Поцелуй или смерть
Шрифт:
Андре закрыл за собой дверь, толкнув ее ногой, и поднялся по большой лестнице на первый этаж. Менделл поставил клетку с птицей на стол и посмотрел на Галь, разглядывающую письма. Большинство из них оказались счетами. Галь действительно была важной птицей. Девушка, подобная Галь, которая так одевается, должна тратить очень много денег ежемесячно. Галь положила конверты на место.
– Одни счета... Ты рад, что вернулся домой, Барни?
– А как ты думаешь?
Галь прижалась к
– Я думаю... – в этот момент она отстранилась, так как на лестнице появился Андре.
– Чемоданы в вашей комнате, мадам, – сказал шофер, спустившись по лестнице с фуражкой в руке.
– Спасибо, Андре, – ответила Галь.
Андре подошел к двери и повернулся.
– Я вернусь около пяти часов вместе с мистером Эбблингом. Он поручил передать вам, что приедет с кухаркой и горничной, а до этого времени вы с мистером Менделлом будете одни. Могу я еще что-нибудь сделать для вас перед отъездом?
– Ничего не надо, Андре, спасибо, – покачала головой Галь.
Она сняла манто и небрежно бросила его вместе со шляпкой на стул.
– Выпьем по стаканчику?
– С этим я вполне согласен, – ответил Менделл.
Галь исчезла в кабинете мистера Эбблинга в поисках графина. Ожидая ее, Менделл вновь почувствовал себя неважно. Как всегда, дом в Лайк-Форест угнетал его, он чувствовал себя здесь чужим, грубым и нелепым. Он действительно производил здесь впечатление только крупного парня – чемпиона в тяжелом весе. Менделл прикурил сигарету от предыдущей.
"А что произойдет, если у Галь родится ребенок? – подумал он. – Как он сможет заботиться о ней? И как она станет воспитывать его?"
Врачи не советовали ему больше выходить на ринг, и он обещал это и Галь, и мистеру Эбблингу. Мистер Эбблинг предупредил его, чтобы он не беспокоился.
"О деньгах не беспокойтесь, Барни. Я знаю, что нужно для вас всех, и найду для вас другое поле деятельности".
Это он сказал сегодня днем, и Менделл с ним согласился. Но какая другая работа ему по силам? Менделл нашарил в кармане оставшиеся монеты – у него достаточно денег до конца дней, при условии, что этот конец наступит через пять минут. Галь вернулась в двумя большими бокалами виски.
– Почему ты так мрачен, дорогой?
– Я размышлял, – ответил Менделл и взял бокал.
– За наше здоровье! – воскликнула она и отпила виски.
Менделл опорожнил свой бокал и поставил его на серебряный поднос.
– Послушай, любимая, ты помнишь канун того дня, когда меня отправили в клинику?
Галь поморщилась.
– Ты не сказал "за наше"...
– За наше! – произнес Менделл.
Галь прижалась к нему.
– Хочешь, я тебе что-то скажу, дорогой?
– Что?
– Я
– Как это?
– Ты хочешь знать? – Галь тоже поставила бокал на поднос и ослабила ему галстук. – Ты же отлично знаешь, что я хочу сказать.
– Опять? Уже?
– Но мы же муж и жена.
– Знаю... Но, дорогая, одну минуту, сперва вспомни...
Галь зажала лицо Менделла руками и провела губами по его губам, прошептав:
– Отнеси меня наверх, Барни, прошу тебя... И на этот раз ты разденешь меня.
Менделл приподнял ее и прижал к себе.
– Тебя стоит отшлепать.
– Я и это позволю тебе сделать.
– А я и не отказываюсь.
Галь расстегнула ему две верхние пуговицы на рубашке и начала расстегивать третью.
– Ты меня любишь? – спросила она.
– Ты же отлично знаешь, что да.
– И ты счастлив, что мы снова вместе?
– Так счастлив, будто я только что победил Уоллкотта и нокаутировал Чарли и Луи!
– Идиот. – Галь расстегнула еще одну пуговицу. – Теперь с боксом и со всеми историями, связанными с ним, покончено.
Менделл пронес ее через холл и начал подниматься по лестнице.
– А теперь, что я теперь должен делать?
Галь немного подумала.
– Люби меня.
– Это самое лучшее предложение, которое мне когда-либо делали. Но мы же не можем заниматься этим весь день.
– Но мы можем попытаться. Вспомни, ведь мы не виделись два года!
– Верно, – Менделл крепче сжал ее в объятьях, – но я хотел тебе сказать только, что...
Галь закончила расстегивать ему рубашку.
– Что?
– О деньгах, которые я взял из банка... восемьдесят семь тысяч долларов, которые я дал тебе и просил посылать семьдесят пять долларов каждую неделю моей матери... И ты мне обещала...
Галь провела теплой ладонью по его груди.
– Мне так приятно, что у тебя под рубашкой ничего больше не надето, Барни, ты самый сильный, самый мужественный...
Менделлу хотелось закричать.
– Ты будешь меня слушать?
– Слушаю тебя.
Усилием воли он заставил себя говорить спокойно.
– Ведь ты мне сказала... Ты мне обещала...
Менделл остановился и посмотрел на Галь, чувствуя ее губы на своей груди. Она не обращала никакого внимания на его слова. Наконец она подняла глаза и посмотрела на него.
– Барни, тебе нравится, когда я так делаю?
Менделл смутился.
– Да, конечно, но...
В голосе Галь чувствовались те же колдовские чары, что и тогда в машине. Менделл разжал руки, и Галь растянулась на последней ступеньке лестницы, выпятив губы, опираясь на локти, с задранной на бедре юбкой.