Поцелуй черной вдовы
Шрифт:
Рыжая Нэлл и Пушистик были двумя дворовыми кошками, любимицами Соланж, и то, что она их убила, желая просто-напросто приласкать, разбило ей сердце.
– Не убьешь, милая. Вот увидишь! – Мать все-таки потянулась и погладила ее по щеке. – Вот видишь, все хорошо.
Пораженная, обливаясь слезами, она кинулась в объятия матери и рыдала целый час кряду, пока слезы наконец не иссякли.
Только после того мама ей рассказала, что она необычная девушка, в ней проснулся особенный дар.
И подарила самые первые в жизни перчатки.
Глава 4
Не
Называть дом своим у нее не поворачивался язык... Казалось странным ассоциировать себя с человеком, погибшим отчасти из-за тебя... отчасти из-за собственной похоти. Разве она виновата, что Винсент захотел взять ее замуж? Она авансов не делала – о браке сговорился отец у нее за спиной.
Как обычно.
– Мое почтение, миссис Аллен, – поздоровался с ней проходивший мимо мужчина, и Соланж кивнула в ответ.
В этом городе частной жизни как будто и вовсе не существовало: все знали всех. И обо всем. В отличие от нее, новенькой в городе. Даже на похороны Винсента явилось так много народа, что на маленьком кладбище возле церкви Святой Троицы, построенной из грубого местного камня из кемденских каменоломен, яблоку некуда было упасть. Каждый высказывал ей соболезнования и рассматривал, как какой-нибудь раритет, должно быть, гадая в душе, что такого она сделала в спальне, что у крепкого с виду мужчины сердце не выдержало. Женские взгляды из-под ресниц и мужские заинтересованные до сих пор ощущались на коже невидимыми ожогами...
– Миссис Аллен. – Приподнял шляпу еще один пешеход. – Прекрасный день, миссис Аллен, – поздоровалась какая-то женщина.
Соланж как раз прошла по Шип-стрит до Милл-Лейн и, лишь на секунду замешкавшись, свернула на Ротер-стрит. Эта улица показалась ей тише прочих, хотя запах стоял здесь дай Боже... Но именно он подсказал Соланж направление: где-то здесь располагались кожевенные мастерские, а значит, перчатки.
Перчатки стали для девушки своеобразным фетишем, предметом особенной силы. Благодаря им она отчасти взаимодействовала с другими людьми и, наверное, потому каждый раз, когда на душе делалось так паршиво, хоть вой, шла покупать очередные перчатки.
Вот и сейчас, заметив на доме циркуль перчаточника, она сразу же потянула за ручку и вошла внутрь. Колокольчик над дверью звякнул, сообщая о посетителе, и женский голос позвал:
– Джон, у нас посетитель! Джооон. Уильям! Кто-нибудь, я сейчас занята.
– Иду, мам.
Под аккомпанемент этого краткого диалога Соланж успела окинуть маленькую, полутемную комнатку внимательным взглядом. Она не была лавкой в прямом смысле этого слова, скорее передней обычного дома, приспособленной под прилавок с различными
– Чем могу быть полезен, мэм? – Перед Соланж появился симпатичный молодой человек с курчавыми волосами. Ей показалось, она его уже видела, должно быть, на похоронах, и приветливо улыбнулась.
– Я хотела бы приобрести пару перчаток.
– Для езды верхом или?.. – говоривший взглянул на руки Соланж. Вполне нормально для человека, собиравшегося продать ей перчатки, но девушка подобралась.
– Для повседневного ношения, – сказала она. – Я редко когда их снимаю.
Она уловила искорку любопытства в глазах собеседника, но, к счастью, Уильям, так, кажется, его звали, не стал спрашивать на сей счет.
– Тогда вам определенно подойдут лайковые перчатки из кожи молодого ягненка. Они мягкие и идеально растянутся по руке... Можно мне? – Он протянул ладонь, желая, должно быть, оценить размер ее ручки, но Соланж, испугавшись чего-то (перчатки все-таки были надежной защитой), торопливо стянула одну и протянула ее молодому Уильяму.
– Вот, подберите по ней.
Он кивнул, завозившись за узким прилавком, и вскоре выложил перед ней несколько пар различных перчаток.
– Вот, все идеально по вашей маленькой ручке, мэм. – И пока Соланж выбирала, добавил: – Сочувствую вашей утрате. Мы с женой не решились подойти к вам на кладбище, вы выглядели измученной.
Соланж кивнула, лишь мельком одарив его взглядом и делая вид, что полностью сосредоточена на перчатках.
Он единственный оценил ее состояние верно: измученной, но не горюющей.
– Так вы узнали меня?
– Миссис Аллен, – улыбнулся молодой человек, – в этом городе все знают друг друга.
Он так это сказал, что у Соланж вырвалось против воли:
– И вам это в тягость? – Их глаза встретились.
Ее собеседник замялся.
– Отчего же? Я просто... констатировал факт.
Соланж видела: он лукавит. И этот Уильям, один из немногих, заинтересовал ее вдруг.
– Вы перчаточник, сэр? – осведомилась она. – Работаете с отцом?
– Я сын перчаточника. Служу клерком в юридической фирме, здесь же, в лавке, изредка помогаю.
– Как интересно, – Соланж отодвинула в сторону выбранную ей пару перчаток. – Вы не похожи ни на перчаточника, ни тем более на обычного клерка.
Молодой человек улыбнулся.
– На кого же тогда я похож?
Она примерилась взглядом, осознавая, что неуместно флиртует с женатым мужчиной, но не стала себя пресекать.
– На... поэта? – предположила она.
Вымазанные чернилами пальцы, могли в равной степени принадлежать, как обычному клерку, так и писателю, что уж. Впрочем, она скорее шутила и удивилась, заметив, как погрустнело лицо собеседника...
– Вам уже донесли? – спросил он. – Этого стоило ожидать. Но стыдиться мне нечего... – И отвел взгляд, заворачивая перчатки в бумагу. – С вас три пенса, мэм.
– Постойте! – Соланж удивилась так сильно, что едва не коснулась его рукой без перчатки. В последний момент отдернула руку и стиснула пальцы в кулак. – Я ничего не знаю о вас, чистая правда. И зашла в эту лавку случайно!