Побеждаю и сдаюсь
Шрифт:
Чайник закипел, и герцог заварил глиняный пузатый чайник, добавив в него травы, которые прислала Эрика из Медового царства. Затем открыл окно, давая холодному ветру возможность остудить напиток. Сам Эйдэрд практически не чувствовал холода. Коснулся глиняных стенок, открыл крышку и убедился, что вода больше не обжигает. Взял чайник и вернулся в комнату к найдёнышу. Здесь он налил напиток из чайника в кружку, затем легко приподнял голову девушки и влил ей немного в рот.
Нищенка застонала. Тихо и жалобно.
— Пей, — приказал Эйдэрд.
—
— Неважно. Пей.
— А мой… мой ребёнок? Он… умер?
Ребёнок?
— Он… совсем бледный… он умер… — испугано прохрипела девушка.
«Ты молода, родишь ещё», — чуть было не ответил Эйд, но тут ребёнок запищал.
— Выпей всё. Сварить тебе кашу?
Она боялась его, очень боялась — Медведь чувствовал её страх. Но он не умел говорить ни с испуганными детьми, ни с насмерть оробевшими девушками. Эйдэрд умел лишь приказывать.
Ребёнок хныкал. Негромко, очень жалобно.
— Отвернитесь, — дрожащим голосом попросила девушка.
— Я слеп, женщина. Ты разве не заметила? — холодно уточнил герцог, встал и вышел.
Надо было сварить кашу.
И только уже войдя на кухню, Эйдэрд замер. Кто она, эта нищенка, и кто он — аристократ, потомок древних королей? Какое ему дело и… Но отчего-то, впервые с того времени, как мир потемнел, Медведь почувствовал себя слегка живым.
Ульвар прыгал по заснеженному пустырю. Ветер рвал его голубой с золотой вышивкой плащ, пытался пробраться к королевскому телу. Принц воткнул заостренный колышек.
— Вот отсюда и до туда — корпус специалистов по праву, — а по другую сторону — алхимиков…
Подрядчики метались, натягивали веревки. Ярдард хмуро наблюдал за братом.
— Уль, — позвал глухо, — ты играешь в это, как девочка в куклы.
Ульвар обернулся, скинул с головы капюшон, и ветер взметнул золотистое пламя его волос.
— Ты хочешь, чтобы я выделил деньги из казны на восстановление флота, — хмыкнул, — на строительство кораблей. Дело важное и нужное, но знаешь, что мне в нём не нравится, Яр?
— Что?
— Твоя жена. Лэйда даже не планирует проявлять ко мне лояльность. И, знаешь, что я бы сделал, не будь она твоей женой?
Ярдард сдвинул темные брови. Уль кивнул.
— Да, верно. Она бы уже распевала песни в казематах темницы. Веселые, лихие, задорные песни. Подумай об этом, брат. И объясни своей женщине, что она зарывается.
— Она — хранитель…
— Да-да. Потомок древних королей-пиратов… Брат, время, когда аристократы диктовали свою волю королю, проходит. Как бы некоторым из них не оказаться за бортом. И не стоит так сверкать глазищами. Я не барышня, меня не впечатлит. Не был бы ты моим братом, я бы даже предупреждать не стал. Рассуди сам: пять лет назад, когда действовала магия, все потомки семерых королей были связаны магической клятвой верности. Но магия ушла. Магические клятвы в прошлом. Я больше не могу доверять хранителям
— Ты пока не король! — резко оборвал его Ярдард.
Ульвар прищурился, взгляд его заледенел. Но потом наследник усмехнулся и кивнул.
— Верно. Но если я так о себе беспокоюсь, представляешь, насколько я обеспокоен положением матери?
— Лэйда может быть резка и груба, — Яр запахнулся в бурнус из медвежьей шкуры, — но она не ударит в спину…
Ульвар покосился на него. «Да-да, само пиратское благородство!»
— Знаю. Но, глядя на то, как герцогиня позволяет себе обращаться ко мне, другие могут вообразить, что им так тоже можно. И, когда я кому-нибудь из них велю отсечь голову, не всем может понравится такой ответ. И мне ударят в спину.
— Между преданным Элэйсдэйру, умным, но резким и гордым вассалом и трусливой, подобострастной сволочью…
—…я безусловно выберу сволочь, — кивнул Ульвар и рассмеялся. А затем мягко добавил: — Я же и сам сволочь. Ты забыл? Как-то они мне ближе и понятней, и я умею ими управлять.
Он вгляделся в недоумевающие медово-карие глаза и хмыкнул.
— Лет пять назад твоя, тогда ещё невеста, причислила меня к этому неуважаемому сословию.
Ярдард удивился.
— Пять лет назад?
Наследник зубами снял рукавицу с левой руки, подул на тонкую, нежную как у девицы кисть и скосил глаза на старшего брата.
— Да.
— Уль… Пять лет назад ты затеял эту авантюру с её сестрой и… И ты помнишь, как и кто назвал тебя пять лет назад? Серьёзно?
— У меня неплохая память. Ладно, брат. Давай не будем о пустом. Денег в казне нет. Пока нет. Но, если Лэйда умерит свою прыть и научится, если уж не скрывать свои чувства, то хотя бы молчать… Я поищу.
— Я поговорю с Её величеством, — выдохнул Ярдард зло.
— Поговори, — кивнул Ульвар. — Но королева отдала казну в моё ведение. После вашего разговора она позовёт меня и спросит, есть ли в казне средства, чтобы помочь Лэйде восстановить корабли после пожара в Золотой гавани…
Медовые глаза сузились.
—… и, если их там нет, — хрипло отозвался Ярдард, — то у королевы возникнет вопрос почему…
Ульвар кивнул.
— Логично. Но — удивительное дело — у меня есть отчёты на все денежные средства до медного щитка включительно.
Братья смерили друг друга взглядами.
— Ваши высочества! — раздался радостный возглас со стороны тисовой аллеи.
Принцы обернулись. Со стороны города к ним подъезжала карета, запряжённая четвёркой гнедых. Из распахнутой дверцы выглядывала хорошенькая, разрумянившаяся на морозе девушка. Её золотисто-каштановые волосы были убраны в косы, причудливо уложенные на голове, а зелёные глаза сверкали радостью.
Оба принца поклонились. Ярдард, подождав, пока карета остановится рядом с ними, подал красавице руку, помогая спуститься с подножки.