Побежденный. Барселона, 1714
Шрифт:
– А что, черт возьми, здесь надо этому лягушатнику?
Я немедленно повторил свое донесение по-испански, с поклоном и улыбкой, которой обычно одаривают победителей:
– Это приказ от командования, mon general:
Презрение генерала сменилось гневом. Он склонил голову набок и посмотрел на меня, прищурившись:
– Что мы должны сделать?
– Позвольте нам с ним разобраться, мой генерал! – вызвался один из солдат, потрясая ружьем с примкнутым штыком.
Я старался по-прежнему дипломатично улыбаться, но про себя подумал, что никогда не пойму этих военных.
Какого черта они артачатся? Ведь их подразделение понесло страшные потери. Я принес им добрые вести: они могут покинуть это жуткое место. И какова их реакция? Они угрожают выпустить мне кишки своими штыками.
Генералище набросился на меня. Его толстые щеки горели густым румянцем гнева. Он схватил меня за ворот
– Смотри сюда! Смотри! Ты думаешь, этих ребят убили только для того, чтобы сейчас сюда явились французы и присвоили победу себе? Ты и вправду думаешь, что я позволю, чтобы генералы Альянса вручили ключи от города какому-нибудь кузену герцога Орлеанского?
Я сопротивлялся, движимый негодованием человека, который убежден в своей невиновности. И будь он трижды генералом, я не удержался и закричал:
– Вы воображаете, что я имею какое-то отношение ко всему этому безобразию? Отпустите меня, дуб вы этакий, я только передавал чужой приказ!
И действительно, мои слова возымели действие. Он посмотрел на меня, задумался на минуту, как следует обращаться с человеком, который отважился говорить с генералом в таком тоне, а потом воскликнул:
– Ну так передай тому, кто тебя послал, вот это!
Вероятно, ни один наблюдатель не видел, что случилось потом, ибо в противном случае действия генерала наверняка оказались бы запечатленными в хрониках осады.
Конец ознакомительного фрагмента.