Поцелуй стали

Макмастер Бек

— Нет.

— Можно войти? — Не дожидаясь ответа, Онория просто открыла дверь.

Комната Уилла оказалась меньше, чем она ожидала. Онория осмотрелась, удивляясь необычной обстановке.

Узкая кровать с тонким лоскутным одеялом и потертыми простынями скорее подходила для ребенка. На грубых полках стояли десятки детских книжек, все с потрепанными корешками и явно зачитанные чуть не до дыр. На маленьком столе стояло несколько отполированных ящиков из красного дерева. В них лежали перья и камешки, а также черная прядь, аккуратно перевязанная

розовой шелковой ленточкой. Волосы Эсме.

Уилл зарычал и захлопнул ящик с прядью. Он стоял без рубашки, всем своим видом выражая неудовольствие. Судя по бинтам на кровати, понятно, чем раненый собирался заняться.

— Рану надо промыть до того, как бинтовать, — напомнила Онория.

Уилл нахмурился и слегка прихрамывая пошел к кровати. Мускулы перекатывались на его широкой спине.

— Я никуда не уйду, — предупредила Онор.

— Само заживет, без тебя.

— Пусть ты не хочешь помощи, однако она тебе не повредит. — Она нерешительно шагнула вперед.

Уилл был таким большим и грубым. «Если кинется, пожалуй, мне его не остановить». Однако Блейд занят, а об Уилле надо позаботиться.

Вервульфен не обращал на гостью внимания, вытирая мокрой льняной тряпкой покрытый кровью живот. Ткань выглядела относительно чистой, но Онория поджала губы, посмотрела в миску с водой и осторожно приблизилась еще на шаг.

— Я тебе не нравлюсь. И раз уж я не припомню, чем могла тебя обидеть, предполагаю, что ты против моих отношений с Блейдом.

Вервульфен опять не удостоил ее ответом, но склонил голову, будто прислушиваясь. Кровь капала в миску, окрашивая воду в ярко-красный. Онория думала, что рана уже затянулась, но та закрылась не до конца и зияла прорехами, будто плохо подшитый подол.

Уилл дрожащими пальцами продолжал очищать ее.

— Позволь мне, пожалуйста, — попросила Онор, накрыв ладонью его руку.

Уилл предупреждающе зарычал.

Онория положила руку на его поясницу и подтолкнула упрямца к крепкому креслу-качалке у окна:

— Да, да, знаю, тебе это не нравится, но давай притворимся на мгновение, что никто из нас не считает другого грубым, угрюмым или неприятным.

Именно в эту секунду его ноги подогнулись, и Уилл уставился на Онорию, раздувая ноздри от боли.

Она взяла миску с водой, с удивлением осознав, что та еще горячая. Значит, ее все же кипятили. Опустившись на колени у ног вервульфена, Онория выжала тряпку:

— Тебе нужно наложить швы или рана затянется естественно? Вернее, сверхъестественно.

— Исцелюсь.

Онория закатила глаза:

— Ну правда, неужели так трудно быть вежливым?

Уилл посмотрел ей в глаза:

— Ты мне не по нраву, потому шо плохо на него влияешь.

— Блейд, похоже, думает иначе.

— Ага, када мужика ведут за одно место, он паршиво соображает.

Онория осторожно ощупала рану.

— Я не совсем понимаю, что ты сказал, но подозреваю, не комплимент. — Она молча очищала рану, а потом села, бросила

тряпку в миску с водой и взяла чистые льняные повязки. — Я не причиню ему боли. Никогда. Он был ко мне невероятно добр.

— Ты не из нашего круга. — Уилл презрительно покосился на ее рабочее платье. — Сколько пройдет времени, прежде чем ты вернешься обратно в свой?

Онория обернула тканью его талию, жестом приказав «пациенту» сесть ровно:

— Ты путаешь меня с теми, кому нравятся роскошные шелка и красивые паровые экипажи Эшелона. Это по душе Лене, а не мне. И так всегда было. Придется тебе смириться с моим присутствием, ведь я никуда не собираюсь.

Стоило словам сорваться с губ, как Онория поняла, что не солгала. У нее никогда не было дома: о владениях Кейна она почти ничего не помнила, а жизнь в замке Ланнистера походила на кошмарный сон. Потрепанная и почти не обжитая квартирка стала ее первым настоящим пристанищем. И Онорию тошнило при мысли о том, чтобы покинуть Блейда.

Трущобы — коварное место, и господин рисковал собственной жизнью, встав между своими людьми и опасностью. Голубокровные не бессмертны. Онор и подумать не могла о том, чтобы оставить Блейда и никогда больше не узнать, жив он вообще или мертв. Никогда больше не обнять его, не поцеловать.

Она моргнула и поняла, что застыла в раздумьях, и под недружелюбным взглядом Уилла наклонилась, оборачивая вокруг его талии новый слой бинтов.

— Блейд принадлежит мне, грубиян, — сказала Онория и надежно завязала ткань. Как интересно, ведь она говорит чистую правду. — И тебе просто придется с этим смириться. А теперь, тебе что-то принести?

— Сырое мясо из кладовой, — угрюмо буркнул Уилл.

Глава 22

В логове стояла гулкая тишина. Отправив Лену и Чарли спать, Онория бродила, не зная, куда податься. Эсме охраняла Рипа, а вот Блейда нигде не было видно.

Гостья поднялась по ступенькам к его покоям и ощутила, как по спине побежали мурашки. В доме хватало свободных постелей, но Онор не собиралась ложиться, пока не убедится, что господин в порядке. Его суровое лицо окаменело от горя, и пусть он спокойно помог Рипу во время первого кормления, плечи выдавали сковывавшее его напряжение.

Просто страшно, как много она стала о нем думать. Каждая мысль и действие были связаны с Блейдом. Едва заходя в комнату, Онория искала его и, если не находила, теряла весь интерес к происходящему. Беспокойство снедало ее, а сердце робко тянулось к Блейду. Раньше только Лена с Чарли тревожили Онор и требовали заботы, а теперь кто-то еще претендовал на ее чувства.

Голубокровный. Онория всегда презирала их, однако Блейд сумел открыть ей глаза и заставить сомневаться во всем, что твердил ее отец и она знала по собственному опыту. Это так сбивало с толку.