Побег
Шрифт:
Изольда тем временем взялась за ручку, приготовилась расписаться, а Гермес решительно дёрнул Ерофея за руку:
– Бежим отсюда, Ероха, не губи молодую холостую жизнь!
И не успел Ерофей ответить, как вдруг взвился вверх, будто кто-то его схватил за шиворот и вздёрнул к потолку. Мгновение - и всё исчезло, а в следующее они оказались на берегу какой-то реки. Вдалеке чернел лес, и от него к ним двигалось несколько всадников.
Гермес, обладавший сверхорлиным зрением, присвистнул:
– Похоже, сейчас нам сделают больно. Скидывай скорее пиджак и галстук, Ерошка, а то, боюсь, фасон твоего
Ерофей не понял, в чём дело, но послушно проделал то же самое.
Подскакавшие всадники закружились вокруг приятелей, вставших спина к спине, хотя это и было бесполезно: с голыми руками против алебард и арбалетов не попрёшь, и оставалось только молча наблюдать за всадниками, которые были настроены явно враждебно. Все они были одеты в короткие кожаные куртки, вооружены шпагами и арбалетами, глаза людей сверкали яростью.
«Да, - подумал Ерофей, - фасон моей одежды здесь и правда не котируется».
Бешеный танец всадников продолжался до тех пор, пока не подскакал ещё один человек, по виду - богатый вельможа. Всадники почтительно расступились, и вельможа спросил повелительно:
– Кто вы?
Конечно, Ерофей ничего не понял, а Гермес, толкнув его больно в бок, протелепатировал: «Что это за язык?» - «Пёс его знает, похож на французский, соседка наша его изучает», - «Ладно, хоть что-то докумекал, - ответил сварливо Гермес.
– Хоть легче будет справиться с этой передрягой», - а вслух бойко произнёс:
– Мы странники, измучены голодом и холодом…
Ерофей хоть и знал о лингвистических способностях своего приятеля, но всё равно всякий раз удивлялся.
– Господин!
– вскричал один из всадников.
– Не верьте ему! Это наверняка шпионы проклятого Карла!
Вельможа взгляделся в лица пленников и вдруг властно вскинул руку, успокаивая своих людей. Он спросил, обращясь к Ерофею:
– Луи, друг мой, это вы?
Ерофей захлопал глазами. Гермес вновь больно пихнул его в бок:
– Говори: «Уи, уи, месье».
Ерофей машинально повторил, и вельможа задал новый вопрос, который тут же ему мысленно перевёл Гермес:
– Друг мой, как вы здесь оказались? Я думал, вы в Ангулеме? Что случилось с вами?
«Отвечай, Зевс тебя разрази!» - приказал Гермес.
– «Да не умею я!» - взвыл мысленно Ерофей, чувствовавший, что ещё немного, и он грохнется в обморок от страха.
– «О, Зевс! До чего тупой этот парень! Просто повторяй за мной, но сделай вид, что ты сильно заикаешься. Понял?» - и начал мысленно диктовать, а Ерофей повторял за ним, но на первом же слове споткнулся и начал заикаться без всякого притворства. Вельможа, слушая, как Ерофей никак не может преодолеть одну букву, недовольно поморщился и обратился к Гермесу:
– Можешь ты мне ответить?
– О, да! Мы ехали в Ажен, нечаянно натолкнулись на отряд герцога Майенского, - конечно, Гермес тоже ничего не знал, как и Ерофей, но сметливость всегда помогала ему выкручиваться из щекотливых ситуаций. Гермес и тут нашёлся, что говорить: раз здесь не любят какого-то там герцога Майенского, то надо притвориться его недругами, что Гермес и сделал:
– Нас очень избили, видите, Луи еле на ногах держится, - и саданул опять Ерофея, что есть силы в бок,
– Вот видите? А после удара по голове алебардой он стал ещё и заикаться.
Видимо, вельможу ответ удовлетворил, и он приказал двум слугам подсадить пленников на крупы своих коней. Гермес вскочил легко, как взлетел, а Ерофей вскарабкался так неуклюже, что Гермес не преминул заметить:
– Вот, видите, сударь, он еле держится в седле.
Вельможа подъехал поближе и скорбно произнес:
– Луи, бедный мальчик, я очень огорчён смертью вашего батюшки.
Гермес быстренько перевел, и Ерофей, повинуясь его мысленным указанием, приложил правую ладонь к сердцу, склонив голову якобы в знак благодарности.
Пока ехали, Гермес «покопался» в мозгах своих охранников и доложил мысленно Ерофею: «В общем, здесь местный бомонд посходил с ума. Идёт война между каким-то Генрихом Наваррским и герцогом Карлом Майенским. Один - законный наследник, а другой - самозванец. Но, понимаешь, Генрих протестант, а другой - католик, да ещё и лидер какой-то там лиги… Покумекай, может, вспомнишь, где мы, а то я ни фига не понимаю».
Ерофей «покумекал». И выкопал из памяти следующее: «Мы, похоже, в ХVI веке. Протестанты и католики - представители разных течений христианской веры. Генрих - из рода королей Валуа, а Карл - из Гизов, причём Карла поддерживал сам Папа римский, а больше я ничего не знаю, даже не помню, чем у них там дело закончилось».
Гермес рассердился: «И чем ты только в школе занимался? Ни фига не знаешь! А между тем, как я понял из разговоров, ты очень похож на сына друга Генриха, потому с тобой так почтительно обращаются, а меня принимают за твоего слугу!
– Гермес возмущенно фыркнул.
– Я, бог-олимпиец - слуга!
– и добавил: - Кстати, отца того парня, Луи, убили, похоже, люди Карла. Ты это имей в виду».
Гермес оказался прав. Когда они прибыли в замок, запрятанный в гуще леса, Ерофею предоставили отдельную комнату, а Гермеса отправили в людскую. А потом началось самое смешное и непостижимое: утром их принял король Генрих и попросил оказать услугу - пробраться в Париж с письмом к верным ему людям с приказом открыть городские ворота, когда войска Генриха осадят Париж, дабы не было лишнего кровопролития.
Беседу с королем, естественно, вёл Гермес, потому что Ерофеев язык по-прежнему, несмотря на старания Гермеса, не выговаривал французские слова и застревал чуть не на первом же слове. Король досадливо морщился, выслушивая уверения Гермеса в том, что настолько они дружны с Луи, что понимают друг друга с полуслова и даже думают одинаково. Короче говоря, Гермес согласился на предложение короля.
Им вручили запечатанный пакет, вместо пароля король дал им свой серебряный перстень-печатку, на внешней стороне которого было выгравировано имя короля. Потом их одели подобающим образом, вооружили и дали прекрасных коней - вороного и серого в яблоках. Вороного выбрал Гермес и нарек Посейдоном. А серый получил имя по смешной причине: он кокетливо изогнул хвост, который стал похож на султан, нацепленный на гренадёрскую кирасу. Но сделал это конь совсем не из кокетства: тут же насыпал на землю горку «яблок». Ерофей рассмеялся и назвал коня Султаном. А потом друзья покинули замок…