Поцелуй горца
Шрифт:
У нее больше не было способа отодвинуться от него, решила она. Она могла стать человеком дела, и думать, настолько мало, насколько возможно.
– Я бы хотела научиться ездить верхом, – сказала она ему, оглянувшись. Она собиралась остаться здесь ненадолго, после всего, и это конечно не могло ей повредить, что бы овладеть некоторыми средневековыми навыками. Она не могла вынести без свободы передвижения. В ее веке, когда ее машина была на станции техобслуживания, она почувствовала себя попавшей в ловушку. Она предполагала, что это будет мудро, добиться столько независимости, сколько она
– Возможно, главный конюх сможет втиснуть тебя в свое расписание, – сказал он прижимаясь к ее уху. – Но я слышал, он заставляет своих учеников выгребать конюшни.
Она поежилась. Он умышленно дотрагивается до уха, или это аллюр лошади неожиданно прижал его к ней?
– Может Дэйгис мог бы научить меня, – колко возразила она.
– Я не думаю, что Дэйгис будет учить тебя такой вздорной вещи, – сказал он раздраженным голосом., и в это время его губы прижались к ее уху.– И я приказываю тебе держать свою губы подальше от моего брата, что бы я не запер тебя в твоей комнате.
В какую игру он играл? Это ревность слышалась в его сильном акценте, или выдает желаемое за действительное, потому, что ей так хочется?
– Кроме того, пока ты боишься лошади, он чувствует это и буйно реагирует. Ты должна уважать его, не бояться. Лошади чувствительные, умные животные, полные характера.
– Почти как я, хм?– дерзко сказала она.
Он издал звук приглушенный смех. – Нет. Лошади делают как им говорят. Я сомневаюсь, что ты всегда делаешь, что тебе говорят. И у тебя, конечно, очень высокое мнение о себе, не так ли?
– Не больше, чем твое.
– Я вижу характер в тебе, девушка, но ты не показываешь ничего, пока ты продолжаешь врать мне, уважение никогда не будет частью этого. Почему не сказать мне правду?
– Потому, что я действительно тебе сказала правду, – огрызнулась она. – И если ты не веришь мне, тогда почему бы тебе не отправить меня назад через камни? Предложила Гвен, вдохновленная неожиданной мыслью. Если бы он просто перенесся на один день в будущее, она могла бы показать ему ее мир, ее машины, показать ему, где она нашла его. Почему она не подумала об этом прошлым вечером?
– Нет, – сразу же сказал он. – Камни не может никогда использоваться в личных целях. Это запрещено.
– Ха! Ты только что признал, что можешь пользоваться ими, – ухватилась она за его ошибку.
Драстен прорычал около ее уха.
– Кроме того, по каким еще другим причинам ты бы воспользовался ими? Ради какой-то секретной миссии? – насмехалась она.
– Достаточно, девушка. Я не буду продолжать этот разговор.
– Но…
– Хватит. Больше никаких "Но". И перестань вертеться.
Оставшуюся часть дороги в деревню они проехали в тишине.
*****
Баланох, хоть они и называли ее - деревней , был по правде процветающим городом. Друстна верил, что никогда не существовал и более зажиточный и мирный город, и те, кто проживал в нем, даже когда уезжали в поездку, были спокойны за сохранность их высокогорного дома.
Кельтары-друиды
Это бы их город, они всегда будут, растить и защищать его.
Да, подумал он, его пристальный взгляд охватил покрытые соломой крыши, это была милая деревня. Века назад, сотни человек обосновались в богатой долине защищаемые Кельтарами. По-прошествии веков, сотни превратились в тысячи. Достаточно в отдалении, что бы к ним не заходило много путников, и все же достаточно близко к морю, что бы торговать. В Баланохе было четыре церкви, две мельницы, торговцы свечами, дубильщик, ткачи, портные, гончары, кузнецы, оружейник, сапожник, и всякие другие мастера.
В первую очередь они пошли к золотых дел мастеру, так что Драстен проверил замысловатый золотой листок, которым талантливый мастер украшал один из драгоценных фолиантов Сильвана.
Когда они въехали на окраину деревни, Драстен наблюдал за Гвен настолько беспристрастно насколько мог, что было очень сложно, когда она сидела прямо между его бедер. Он боялся сажать ее на свою лошадь, но просто других возможностей не было. Было ясно, девушка до этого никогда не сидела на лошади.
Сдерживая свои похотливые мысли, он изучал ее. Она вытягивала шею туда-сюда упиваясь видами.
Они оставили позади лавки дубильщика и мясника, чьи магазины были за внешним периметром города, где запах от навоза, которым обычно смягчали шкуры, рассеивался намного легче и капли с только, что освежеванного мяса могли стекать беспрепятственно. Дальше по дороге были пышущие жаром печи кузнецов, расположенные дальше от спокойных торговцев, так что грохот металла о металл не мешал спокойным делам торговли.
Дома и лавки, построенные из камня с покрытыми соломой крышами и широкими ставнями, стояли фасадом на улицу. Самую оживленную улицу заселяли торговцы свечами, тканями, портные, сапожники и другие. Верхние ставни, которые открывались горизонтально, были подняты и подпирались палками, создавая навес, в то время как нижнюю ставню опускали, и товары раскладывались в соблазнительные выставки. У деревни был свой собственный совет, который неукоснительно следовал законам, установленным Кельтарами, регулирующим работу, отдых, и другие вопросы торговли.
Ее удивило. Словно раньше она никогда не видела такого города, подумал Драстен, словно она пытается посмотреть во все стороны сразу. В тот момент, когда они въехали в город, она начала сыпать вопросами. Очаровал ее, кующий красно-горячую сталь, и заставляющий разлетаться искры, кузнец. Она вытаращила глаза на молодого подмастерью, который делал щипцами, через отверстия шаблона, рисунок на горячем металле.
Мясник вызвал тошноту, и она отказала себе в покупке куска соленой оленины. Когда они проехали дубильщика, она увидела пар поднимающийся из нескольких неглубоких чанов, и попросила его остановиться, так что она могла посмотреть как торговец обрабатывает двуручным кожевенным ножом.