Поцелуй дождя... Исцели меня, если сможешь...
Шрифт:
– Ai quhet Ardi? Ai eshte ne makine... A ka me te semure? (Его зовут Арди? Он в машине... Есть еще заболевшие?) – тут же подхватываю, замечая их замешательство.
Быстро переглядываются друг с другом, видимо что-то решая и кивая наперебой.
– Если вам нужен переводчик, можете обращаться ко мне, – практически на чистом английском произносит девочка лет тринадцати, пристально разглядывая чужаков. – Меня зовут Ариана.
– Капитан Миллер, – нарочито растягивая слова произносит Алекс осматривая ее. – А это доктор
– Мы постараемся вам помочь, – пытаюсь расположить к себе ребенка. – Сколько человек в поселке?
– Двадцать семь.
– Заболевших? – кэп окидывает взглядом старые покосившиеся дома, с разрушенными крышами и разбитыми окнами.
Девочка хмуро сводит брови, одними губами тихо проговаривая имена.
– Двенадцать, – наконец подсчитывает она. – Несите Арди за мной, я покажу…
Миллер молча вытаскивает мальчика из машины и несет за темноволосой девочкой.
Она проводит нас в дом, где в небольшом зале на старых одеялах лежат дети разного возраста. Аккуратно опускает ребенка на пустое одеяло, видимо его же.
Оценивающе осматриваю обстановку.
Возле каждого по алюминиевой кружке с водой и несколько пластиковых тазиков на комнату на случай рвоты.
– Туалет где?
– На улице есть несколько деревянных с выгребными ямами, – мотнула она головой в их сторону.
– Мыло? Вода?
– Мыло в прачечной, – запинается она. – Вода… Здесь есть озеро недалеко. Набираем там и сами себе сливаем, если нужно.
– Лекарства?
– Таблетки от температуры и кашля… Антисептики… Бинты…
– Не густо… – вздыхаю, перебирая аптечку. – Жаропонижающее помогает?
– Не особо… – качает головой. – Они его рвут.
– Где взрослые?
– Здесь нет взрослых, – опускает взгляд в пол. – У нас нет родителей. Нас собрали по разным городам и привезли сюда. Раз в неделю привозят еду и воду… Иногда одежду и лекарства. Как повезет… Некоторых забирают и увозят куда-то в город. Говорят, в интернат… Когда места освобождаются… Потом привозят новеньких.
– Кто опекуны? – спрашивает кэп.
– Мы не знаем их фамилий, – пожимает плечами. – Одного зовут Брахим, второго Эрик. Приезжают по очереди на большом черном джипе. С ними обычно еще несколько каких-то парней, но они не особо разговорчивые. Что-то выгружают, загружают и снова уезжают на неделю-полторы.
– Когда были в последний раз?
– Три дня назад. У нас тогда уже были первые заболевшие. Но мы думали, что это простуда и не придали этому особого значения.
– Мы вызовем медицинскую мобильную группу, для оказания помощи заболевшим, – обещаю ей. – Покажи мне вашу столовую и кладовую.
– Зачем? – она удивленно приподнимает брови.
– Детям сейчас нужна специальная диета. Мне нужно знать, чем вы питаетесь, – терпеливо поясняю. – Здесь есть свет?
Щелкаю пару раз выключателем. Свет не зажигается.
– Нет. Но у нас
Отводит к соседнему зданию и пару раз пнув ногой покосившуюся деревянную дверь, с трудом приоткрывает низкий сарай.
Стойкий запах сырости и плесени мгновенно проникает в легкие. Но за счет того, что комната полуподвальная, она хорошо сохраняет прохладу летом.
Алекс, прошедший вслед за нами, достает из кармана фонарик и освещает прогнившие деревянные полки.
Продукты явно не первой свежести. Крупы в пакетах погрызанные насекомыми. Овощи в мешках лежат на земле. Раскрыв некоторые из них, выуживаю оттуда жменю перемороженного мелкого лука. А из другого проросшую, местами сгнившую картошку. Консервы на полках с последними неделями срока годности и просрочкой.
– Где вода? – не подаю виду.
– Там, – тычет пальцем в дальний угол.
Миллер подсвечивает пластиковые бочки. Все их дно покрыто зеленоватым налетом.
– Дай нам пять минут, – прошу, выходя из кладовой. – Мы свяжемся с нашими людьми, обрисуем ситуацию и вернемся.
– Хорошо, – улыбаясь соглашается она. – Спасибо.
Бежит к остальным детям, тыча в нас периодически пальцем и что-то громко тараторя на албанском.
– Алекс, это ведь не государственная программа помощи детям сиротам? – шепчу, хватаясь за рукав его пальто, как за спасательный круг.
Холодно смотрит мне в глаза, качая головой.
– Пойдем, – переложив мою руку в свою ладонь тянет к машине. Садимся в авто, захлопывая за собой двери. – Пиксель, Волк на связи. Прием.
– Докладывайте, – слышим голос Тео.
– 27 детей. 12 заражены вирусом Гепатита А.
– Взрослые?
– В поселке проживают только дети. Возраст от пяти до пятнадцати лет. Большая часть девочки. «Добрые самаритяне» приезжают раз в семь-десять дней. Обычно трое. Привозят неликвидные продукты и зеленую воду. Лекарств нет, продуктов и воды как таковых тоже. Посуда моется в озере, там же купаются и стирают белье. Электричества нет.
– «Деревня Призрак»… – хмыкает Тео. – Я думал, таких уже нет...
– Не ты один… – выдыхает Миллер, ероша волосы на затылке.
– Когда «самаритяне» были в последний раз?
– Три дня назад.
– У нас есть пара дней, чтобы вывезти их оттуда…
– Если займешься этим сегодня же, разрешение на взятие ситуации под ответственность базы выдадут к завтрашнему вечеру.
– Продержитесь столько?
– Устроим полевой госпиталь в деревне, – переглядываясь со мной проговаривает капитан. – Здоровых можно забрать сегодня на базу и к вечеру вывезти в город. Распорядись, чтобы подготовили там все по возможности. Привезите нам воду и медикаменты на пару дней. С едой мы как-то разберемся по месту…