Поцелуй над пропастью

Джоансен Айрис

— Из-за Галло, — уточнил Джо.

— Нет, из-за Бонни, — отрезала Ева и быстро добавила: — Мне пора. Позвоню, когда будут новости. — Она отключилась и повернулась к Галло. — Ты все слышал. Сомнений больше нет. Это Даннер.

— Но как? Почему?

— Вот это нам и нужно выяснить.

— Ты сказала Джо, что мы летим в Сан-Антонио. Не думаешь, что они окажутся там раньше нас?

— Нет, не думаю. Я же объяснила свою позицию — с их стороны такой шаг был бы глупостью. А они оба, Джо и Кэтрин, люди очень умные. Да, им не нравится, что я делаю, но они мне доверяют. И я это доверие терять не хочу, — негромко, но твердо добавила Ева. — Им пришлось несладко, и они

заслужили право увидеть финал. Ты установил правила, и мне пришлось им следовать. Нет, я сама хотела действовать по правилам. Но ты меня напугал. Я знаю, как ты относишься к своему дяде, и не уверена, что поступишь правильно, когда столкнешься с необходимостью выбирать.

— Я не позволил ему убить Кэтрин.

— Но Джо сказал, что ты тянул до последнего и сильно рисковал. Почему?

— Да ничего я не тянул. Просто опешил. Своим глазам не верил. И целился ему в спину.

— Но попал в руку.

— Слишком поздно было… — Галло с трудом перевел дыхание. — Я бы убил Теда, если бы попал в спину. А убить его я не мог.

— Знаю. Поэтому и не хочу подвергать опасности Джо и Кэтрин, если ситуация повторится и тебе снова придется делать выбор.

— Но собой ты рисковать готова, — усмехнулся он. — Видимо, ты не так умна, как Джо и Кэтрин. Где же твое чувство самосохранения?

— Каждый делает то, что должен. Я не боюсь — независимо от того, какое решение ты примешь.

— Да ты фаталистка. Даже не знаю, нравится мне такое твое отношение или нет. Скорее, не нравится. Ты же всегда была бойцом.

— А кто сказал, что я уже не боец? — Ева пожала плечами. — Но в данном случае — да, я — фаталистка. Я сделаю все, чтобы остаться в живых, но, возможно, это решится без моего участия. — Она подняла голову и посмотрела ему в глаза. — Не исключаю, что и без твоего тоже. Может, именно потому мы и вместе сейчас.

— Давай обойдемся без мелодрам. Никто из нас не умрет. Не хочу даже слушать подобное. — Галло нахмурился. — Я не хочу умирать. Было время, когда я думал, что, может быть, убил Бонни, что не достоин жить, что мое место в аду. А потом появилась Кэтрин и доходчиво, без сюсюканий, объяснила, что надо быть идиотом, чтобы верить на слово Блэку или кому-либо еще. Она-то и дала мне хорошего пинка, заставила пошевелиться. Сказала, что хорошо меня изучила, пока мы играли в кошки-мышки в том лесу в Висконсине. Если она не верит, что Бонни убил я, то почему я должен верить? Кэтрин меня убедила, и теперь я готов сражаться, чтобы жить. — Он нахмурился. — Если, конечно, не получится, что виноват все-таки я. Мне только сейчас вспомнилось, что говорил перед смертью Джейкобс. В смерти Бонни он обвинял всех, кроме себя. Говорил, что все случилось из-за меня.

— Удивительно, что ты еще раньше за это не ухватился, — раздраженно вставила Ева. — Черт возьми, Джон, ты же сам говоришь, что он обвинял всех. Если Бонни убил не ты, в чем же ты виноват?

— Но ведь Джейкобса убил мой дядя. И он же мог убить Бонни.

— Тогда преступник он.

— Может быть. — Галло свернул на пандус, ведущий к аэропорту. — Поживем — увидим, так?

Глава 7

— Простите меня, святой отец, ибо я согрешил. Последний раз я был на исповеди шесть недель назад. — Тед Даннер закрыл глаза и покорно склонил голову. — Но вины на мне нет. Я лишь сделал, что должно, когда демон пытается творить зло. Вы всегда говорили, что я должен бороться с демонами. Знаю, вы имели в виду тех демонов, что во мне самом, но их я одолеть не

в силах, — с горечью добавил он. — Вы, может быть, не верите мне, но они есть, другие демоны, и иногда я побеждаю их. — Слезы навернулись ему на глаза. — А что еще мне оставалось, отец Барнабас? Демон был злобный, и мне пришлось поразить его, дабы он не завладел Джоном. У него были острые, как ножи, зубы… — Тед Даннер сглотнул, вспомнив, как вытекала кровь из раны, когда он вогнал нож в грудь Джейкобса. — Я пытался спрятаться от них. Но я предупредил демона, что он не должен чинить зло. Я предупредил его, святой отец.

— Я знаю, Тед, как ты борешься с ними, — вздохнул отец Барнабас и, помедлив, спросил: — Как ты поразил его?

— Не помню, — солгал он, зная, что совершает грех, в котором придется покаяться в следующий раз. Но ложь — грех небольшой, а рассказать священнику о том, что демон вынудил его сделать, Даннер не мог. Спасти его мог только святой отец, а совершенный грех был слишком велик. Если отец Барнабас не заступится за него перед высшими силами, ему грозит вечный огонь ада. Но этого может не случиться, ведь Господь прислушивается к своим служителям. — Простите, святой отец. На мне вины нет. Я не трогал его много лет, но больше терпеть не мог. Он уничтожил бы меня.

— Уничтожить, Тед, может только Господь. — Снова повисла пауза. — Я не видел тебя несколько недель. А я говорил, что исповедь очень важна для тебя.

— Знаю, святой отец. Помыслы мои были чисты. Я совершал добрые дела. Старался загладить свои грехи. Я знаю, что не должен был пропускать исповедь. — Голос его упал до шепота. — Не должен был сражаться с демоном. Наложите на меня епитимью. Очистите мою душу снова.

— Если ты не помнишь, что сделал, как же я могу определить наказание? Подумай, Тед, и скажи.

Он почувствовал, что вот-вот дрогнет. Стоило только святому отцу посмотреть ему в глаза своим гипнотизирующим взглядом, как Тед Даннер уже был готов сделать, что угодно.

— Я же сказал, что не могу. Почему вы все спрашиваете и спрашиваете? — Он ощутил нарастающий гнев и попытался сдержаться, напомнив себе, что отец Барнабас не демон, а спаситель. Священник постоянно говорил ему об этом. — Господь изгнал Люцифера. Он знал, какое зло могут творить демоны. Он бы меня простил. И вы тоже должны простить.

— Тед, прощать — не в моей власти. Прощение в руках Господа. Давай помолимся и попросим у него прощения.

— Он не слушает меня. — Голос Даннера зазвенел от злости. — Вы должны убедить его простить меня. Я ничего не мог с собой поделать. Меня как будто накрыла громадная волна пламени. Я ничего не видел, ничего не чувствовал, кроме опаляющего жара… Он должен был остановить меня. Я не хотел причинить им боль.

— Им? — спросил отец Барнабас. — Демон был не один?

Аллигаторы, плавающие в грязном пруду.

Темноволосая женщина, прекрасная, как Далила. Он опускает нож, а она смотрит на него, и в глазах ее лютая ярость.

Может, они и не совсем демоны. Но он не мог признать, что сотворил зло, поддавшись не чувству мщения, а гневу. Признать это означало бы потерять надежду на прощение.

— Не помню.

— Я думаю, помнишь, Тед.

— Нет. — Он хотел забыть. Почему этот священник постоянно требует вспоминать то, что причиняет ему боль? Или отец Барнабас тоже его враг? Нет, не может быть. Контролируй себя. Контролируй свои мысли. Смени тему. Переведи разговор на то, ради чего ты здесь. Тед Даннер выдавил из себя улыбку. — Постараюсь приходить чаще, святой отец. Обещаю. Но вы должны помочь мне сейчас. Вы сделали то, о чем я вас просил?