Поцелуй над пропастью
Шрифт:
— Что такое?
— Торазин. Помню эту штуку. Ху Чанг использовал его время от времени как основу для некоторых своих снадобий.
— Ты имеешь в виду своего гонконгского знахаря?
— Не смешно. Ху Чанг — замечательный целитель.
— И смерть.
— Иногда. — Больше чем в половине случаев. Когда-то они работали вместе, занимаясь делами, назвать которые легальными не поворачивался язык. В том, что касалось ядов и снадобий, Ху Чанг проявлял завидную изобретательность. — Но Ху Чанг — мой друг, так что помалкивай. Торазин… ну и ну. — Она просмотрела список
— Я хочу поговорить с Галло, — сказала Кэтрин, позвонив минут через десять Еве. — Но и ты тоже послушай. Сделай громкую связь. — Что-то нашла?
— Да, нашла. То, о чем и самой следовало бы догадаться. Ты на связи, Галло?
— Он здесь. — Ева повернулась к Галло и протянула сотовый. — Поговори с ней.
— Да, Галло, поговори со мной, — сказала Кэтрин. — Мне не очень нравится, что ты меня избегаешь. Я такого обращения не заслужила. Не знаю, почему ты это делаешь.
— Как и я, Кэтрин. — Он помолчал. — Что ты хотела мне сказать?
— Я ничего не собиралась говорить тебе. Я хочу спросить. Что тебе известно о докторе Герберте Нильсе?
— Ничего. — Он нахмурился. — А я должен его знать?
— Он был лечащим врачом твоего дяди в госпитале ветеранов в Милуоки. Ты ведь был с ним, когда он лечился там? Вы же снимали одну квартиру, так?
— Да. Но перед тем как туда переехать, я почти год путешествовал по стране с парой приятелей. Когда вернулся, дядя сказал, что доктор порекомендовал ему обратиться к специалисту в Атланте.
— Он имел в виду доктора Нильса?
Галло потер висок.
— Вроде бы.
— Ты сам хоть раз видел этого доктора Нильса? Он не приглашал тебя, чтобы обсудить здоровье дяди?
— Нет, не приглашал. Мой дяди был скрытным человеком. Особенно после своего увольнения из армии — замкнулся еще больше. Думаю, его сильно расстраивало то, что он уже не может быть прежним.
— А с его врачом в Атланте ты был знаком?
— В Атланте я прожил с дядей всего шесть недель, а потом уехал в тренировочный лагерь.
— И все это время был, очевидно, слишком занят…
Галло многозначительно взглянул на Еву.
— Ты сама это знаешь.
— Кэтрин, к чему все эти вопросы? — нетерпеливо вмешалась Ева. — Какая разница, знал Галло врача в Атланте или нет?
— Для меня большая, — ответила Кэтрин. — Мне нужно знать, видел ли Галло, в каком состоянии его дядя. Он ведь не дурак. И я не понимаю, что так его шокировало. Не хотелось бы думать, что он лгун и притворщик.
— Что ты, черт возьми, имеешь в виду? — грубовато перебил ее Галло. — Я всегда говорю правду.
— Не уверена. С тех пор как твой дядя появился на сцене, ты ведешь себя довольно странно.
— И зачем мне врать насчет доктора Нильса?
— Из-за торазина.
— Что?
— Торазин — один из препаратов, которые принимал твой дядя. Ты говорил, что одно
— Он страдал от сильных болей.
— Может быть. Но химией его пичкали не только поэтому.
— И что такое этот торазин? Почему ты решила, что я тебе лгу?
— Торазин — очень сильное средство, и выписывали его оба лечащих врача — и в Милуоки, и в Атланте. Мне оно известно потому, что Ху Чанг пользовался им для приготовления одной убойной смеси, побочным действием которой была острая дезориентация.
— Насколько я понимаю, так действуют многие обезболивающие.
— Да, но торазин гораздо сильнее большинства других средств. — Кэтрин помолчала. — Его применяют — нередко в сочетании с другими лекарствами — при лечении психических расстройств, в том числе шизофрении и раздвоении личности.
— Что?!
— Доктор Нильс был психиатром. Из армии Теда Даннера отправили в почетную отставку с условием, что он будет состоять под регулярным наблюдением лицензированного психиатра.
— Да нет же, у него была больная спина.
— Верно, но спина большой проблемы не представляла. Если бы не психические отклонения, он даже смог бы вернуться на службу после успешной операции.
— Это неправда, — горячо возразил Галло. — Он был в здравом рассудке. И никогда мне не лгал.
— Лгал. Здесь есть письмо от доктора Нильса. — Кэтрин выдержала небольшую паузу. — Что-то случилось во время последней командировки на Ближний Восток. В письме приводятся показания его командиров, согласно которым Даннер вел себя странно, проявлял беспричинную жестокость и склонность к насилию. Подобное за ним наблюдалось и раньше, но в тот раз вышло за все границы, и начальство уже не могло делать вид, что ничего не замечает. А потом случился неприятный инцидент.
— Что за инцидент?
— Доктору Нильсу информации не предоставили. Возможно, военные просто не хотели порочить Даннера после многолетней безупречной службы в армии. Или, может быть, старались избежать неприятной для себя ситуации. Так или иначе, врач, рекомендовавший уволить Даннера из армии, лишь отметил, что тот сделал нечто такое, после чего дальнейшее его пребывание в части стало невозможным. Нильс пытался лечить твоего дядю, но безуспешно — тот с ним даже не разговаривал. Тогда он отправил его в Атланту, к специалисту, считавшемуся лучшим психиатром в Администрации по делам ветеранов, доктору Кевину Доннелли.
— Тед сказал бы мне. Он не стал бы лгать.
— Он любил тебя, а ты восхищался им, видел в нем героя. Думаешь, для него это было неважно? В нашем обществе психические проблемы считаются чем-то постыдным.
— Я бы заботился о нем. Я бы помог ему.
— Но он всегда был твоим спасителем и не потерпел бы перемены ролей.
Галло молчал, и Ева, наблюдая за ним, видела в выражении его лица борьбу противоречивых эмоций.
— По-твоему, Тед настолько тронулся, что мог убить Бонни? — наконец спросил он.