Поцелованный богом
Шрифт:
И тут на мобилу Рената поступил звонок:
– Да, Маргарита Назаровна?
– Ренат, Майя пропала...
– Как пропала? – воскликнул тот. – Почему пропала?
– Дай сюда, – Сергей отобрал трубку. – Маргарита Назаровна, это я, что случилось? – Выслушав ее, он выпустил тираду из смачных ругательств, адресованных Майе, потом сказал. – Дама пик отменяется.
– Дорогая, игрушка твоего мужа у тебя, – сообщил Амбарцум по телефону, одновременно с ним разговаривал по мобиле и Шея, сидевший за рулем. – Как видишь, ты зря меня распекала.
– А бабка? –
– Много хочешь, довольствуйся тем, что есть.
– Без старухи она может ничего не сказать.
– Слушай, – у Амбарцума испортилось настроение, ведь он ждал от нее благодарности, – мне вообще никогда не нравилась твоя затея. Но с упрямой женщиной спорить – себе дороже. Я придерживаюсь точки зрения, что она может ничего не знать.
– А у меня есть еще одна точка, в которую я целюсь. Спасибо, милый, я еду на дачу.
Амбарцум отключился от связи, поежился, ибо похолодало и свежий ветер врывался в окно. Он надавил на кнопку, стекло поднялось, стало теплее. В их отношениях с Валентиной есть одна странность: они никогда не спали, но обращались друг к другу, будто любовники или муж и жена. Амбарцум не посягал на честь подруги, предпочитая баб поглупее, но если б Валентина сделала намек, он был бы не прочь, его увлекали и женщины со стержнем. Но с другой стороны, волевая женщина – это проблема, она не умеет прощать шалости, ей надо либо все, либо ничего, поэтому Амбарцум не настаивал на близких отношениях.
– А куда мы едем? – вдруг очнулся он, заметив, что дорога ведет не к дачам уважаемых людей.
– Труп Кабана подкаптить, – сказал Шея. – Поступил сигнал, будто нас с ним там видели.
– Не может быть, – разволновался Амбарцум. – Это глухое место, там никого не было, мы проверяли.
– Да черт его знает, – пожал плечами Шея. – А вдруг это правда? Не переживай, обольем труп бензином, устроим маленький пожар, потом столкнем его в пруд. Ничего не докажут.
– Ну ладно. – Амбарцум устроился поудобней, и вдруг вспомнил: – Я специально не подходил к воде, у кромки почва илистая, следы останутся.
– Учтем.
– А потом на дачу двинем. Мне любопытно посмотреть на эту игрушку – кто же прельстил нашего Ярика.
– Посмотрим, – как всегда, согласился с ним Шея.
Труп Кабана под жарким солнцем начал разлагаться, Амбарцум невольно поморщился:
– Не люблю возвращаться к былым возлюбленным.
Шея облил бензином труп, поджег, Амбарцум смотрел на огонь, лизавший распухшую тушу, думая, что, не хотел бы очутиться на месте Кабана. Зрелище загородил Писарь.
– Что-нибудь еще? – спросил Хабуров.
– Да, – сказал Писарь, вынув пистолет. – Извини, Амбарцум, ПСС приказал.
У Амбарцума все тело свело судорогой отчаяния – он хотел жить. Но унизить себя жалобным блеяньем о пощаде, напомнить двум ублюдкам, как он их отмазывал, что они ели-пили из его рук, – значило бы испоганить свою последнюю минуту. Они запомнят, как умер Амбарцум, поэтому он усмехнулся:
– Это за все хорошее?
Тот и другой ответили почти одновременными выстрелами. Писарь выстрелил ему в грудь, Шея в спину – совсем подло. Амбарцум хотел посмотреть ему в глаза, чтоб Шея перед смертью, которая не за горами, вспомнил его, чтоб душонка гниды затрепетала,
– И вам того же... – было последнее его пожелание.
– Красиво умер, – выпрямился Шея. – Уважаю.
Писарь, несколько раз сфотографировав Амбарцума, сказал, будто ничего необычного не произошло:
– Поехали к шефу с докладом.
– Подожди.
Шея облил труп Амбарцума бензином, поджег и кинул пистолет в огонь.
– Женщины, стоп! – поднял руки Сергей, потому что шума от двух баб на стадион хватало. – Теперь я задаю вопросы, мне отвечает та, на кого я укажу. Что целый Майя говорила перед уходом?
Палец указал на Ларису. Потерянная Лорик, не понимающая, что к чему, ее ведь в подробности не посвятили, впервые в жизни испытала стресс. Поэтому ее медлительность удвоилась, она не могла сопоставить пропажу Майки с возникшей паникой, понять почему три мужика придают такое значение исчезновению подруги.
– Я думаю, она поехала к нему.
– Тебя не спрашивают, к кому она поехала, – зарычал Сергей. – Я спросил, что она говорила перед уходом.
– Майка попросила одежду и немного денег, – вспоминала Лариса – Сказала, что позвонит из таксофона и через полчаса вернется. Обулась в мои босоножки, а они, между прочим, жутко дорогие, я дешевое не ношу...
– Кому она собралась позвонить? – взорвался Сергей.
– Ему, конечно. Имени я не знаю, она скрывала его даже от меня...
– Как она тебе сказала, что хочет позвонить «ему»?
– Я ей говорю: твой мачо – ты, значит, – запретил нам выходить. А она мне: он не мой – ты, значит, не ее, – а моему действительно грозит серьезная опасность. И пообещала, что до того, как бабушка выйдет из ванной, она вернется.
– Сколько прошло времени? – палец Сергея указал на старушку.
– Два с лишним часа, – ответила Маргарита Назаровна.
– Она уже не вернется, – Ренат добавил без того паршивую атмосферу свою ленту пессимизма.
Сергей мерил шагами комнату от двери до балкона и обратно, шепча под нос ругательства, потом остановился перед Маргаритой Назаровной:
– Если найдем вашу внучку, я лично выпорю ее.
– Я буду держать паршивку, – пообещала старушка. – Только найди ее, Сережа.
– Значит, так. Он – это, конечно, муж Валентины, – начал вслух рассуждать Сергей. – Адрес у нас есть...
Его перебил Ренат:
– Лариса говорила, что ее каждый день просил звонить Майе какой-то парень, думаю, это человек Амбарцума. И они взяли под наблюдение дом Ларисы, а тут мы нарисовались, потом Майка вышла...
– И заказала ее Валентина, – подхватил Сергей. – Сегодня тоже шла об этом речь в кафе. Значит, Майю могли отвезти...
– На дачу, – согласился Ренат. – Адрес у нас есть.
– А вдруг существует третий вариант? – внес сомнение в их рассуждения Федор. – Но мы о нем не знаем.
– Именно, – кивнул Сергей. – Действуем так: Ренат едешь, ты в дом Валентины, делай, что хочешь, но ты должен встретиться с ее мужем. Если Майка у него, то даешь нам отбой. А мы с Федькой едем на дачу.