Поцелуй на пожарной лестнице

Александрова Наталья Николаевна

– Типун тебе на язык! – проворчал парень и закрылся от старухи глянцевым журналом.

– Одну минутку, сейчас я узнаю, сможет ли Семен Семенович вас принять… – проговорила секретарша и потянулась к переговорному устройству.

– Только пришла, и уже ее принимать! – не унималась активная старуха. – Я вот вчера в поликлинике опоздала на десять минут, так никто меня не пропустил! Всего-то на десять минут только и опоздала, а эта королева – чуть ли не на два часа…

– Не обращайте внимания, – одними губами прошептала

секретарша Кате. – Она здесь с утра всем нервы портит… – Девушка нажала на кнопку переговорного устройства и хорошо поставленным голосом произнесла: – Семен Семенович, приехала Неверова, она была записана на тринадцать… Семен Семенович!

Адвокат не отзывался.

На лице у девушки возникла тень беспокойства.

Она еще раз нажала на кнопку и повторила:

– Семен Семенович!

Ольховский по-прежнему не отвечал.

Девушка натянуто улыбнулась Кате, встала из-за стола и направилась к двери кабинета, проговорив извиняющимся голосом:

– Может быть, переговорник не работает…

– Или плохо стало твоему адвокату! – бросила ей вслед разговорчивая старуха. – А что, человек пожилой, здоровье неважное, работа нервная… вот, к примеру, вчера в поликлинике одну женщину прямо из очереди в реанимацию свезли!

– Типун тебе на язык, бабка! – оборвал ее «браток». – Мне этот адвокат до зарезу нужен…

Секретарша вошла в кабинет шефа, и через секунду оттуда донесся ее истошный вопль.

– Никак, бабка, ты накаркала! – проговорил «браток», поднимаясь с места. – Никак, и правда с адвокатом неприятность вышла!

Старуха тут же вскочила и с неожиданной прытью бросилась к полуоткрытой двери кабинета.

Катя – против воли – тоже сделала несколько шагов и заглянула внутрь через старухино плечо.

Кабинет был отделан в тяжелом старомодном стиле советского номенклатурного ампира – деревянные панели на стенах, громоздкий полированный стол, за которым можно проводить многолюдные совещания, несколько тяжелых, обитых искусственной кожей стульев. Только на стене вместо положенного портрета очередного вождя висел огромный портрет прогрессивного писателя Короленко.

Но Катя смотрела не на этот портрет и не на совковую отделку кабинета.

Она смотрела на небольшого лысого человечка, сидевшего за полированным столом, откинувшего голову на спинку стула. Несомненно, это был хозяин кабинета – адвокат Семен Семенович Ольховский. Глаза его были широко открыты, но абсолютно безжизненны.

А на левом виске адвоката чернело пулевое отверстие.

– Преставился, болезный! – проговорила старуха и часто закрестилась.

– Опа! – выдохнул «браток». – Кто ж его так?! – Он сделал небольшую паузу и добавил: – Одно хорошо – у меня железное алиби. Я из этой приемной ни на минуту не выходил. Подтвердите, женщины?

– Ничего я подтверждать не собираюсь, – тут же выпалила старуха. – Я за тобой не следила, только мне

и дел! Может, ты и выходил куда, почем я знаю? У тебя свои дела, а у меня – свои…

– До чего же вредная старуха! – протянул «браток» с тяжелым вздохом. – А вы, женщина, подтвердите?

– А она только что пришла, – снова подала голос старуха. – Ничего она не может подтвердить!

– Как же это… как же его убили? – Секретарша адвоката, всхлипывая, смотрела на мертвого шефа. – Ведь он… ведь он тут был один… к нему никто не входил…

– Очень даже просто, – ответил «браток». – Через окно шмальнули – и всех делов! Вон, и отверстие входное имеется…

Катя невольно взглянула на окно.

В стекле, примерно на уровне головы адвоката, и в самом деле виднелось аккуратное круглое отверстие.

– Ишь, как ты все толково обсказал! – проскрипела старуха. – Сразу видать, что ты в таких делах сильно опытный! Не иначе, твоих это рук дело!

– Усохни, бабка! – рявкнул на нее парень. – Ты же сама видела – я никуда не выходил!

– А вот и врешь, выходил – покурить! – не унималась старуха. – И десять минут отсутствовал! Вполне даже запросто мог его приложить!

– Ну, бабка, ты нарываешься! – набычился «браток».

– Что же теперь делать? – Секретарша громко всхлипнула, отвернулась от Ольховского и оглядела посетителей, как будто ждала от них ответа на этот вечный «вопрос философии».

Ее нижняя губа тряслась, растерянное лицо покрылось красными пятнами.

– Полицию вызывать! – уверенно проговорила старуха. – И никого отсюда не выпускать до ее приезда!

– Ну, бабка, ты сериалов насмотрелась! – усмехнулся «браток». – У меня, к примеру, дела, мне здесь дожидаться некогда…

– Вот его – в первую очередь выпускать нельзя! – Бабка указала на бритого парня скрюченным пальцем.

– Старуха права, – неожиданно подал голос неприметный мужчина средних лет, который до сих пор тихо сидел в углу и не вступал в разговоры. Он подошел к столу секретарши, снял трубку местного телефона и проговорил: – Охрана? В двадцать шестом офисе ЧП… убит адвокат Ольховский… да… да… вызовите полицию и не выпускайте никого из офиса…

– А ты еще кто такой? – спросил «браток», исподлобья взглянув на незнакомца.

Тот ответил ему спокойным немигающим взглядом. Парень вдруг скис и, опустив взгляд, пробормотал:

– Да я же правда никуда не выходил…

– Полиция разберется! – ответил неприметный мужчина и снова сел в свое кресло.

«Господи! – подумала Катя. – Еще одно убийство на мою голову! Что же это такое…»

Если вчера жизнь ее напоминала какой-то по счету круг ада, то сегодня она превратилась в густой приторный сироп, а Катя чувствовала себя мухой, которая из последних сил мечется в этом сиропе, понимая уже, что – влипла, и даже сладкого перед смертью не наесться, поскольку – невкусно…