Поцелованная богом

Озолс Агата

— Воды отошли? — по-деловому спросил мой тесть.

— Отошли, — кивнула Лиса.

— Схватки? — подала голос теща.

— Каждые пять минут, — отрапортовала Лиса.

— А чего ты ждала? — строго спросила у дочери Мария.

— Я не ждала, все как-то быстро произошло.

— Так, — я попытался вернуть себе роль главного, все-таки я отец этого семейства, — сейчас поедем в роддом.

Лиса не успела ответить, вмешался тесть:

— Егор, у нее, скорее всего, стремительные роды. Вы никуда не успеете, тем более по такой погоде.

— И

что? — я действительно не знал, что делать.

— Ничего, — Петр пожал плечами, — будем рожать.

— Где? — не понял я.

— Да вот хотя бы в столовой, — он махнул рукой, — у вас там прекрасный стол.

Я перевел взгляд в сторону прекрасного стола, и тут телефон в моей руке ожил голосом Лизиного деда. Я совсем про него забыл.

— Уже рожаете?!

— Кажется, да, — ответил неуверенно.

— Вот и прекрасно, — оживился Владимир Константинович. — Тогда я ускоряюсь и бригаду с собой захвачу.

Он отключился, не дав мне ответить.

В этот момент Лиса болезненно поморщилась и зашипела сквозь стиснутые зубы.

— Стой, — скомандовал и кинулся к ней по лестнице, — я тебя снесу, а то мало ли.

— Маша, — распорядился мой тесть, — саквояж из нашей комнаты, а я стол приготовлю.

Пока я переносил Лису в столовую, ее родители развили бурную деятельность. Стол был очищен от посуды, после чего безжалостно облит йодом. Мелькнула мысль, что дизайнер, который нам этот стол сосватал, узнав, как мы обошлись с антикварным раритетом из ценных пород дерева, покончит счеты с жизнью.

— Папа, — Лиса укоризненно посмотрела на отца, — этот стол стоит целое состояние.

— Зато теперь это будет наш семейный раритет, — постарался я утешать жену.

— Вандалы, — она снова болезненно поморщилась.

— Как-то быстро у тебя все проходит, — внимательно посмотрев на дочь, заметил Петр.

Теща принесла саквояж, застелила стол белой простыней и уже раскладывала какие-то странные инструменты, успев надеть одноразовый халат, смешную шапочку и перчатки. И где только взяла?

— Вы готовились, что ли? — поинтересовался у тестя.

— Не специально, — он достал из саквояжа одежду, — но была мысль, что может такое случиться. Маша, помоги. А вы положите уже жену, мне ее осмотреть надо.

Я устроил Лису на столе и замер рядом.

— Будущий папаша, отойдите в сторону. А лучше, принесите мне лампу, — оттеснил меня профессиональный гинеколог. — Знаешь, родная, последний раз я видел тебя в таком виде, когда пенял тебе подгузник. Как же быстро бежит время.

Лиса рассмеялась.

Я быстро принес лампу и установил возле стола.

— Так подойдет?

— Практически идеально. Посмотрим, что там с раскрытием.

— Егор, помогите, пожалуйста, — попыталась отвлечь меня моя драгоценная теща, — нужно подготовить место для малыша.

— Пап, ну что там? — спросила Лиса, когда осмотр был закончен.

— Ничего особенного, — он пожал плечами. — Рожаем, родная.

До этих слов я все

еще сомневался в реальности происходящего. Мне казалось, что сейчас тесть осмотрит Лису, скажет, что еще рано, и мы спокойно поедем рожать в клинику. Но после его «рожаем, родная», я понял, что все произойдет здесь и сейчас. Наш с Лисой ребенок родится здесь, в дедовом доме, на антикварном столе, в присутствии ее родителей — папы-гинеколога и мамы — педиатра. Это не считая того, что к нам, невзирая на метель, мчится (я почему-то в этом не сомневался) Лизин дед — военный хирург, с бригадой скорой помощи.

— Не переживайте так, — обратился ко мне тесть. — В конце концов, я гинеколог, Мария педиатр, справимся.

— В крайнем случае, — «успокоила» меня Лиса, — скоро приедет хирург. Разберемся.

— Видимо моя специальность здесь не котируется, — обалдев, заметил я.

— Твое время еще придет, — возразила жена и снова ухватилась за живот.

— Все, собрались, — скомандовал ее отец. — Лиза, начинаем. Маша, ты на подхвате. Егор, если вы упадете в обморок, то будете валяться на полу и ждать хирурга. Нам с вами возиться некогда.

Без преувеличения могу сказать, что это был самый сложный день в моей жизни. Самый прекрасный, но и неимоверно трудный. Видеть, как любимая женщина производит на свет нашего малыша, казалось каким-то волшебством. Но от понимания того, что ей больно, а я ничем не могу помочь, только быть рядом, поддерживать за плечи, дышать вместе с ней и смахивать бисеринки пота со лба, становилось невыносимо.

Удивительно, но Лиса справилась очень быстро, всего за пару часов. Стремительные роды, как назвал это мой тесть. Через два часа на свет появилась наша дочь. Такая крохотная, что не то, что взять на руки, даже дышать рядом было страшно, сморщенная, со смешными рыжими кудряшками. Она возмущенно запищала, когда теща взяла ее на руки.

— Характер ваш, — громко заявил новоиспеченный дедушка.

— Мой, — сдувая со лба рыжую прядь, возразила молодая мамочка.

— Я и говорю, ваш, — тесть посмотрел поочередно на меня и Лису.

— Егор, хотите перерезать пуповину? — спросила наша бабушка.

И пока я, под руководством тещи, перерезал пуповину, мой тесть сказал дочери вполголоса:

— Надо же, справился. И даже в обморок не грохнулся. А он у тебя ничего, молодец.

— Наш человек, — устало ответила моя жена.

Уже намного позже, когда я перенес Лису в спальню и устроил их с малышкой со всеми удобствами, когда тесть с тещей убрали «наш переносной родильный дом», как выразилась теща и сидели в гостиной у камина, празднуя рождение внучки, в дом ворвался Владимир Константинович.

— Я уже прадедушка? Или еще нет? Я готов принять роды!

Следом за ним вошли врачи «Скорой помощи».

— Опоздали, многоуважаемый профессор, — ехидно заметил Петр Вяземский. — Сегодня обошлось без вас.

— Ну, ничего, — тут же нашелся прадедушка, — в следующий раз выеду пораньше.