Поцелуй или смерть

Кин Дей

– И что же с тобой случилось?

– Меня снова задержали.

– Почему?

– Потому что мистер Куртис умер, а помощник прокурора и инспектор Карлтон хотели поговорить со мной.

Из глаз Галь исчезло выражение, присущее избалованной девчонке, и ее напряженное тело расслабилось.

– Тебя снова задержали?

– Да, – Менделл поднял прядь волос, упавшую на глаза Галь, и заложил ей за ухо. – И если бы не твой отец, я бы и сейчас находился там.

– А кто этот Куртис?

– Человек из финансового ведомства,

это он внес залог за меня.

– О, Барни! Прошу тебя! – Галь болезненно поморщилась.

– Что такое?

– Ты делаешь больно моей груди.

Менделл немного приподнялся и оперся о ноги Галь.

– А так?

– Так лучше.

– Ты хочешь, чтобы я встал?

– Нет. Мне больно не от твоей тяжести, а от пуговицы твоей рубашки. – Галь улеглась поудобнее. – Вот так нормально.

– Теперь все хорошо?

– Вполне приятно и удобно, – честно призналась Галь и погладила его по лицу. – У меня нет желания ссориться с тобой.

– У меня тоже. – Менделл поцеловал ее.

– Я не думала, что говорила. Я люблю тебя, Барни, я действительно люблю тебя.

Менделл снова поцеловал жену. Губы Галь были так же нежны, как и его воспоминания о ней.

– Я люблю тебя... моя любимая, – пробормотал он.

– Ты можешь сделать мне больно, если захочешь.

– Но я не хочу делать тебе больно.

– Это все потому, что все так запуталось. Во-первых, запоздало твое письмо, во-вторых, я нервничала во время полета, а когда приехала сюда, все тоже полетело кувырком.

Менделл поцеловал влажные руки, потом щеки Галь, а она снова взяла в руки его лицо.

– Барни, скажи, ты не убивал эту девушку?

– Нет.

– Поклянись.

– Клянусь! – Менделл поднял правую руку.

– А другие... неприятности? – Галь ловила его взгляд.

– Все в порядке.

– С ними покончено? Это больше не повторится?

– Врачи вынесли заключение, что я здоров.

– Я очень рада.

– Ты бы могла приехать проведать меня, дорогая...

Галь прижала свои губы к губам Менделла.

– Я хотела приехать, ты не представляешь, как мне хотелось приехать. Но доктор Гаррис сказал, что это неблагоразумно, поскольку сексуальный вопрос играл большую роль в твоем заболевании, и тот факт, что ты увидишь меня, не имея возможности переспать со мной, еще больше ухудшит твое состояние.

Менделл зарылся лицом в душистые волосы Галь. Он всегда знал, что если бы ему удалось побеседовать с ней, она бы все объяснила. Его письмо, в котором он извещал о времени выписки из больницы, опоздало, поэтому-то она и не приехала его встречать. И Галь собиралась приехать к нему в больницу. Барни хотел спросить ее, что же случилось с деньгами, которые он дал ей для своей матери, но прежде чем успел задать вопрос, Галь подняла лицо и посмотрела ему в глаза.

– Ты говоришь мне правду, Барни?

– Ты о чем?

– Ты знаешь о своем

состоянии, и у меня есть веские причины быть в курсе всего. Болезнь больше не повторится?

– Врачи сказали, что нет, если я расстанусь с боксом.

– Итак, ты уходишь из бокса. Знаешь почему?

– Я не хочу больше расставаться с тобой.

– И поэтому, и по другой причине.

– По какой?

Галь полуоткрыла губы, ее тело прижалось к телу Менделла, и дыхание ее стало прерывистым.

– Я хочу ребенка, Барни. Я хочу, чтобы ты сделал мне ребенка. Я прошу тебя, сделай мне ребенка.

Менделл откинулся на бок и посмотрел на нее.

– Ты действительно хочешь?

– Иначе я не стала бы говорить тебе об этом.

Он потянулся к ней, но Галь остановила его.

– Нет, не в одежде, Барни.

Толстые пальцы Менделла стали неловко расстегивать пуговицы на рубашке. Галь села, отстранила руки мужа и толкнула его на спину.

– Нет, дай мне это сделать, Барни. Прошу тебя.

Она развязала галстук и бросила его на пол. Ее пальцы, как две белые мышки, бегали по его груди.

– Я плохая девушка, да, Барни? – простонала Галь.

– Ты моя жена, – дрожащим голосом ответил Менделл.

Он услышал, как его ботинки упали на пол. Потом он оказался таким же голым, как и она. Галь села рядом, нагнувшись к нему, и ее длинные волосы падали ему на грудь. У Менделла шумело в ушах, голове стало легко. Запах ее духов заставлял его задыхаться. Перед глазами у Барни вдруг появились бедная умершая блондинка, Куртис, сидящий спиной к письменному столу, а потом пытавшийся удержать жизнь в груди руками и силящийся что-то сказать, да так и не сказавший ни слова, насмешки Пата – "Потому что ты был болваном, у тебя не хватило мозгов понять, что твоя жена тебя обманывала!".

– Нет, простонал Менделл, – это неправда!

Он обнаружил, что лежит около кровати и что Галь поддерживает его. Кровь текла у нее между грудей и испачкала их обоих.

– Что происходит, Барни? У тебя идет кровь! Вся голова и спина у тебя в крови! О, Барни, дорогой, что это такое?

Менделл ухватился за спинку кровати, пытаясь подняться. Головокружение почти совсем исчезло, но ноги были еще ватные.

– Меня ударил один флик, – глухо ответил он. Он стукнул меня стволом револьвера. Сейчас мне станет лучше...

– Ты можешь стоять?

– Думаю, что да.

Галь прошла в салон, пошарила в трех чемоданах и вернулась с серебряным флаконом. Она откупорила его и протянула Менделлу.

– Хочешь, я позвоню в контору отеля и попрошу врача?

– Нет, – покачал головой Менделл, – спасибо, пройдет и так.

Он опорожнил флакон – в нем оказался ром, очень хороший. Барни почувствовал, как он медленно растекался по телу, зажигая в нем пламя. Галь с беспокойством смотрела на него.

– Тебе лучше?