Поцелованный богом
Шрифт:
Он тряхнул головой и решительно двинулся к выходу.
Пархоменко просмотрел кадры с убитым Амбарцумом, удовлетворенно кивнул, затем стер их из памяти камеры и задумался. После минутной паузы он вскинул глаза на Шею с Писарем:
– Значит, любовница Ярика на даче Валентины.
– Да, она там, – подтвердил Шея.
ПСС снова задумался, видимо, его что-то тревожило. Да что его может тревожить? Конечно, внезапная удача, хотя это и странно звучит, в лице неизвестного, который продал Амбарцума. Не верить ему было глупо, слишком много
– А что с ней хочет сделать Валентина? – спросил он.
– Не знаем, – сказал Шея. – У нее с Амбарцумом были личные тайны, в них он нас не посвящал. Мы только узнали, что Валентина хотела заполучить эту девку и бабку, мать Спасского. Поначалу Амбарцум воспользовался услугами Кабана, чтоб не обращаться к нам, а позже, когда его прижали ночные гости, он раскололся но, чую, не все выложил.
– Привезите девушку ко мне.
– То есть забрать ее с дачи? – уточнил Шея.
Отдавая приказы, начальники не любят, когда их переспрашивают. Но ПСС был воспитанным человеком, за что его уважали, никогда не орал, выдержанным он оказался и на этот раз:
– Я разве неясно выразился? По крайней мере, у меня она будет в сохранности, а то знаю я ревнивых жен, они на все способны. Да и Ярику неплохо оказать услугу, раз дело дошло до похищений.
Ей ничего плохого не сделали, впрочем, и ничего хорошего не было в том, что она очнулась в незнакомом доме и неизвестно в чьих руках. Лежала Майя на диване в полутемной, но большой комнате, в теле чувствовалась слабость, как после болезни. Когда она набралась достаточно сил, попробовала сесть, руки были связаны спереди. Стало страшно. Майя пожалела, что вышла из дома, Сергей был прав. Осталось набраться терпения и ждать...
Когда наступили сумерки, Майя услышала звук мотора, затем четкие шаги – шли явно к ней. Она все же села. Загорелась настольная лампа, напротив упала в кресло женщина, Майя ее рассмотрела не сразу, только когда глаза привыкли к свету.
– Ну, здравствуй, игрушка моего мужа, – сказала Валентина.
– М... – понимающе произнесла Майя. – Это вы...
– Я. Не ожидала? Впрочем... – она закурила, – мне неинтересно, чего или кого ты ожидала, у меня свои планы.
– Что вам нужно?
– Ты. Сначала твоя персона в мои планы не входила, я надеялась выведать у бабки, где сейф или укромное место с досье. Но мой напор меня подвел, твоей бабке стало плохо. Потом меня осенило: это же ты навела на дядю...
– Я? Навела?
– Конечно, ты. Тогда я решила украсть из больницы твою бабку, а тебя забрать из аэропорта, я полагала, что кто-нибудь из вас знает и скажет, где Спасский хранил бумаги, но... обломилось. У меня есть к тебе предложение: ты говоришь, где досье твоего дяди, я забираю его, а ты поскачешь к своему Ярославу. Тебя даже доставят к нему со всеми почестями.
– Досье уже искали, но не нашли.
– Хочешь сказать, ты не знаешь, где оно?
– До недавнего времени я не знала, что оно существует. Бабушка тоже не знает, за что
– Чего-то подобного я и ждала.
Бесстрастно глядя на Майю, Валентина потушила в пепельнице сигарету, подошла к двери и позвала:
– Мальчики!
Вошли два парня лет двадцати пяти, обнаженные до пояса. Без всякого предупреждения один схватил Майю и поставил на ноги, второй порвал бретельки и стащил платье до бедер. Она начала отбиваться:
– Что вы делаете! Пустите! Не смейте! Сволочи...
У Валентины в руках оказался фотоаппарат, она щелкала им, командуя:
– Прижмите ее с обеих сторон... Хорошо. Есть. Теперь ты возьмись за грудь... Не так... стой сзади и обеими руками... подбородок положи на плечо... А ты присядь впереди, щекой к животу... Прекрасно! Держите ее крепче, иначе снимки будут размыты... Есть. Поцелуй...
Один оттянул голову Майи за волосы назад, а второй впился ей в губы. Затем ее уложили на диван, один лег на нее, второй перевел связанные руки Майи за голову, она не могла пошевелиться. Первый выполнял команды Валентины, которая не переставая щелкала фотоаппаратом.
– Лицом прижмись к ее лицу... А теперь возьми ее за грудь и губами прильни к соску... Эй, голову ее разверни ко мне, – адресовала Валентина второму.
– Руки будут видны, – предупредил тот.
– Подушку возьми и прикрой свои руки, все должно быть естественно, чтоб ни одна экспертиза не подкопалась.
Он пошел за подушкой к креслу, второй ждал, сидя на Майе, она кричала и ругалась, но связанными руками не отобьешься. Второй вернулся с подушкой, схватил ее за волосы, уложив свою руку на диван и прикрыв ее подушкой, повернул лицо Майи к объективу. Валентина продолжала щелкать, режиссируя хладнокровно и цинично. Обессиленную девушку вертели, как хотели, парни прижимались к ней, целовали по одиночке и оба сразу, лапали. Наконец, главная мучительница дала отбой:
– Достаточно.
– Может, трахнуть ее? – предложил один из парней.
– Пошел вон, скотина, – вяло бросила ему Валентина, просматривая снимки на камере. – Трахальщик выискался.
– Зато какие кадры будут – не придерешься.
Всхлипывая и дрожа всем телом, Майя кое-как натянула связанными руками платье, прикрыв грудь, и вжалась в угол дивана. Валентина уселась на прежнее место, закурила, она была спокойна, вопреки ожиданиям не торжествовала, только сказала:
– Что, противно? Точно так же я чувствовала себя, когда узнала, что мой муж изменяет мне с тобой. То же омерзение.
Майя покосилась на нее, утерла щеки и спросила:
– Зачем? Зачем вы это делали?
– Для моего мужа. Но я использую твою фотосессию не так, как ты подумала, гораздо тоньше. Я расскажу тебе, как именно. А сейчас ответь, милая моя, что вы думаете о том, когда ложитесь в постель к женатому мужику? Отбить его, да? А вы не думаете, что у него есть дети, жена, которым вы причиняете боль? Но и это можно пережить, в конце концов, без мужика можно обойтись, я бы плюнула на тебя, на него... Но когда угрожают, что отберут детей... Вы, хитрые и алчные шлюхи, думаете об этом?