Поцелуй победителя

Руткоски Мари

Арину подумалось, а что если Кестрел не пришла, потому что услышала запах смерти на нём.

— Ты отлично справишься, — сказал Рошар.

— Я знаю.

Рошар скрестил ноги, сложив на согнутое колено одной другую, слегка приподнялся и постучал чашей трубки по ботинку, затем вновь улегся на валик.

— Чувствую, будет дождь.

— Гм-м-м.

— Листья на деревьях уже приняли форму чаши.

— Это невозможно разглядеть в темноте.

— Я вижу это мысленно. — Дым из трубки повис в воздухе. Рошар сложил руки на груди. Он готовился ко сну. — Арин.

Арин, сидевший

рядом, уперев локти в согнутые колени, и совсем не хотевший спать, откликнулся:

— Да?

— Ну и как я выгляжу в темноте?

Ошарашенный Арин посмотрел на Рошара. У ответа на этот вопрос не существовало границ. Но задан он в тоже время был аккуратно, изящно. Мягкая и неуверенная его формулировка говорила о том, что Рошару это было действительно важно знать. В красных отблесках огня его тело казалось вялым, а изуродованное лицо открытым. Тяжесть, что лежала у Арина на сердце (а именно характерная грусть, устроившаяся чуть ниже его ключицы, наподобие кулона), уменьшилась.

— Как мой друг, — произнес Арин.

Рошар не улыбнулся. Когда он заговорил, его голос соответствовал выражению лица, что было для него редкостью. Но ещё реже можно было услышать подобный тон его голоса. Тихий и правдивый.

— Ты тоже.

Оставшись в своей палатке один, Арин, должно быть, всё-таки уснул. Он проснулся, думая обнаружить Кестрел рядом с собой. Её присутствие казалось осязаемым и таким же настоящим, как тогда, когда она стояла перед ним у него в покоях. Тонкий силуэт. Шепот разгоряченной кожи. «Я хочу вспомнить тебя».

Спи, велел он себе. Нельзя её удерживать какими бы то ни было обещаниями.

Арин повернулся на бок. Раздался удар грома. Небо разверзлось. Дождь застучал по ткани палатки. Все громче и громче.

* * *

Дождь не унимался. Вода лилась с лошадей ручьем. День ничем не отличался от утра, ночь от вечера. Все окрасилось в серые размытые тона. Арин промок до нитки. Дождь капал с его носа.

Они продвигались медленно. Арин вернулся в середину колонны и остановился, чтобы помочь подтолкнуть повозку, застрявшую в колее между камнями брусчатки. А потом вновь взобрался на лошадь, когда понял, что кто-то объявил привал. Все должны остаться на своих местах.

Он поскакал к Рошару.

— В чём дело? — спросил он принца.

— Дорога разветвляется. — Рошар кивнул на дорогу, простирающуюся впереди, и вытащил вощёную карту из тубуса, торчавшего из его седельной сумки. Арин достал из своей сумки жёсткое одеяло и накрыл им себя и принца, чтобы уберечь карту от дождя.

Вскоре дорога должна будет разделиться. Лерален простирался на запад.

— Думаю, последовать твоему совету, — сказал Рошар. — Мы разделимся. Большая часть армии двинется на запад. Оставшаяся — на юг. На что ставишь, Арин? Это твоя страна. Где развернется бой?

Арин всмотрелся в карту, прикусив нижнюю губу.

«Мм-м, — подала голос смерть. — Вон те поместья такие аппетитные».

Неподалеку от них стояло несколько неогороженных поместий. Они находились достаточно близко к югу, чтобы стать перевалочным пунктом для поставок генерала с Итрии на материк.

— Вот здесь, — сказал Арин. Дождь стекал по его губам, создавая ложное впечатление, будто

он плевался. — Если генерал сумеет там обосноваться, то в итоге сможет укрепить свои позиции, взяв почти всё, что требуется из близлежащих усадеб, кроме чёрного пороха. У него появится возможность незаметно подобраться и рассредоточиться, встав как на востоке, так и на западе. Он возьмет нас в тиски и вытеснит в город.

Рошар свернул и убрал карту. Арин опустил одеяло, которое промокло насквозь. Ему предстояла та ещё ночка.

Рошар посмотрел вверх и моргнул.

— Прямо как дома. — Он прищурившись посмотрел на Арина. — Хочешь с Хашем на пляж?

Арин покачал головой.

— Я так и подумал.

Армия разделилась. Арин отправился с Рошаром на юг.

* * *

К сумеркам дождь прекратился, но он шёл так долго, что Арину казалось, будто вода все ещё льется, мешая ему ясно видеть.

Уменьшенная армия разбила лагерь на ночь, кляня грязь на чём свет стоит. Настроение у всех было скверное. Палатка Арина почти не вымокла, благодаря брезентовому мешку. Сменная одежда, лежавшая на дне седельной сумки, тоже не пострадала. Остальное промокло насквозь. Арин расстегнул кожаные доспехи, набухшие от воды и пахнувшие шкурой мокрой коровы, и стянул их с туники. Арин не нашел ничего лучше низко растущих ветвей соседнего дерева, чтобы повесть их сушиться. Но легкий ветерок сдул бисеринки дождя с листьев и Арин осознал тщетность своих усилий.

Всем хотелось огня, но деревья вдоль дороги вымокли. Жечь было нечего. Арин смирился с влажностью. Он раскинул палатку, счистил толстую кору с дерева (ее внутренняя сторона осталась сухой) и уселся на нее, чтобы вытереть сухой рубахой весь металл, что взял с собой, дабы уберечь меч, кинжал, щит и прочие металлические пряжки и хомуты от ржавчины.

Лета не чувствовалось вовсе. Арин продрог, кожа на спине неприятно стянулась. Прядь мокрых волос шлепнула по щеке и прилипла к ней. Он вздрогнул, смахнул её и продолжил протирать рубахой пряжки на уздечке и подпруге. От этих движений он немного согрелся.

— Ну и ну, посмотрите-ка вы на него. — Прямо перед ним стоял Рошар, уперев руки в бёдра. Он расстегнул доспехи, но не снял. — Какое трудолюбие. Готов поклясться, что и у тебя зуб на зуб не попадает.

Арин проигнорировал его.

— Раз уж ты занялся этим, — продолжил говорить Рошар, — может, и мои вещи высушишь?

Арин остановился, посмотрел вверх, и сделал жест, которому обучился на востоке.

Рошар расхохотался, а потом развернулся и пошлепал к своему шатру-палатке. Арин услышал, как он подозвал кого-то из рядовых. А потом он перестал обращать внимание на то, что происходило вокруг.

Однако некоторое время спустя, у него по шее побежали мурашки. Сначала Арин подумал, что всему виною холод. Но он ещё не закончил с поставленной перед собой задачей, поэтому не мог натянуть всё ещё преимущественно сухую рубаху, хотя ему уже очень давно хотелось это сделать. Он сосредоточился на своем занятии.

Мало-помалу он начал осознавать, что в лагере удивительно тихо. Он расслышал стук приближающихся копыт. А потом какой-то дакранец сказал:

— Стой, где стоишь! — Арин услышал щелчок арбалета.