Поцелуй Валькирии - 3. Раскрытие Тайн
Шрифт:
– Что, опять любовь? Любовь, вечная присказка Дамблдора: он утверждал, что она побеждает смерть. Любовь не помешала мне раздавить твою грязнокровку-мать, как таракана, Поттер, и, похоже, никто здесь не пылает к тебе такой любовью, чтобы принять на себя моё заклятие. Так что же помешает тебе погибнуть, когда я ударю?
– Только одно, - они ходили по кругу, глядя друг на друга в последней схватке взглядов.
– Дамблдор знал все то же, что знаешь ты, Белла. Он просто был умнее тебя и знал больше. – Гарри улыбнулся.
– Ты посмел…
– Да, посмел, Белла. Потому что я младше, да, но гораздо сильнее вот здесь, - Гарри указал на свое сердце. – Как и каждый из тех, кто сражался за свободу
– Я займусь Драко потом, - визгливо выкрикнула Беллатриса.
– Много недель назад я победил Драко и отобрал у него волшебную палочку. Так что теперь всё сводится к одному: знает ли Бузинная палочка, что на её последнего хозяина наслали Разоружающее заклятие. Потому что если она это знает, то я - настоящий хозяин Бузинной палочки.
– Авада Кедавра!
– Экспеллиармус!
Хлопок был подобен пушечному выстрелу. Бузинная палочка взмыла ввысь, закружилась под зачарованным потолком, точно голова Нагайны, и пронеслась по воздуху к хозяину, которого не пожелала убивать. Гарри поймал ее натренированными жестами и Беллатриса с изумлением и яростью на лице вдруг грохнулась на пол, ее лицо словно остекленело, огонек в змеиных глазах потух, волосы растрепались. Бледные руки скрючились в последней агонии и… Вторая магическая война Британии закончилась. Беллатриса Лестрейндж была мертва…
Зал взорвался ликующими криками. Тела Беллатрисы и ее мертвых соратников складывали подальше от тех, кто пал, сражаясь с ними. Группы добровольцев снова обыскивали территорию, ища тех, кого не нашли раньше, валькирии помогали мне и Помфри исцелять раненных, утешали тех, у кого погибли близкие, на улице рассвело постепенно. Мы встречали первое утро после войны…
– Рем, - он снова сидел, сжав мертвую руку Тонкс в своей руке. Она погибла за минуты до того, как Беллатриса отвела войска. – Я поцелую ее, - я видела, как кто-то из сестер поцеловал Колина Криви и девочку с косичками, погибших ночью. Проверила и сама несколько тел из пяти десятков умерших. Кого-то я не успевала оживить, кого-то уже не могла бы даже сразу после смерти, как Фреда. Но Тонкс, чьего лба я коснулась, еще могла вернуться. Мир-за-гранью отвел ей еще примерно час… И, оглядывая павших, я не видела среди тех, кого могла вернуть, кого-то, в ком нуждались бы больше. Детей уже поцеловали и сейчас успокаивали ошарашенных вернувшихся с того света ребятишек. В Тонкс нуждался Тедди, и Андромеда лишь недавно лишилась мужа. Смерть дочери стала бы для нее чудовищным ударом. Римус выглядел так, словно это он сам умер. Бродяга положил руку ему на плечо, не находя слов. Рем поднял на меня полные боли глаза.
– Кэт… Ты… - он не договорил, хрипло дыша. Я же машинально подняла глаза на звук тяжелых шагов и увидела Тадеуша и папу, с мертвым телом на руках зашедших в зал. Они решительно прошагали туда, где лежали павшие с нашей стороны и опустили его с краю, неподалеку от Тонкс. Когда папа отошел, я увидела, кто это был. И мой мир снова разлетелся на осколки, когда взгляд упал на страшную рваную рану на шее. На шее Северуса…
========== Дарованный Поцелуй (Кэтрин), Любовь, пережившая смерть (Снейп) ==========
Кэтрин
Всё, кроме любви,
Вся наша жизнь так далеко.
Я, я - не один,
Но без тебя просто никто.
Би-2. Молитва
Истошный крик отдавался от стен, звенел в ушах, в голове, заполняя ее ужасной болью. Я не понимала, почему кто-то кричит и почему крик не утихает, пока не осознала, что это я кричу… Большой Зал, полный народа, вдруг стал далеким-далеким, откуда-то из бесконечной пустоты вокруг доносились голоса, кто-то ходил, кто-то даже
Только теперь я осознала истинную причину того, что браслет упал – смерть не Гарри, а Северуса. Мне не суждено было этому помешать… Мир раскололся на части… Ступор исчез и из глаз потекли слезы, а воздух вокруг снова наполнился звуками, такими неправильными и неуместными сейчас счастливыми смешками кого-то на другом конце зала, всхлипываниями, голосами. Как они могут двигаться, говорить, обниматься, если его больше нет?! Чудовищная неправильность и нелепость… Мои слезы капали прямо на рваную рану от зубов Нагайны. Если бы Невилл не убил ее, я разорвала бы эту змею на части, в том состоянии, в котором я была в те самые страшные минуты моей жизни. Я сжимала его уже остывавшую бледную руку и не понимала, как такое могло произойти, как он мог умереть сейчас, когда все закончилось, когда мы наконец-то могли бы перестать скрываться, когда Беллатрисы больше не было. Рана затянулась на глазах, кровь, засохшая на его шее, стала жидкой и втянулась в зажившую рану. Оставался только страшный, чудовищный шрам в виде укуса огромное змеи, но на уже мертвом теле это было просто… Я даже не знала, как это назвать. Мои слезы, как и кровь, сейчас не стоили ничего, я не могла исцелить эту рану до конца, не могла заставить его сердце снова биться. А если бы я была там, могла бы? Могла?!
Я коснулась рукой его лба, убирая черные волосы с его лица. Я так часто ворчала, что он не моет голову, а теперь он уже никогда не услышит моего ворчания. И не пойдет промывать голову, сдавшись под моим натиском. Не откроет глаза, улыбаясь мне утром…
Внезапно мир вокруг снова замер, а я застыла, не веря ощущению на кончиках пальцев. Он мог вернуться! Он еще мог! У него оставалось немного времени, примерно как у Тонкс, плюс-минус пара минут! Я все еще могла его вернуть!
Я почти коснулась губами его губ, когда мозг пронзила чудовищная мысль – я дала кому-то какое-то обещание, и я собиралась кого-то поцеловать, когда увидела Северуса. Кто-то нуждался в возвращении совсем рядом со мной, но я никак не могла сообразить, кто именно. Все, что было вокруг нас двоих, казалось пустым и никчемным. Неожиданно на мое плечо легла чья-то рука…
– Малышка, - произнес папа, сев рядом и обняв меня за плечи, отрывая от мертвого лица человека, которого я любила… Я уткнулась отцу в плечо, ощущая, как теплые папины руки гладят меня по голове. Он не говорил ничего, да мне и не нужны были слова, я не понимала их, уткнувшись в плечо отца и рыдая. Это наказание за Крюкохвата, за мою Аваду, за то, что я натворила, хотя я и сама не понимала, что же такого ужасного сделала, чтобы наказать меня так…
– За что, пап, за что?! – я плакала, не в силах ни думать, ни действовать как валькирия. – За что они так со мной? Почему они его… - тихий голос, полный боли, раздался за моей спиной раньше, чем отец успел ответить.
– Это не мы, Кэтрин. Не мир-за-гранью. Это – ход жизни. Нам очень жаль, - в голосе Анны звучала виноватость.
– Это вы! Вы знали, да?! Знали, и сделали так, чтобы упал браслет! Это вы не дали мне прийти ему на помощь! Что я вам теперь не так сделала, что?! – меня внезапно охватила злость, я вырвалась из папиных рук и подскочила к высокой женщине и стоявшей рядом с ней Оливии в золотистом плаще. – За что вы с нами так?! За что?! Я виновата, да?! Ненавижу!
– Кэтрин… - прошептала Оливия.