Поцелуй Валькирии. Школьные годы Кэтрин Реддл
Шрифт:
– Вопрос второй: что ты сделаешь ради спасения своего брата? На какой поступок пойдешь максимально?
– Я отдам за Гарри жизнь, если будет нужно. Я поступлю так, как поступила бы моя мама, - без малейших колебаний отозвалась девушка.
– Третий вопрос: хотя бы раз в жизни ты серьезно думала о том, чтобы сделать зло? После девяти лет…
Повисла тишина. В ушах прозвенело ее «убью»… Валькирии ждали. Наконец Реддл заговорила:
– Я думала о том, чтобы сделать зло. Я хотела отомстить человеку,
Валькирии удовлетворено кивнули, посовещались… И одна из них пристально посмотрела в глаза Кэтрин. После чего раздался тихий приказ:
– Встань на колени и закрой глаза. Будет больно. Но если ты выдержишь – станешь валькирией, - слова о боли заставили меня напрячься – что они собрались с ней делать?
Кэтрин выполнила приказ. Главная валькирия с силой ударила девушку по щеке, выступила кровь… Но ни звука не вырвалось из уст Реддл. А судя по тому, как сжалась рука, непроизвольно, можно было судить, что ей и сейчас больно. Дальнейшие действия от меня закрыли девять других валькирий, но только раз раздался голос Кэтрин, произнесшей короткое:
– Не откажусь…
Наконец, казалось, прошла вечность, валькирии расступились.
– Проверишь свои способности? – старшая валькирия помогла Кэтрин встать на ноги. На щеке виднелся свежий шрам, в глазах блестели слезы. Девушка отрицательно помотала головой.
– Хорошо. Тогда держи и помни – с этого дня ты валькирия, тебе подвластно само время. Но ты хранишь его во имя добра… И бережешь жизни тех, кого в силах спасти. Любой ценой. Разбив маховик, ты вернешь время к последнему моменту, о котором думала. Разобьет не валькирия – мир ждет катастрофа. Отныне и до конца своих дней ты не вправе без веской причины отказаться от своей миссии. Мы навестим тебя, когда будет нужно. А сейчас нам пора, - через мгновение девять белых и одна золотая сова вылетели в открывшуюся дверь в Холл, и через открытую дверь последнего улетели куда-то в сторону Ворот Хогвартса. Кэтти села на пол, приложив к щеке ладонь.
– Больно? – я присел рядом, злясь на валькирий и жалея ее.
– Нет, все нормально, хотя они садистки, хорошо хоть при свидетеле… Без свидетеля валькирия на испытании может, скажем так, тронуться умом… Самое противное – я сама себе рану исцелить не могу, а кровь идет…
– У меня наверняка есть что-то что поможет. Идем… - подав руку Кэт, я помог ей встать. Необъяснимая нежность проснулась по отношению к шестнадцатилетней молодой валькирии… Кэтрин все еще вздрагивала, сдерживая слезы. И в какой-то момент странное чувство притяжения пересилило здравый рассудок – слегка наклонившись, я прикоснулся губами к ее губам… Мне показалось, что она оттолкнет меня или что-то в этом роде. Но спустя доли секунды последовал ответ на поцелуй. И лишь звук шагов заставил меня прекратить его…
– Так-так, опять застаю вас в обнимку и наедине, - насмешливо-ласково произнес в дверях Альбус Дамблдор.
========== Полноправная валькирия (Кэтрин), Небольшой присмотр (Дамблдор), Признание? (Снейп) ==========
Кэтрин
– Начинаем! – я сняла мантию и отдала ее самой милой на вид валькирии, достаточно молодой для Совета, ей и сорока еще явно
– Итак, Кэтрин Реддл, начнем… Ты должна будешь ответить на три вопроса, честно… И быстро. После этого, ты сама знаешь, ты пройдешь непосредственно посвящение. Может быть неприятно, - и даже больно. Это я тоже знала. Но бывает еще больнее… - Но придется потерпеть… Вопрос первый: кого или что ты любишь больше всего на свете, кроме себя и своего отца?
– Я могу сказать два имени? И можно тихо? – я не могла сделать выбор между еще двумя дорогими мне людьми, один из которых успел стать таковым совсем недавно, но и не могла при нем сказать его имя. Я тогда еще не представляла, как долго и в каких масштабах мне придется “совмещать” то, в чем я была бессильна выбрать. И какого выбора я боялась до дрожи всего несколько лет спустя.
– Ты можешь даже написать… Можно два. Отвечай! – я ответила, едва слышно.
Я не понимала сама, когда именно успела влюбиться в одного из своих профессоров, но иногда мне казалось, что постепенно зарождаться это стало еще до его летнего визита к отцу по работе. Возможно, “виной” тому послужило то, что я довольно рано успела стать немного старше своих сверстников. В день, когда на моих руках не стало моей матери, женщины, спасшей мою жизнь.
– Вопрос второй: что ты сделаешь ради спасения своего брата? На какой поступок пойдешь максимально?
– Я отдам за Гарри жизнь, если будет нужно. Я поступлю так, как поступила бы моя мама… - это было чистейшей правдой. Гарри был для меня одним из самых дорогих людей. И в ту ужасную октябрьскую ночь мы были вместе. Это связало нас с самого детства дружбой, на редкость прочной и крепкой.
“Я ради Гарри пройду через что угодно – ради того, чтобы помочь ему остаться в живых. За эту цель отдал жизнь не один человек. И отнять у меня Гарри я не позволю…” - мысленно добавила я, зная, что Аусме - Великая Валькирия, из Латвии, Наставница всех остальных моих сестер-валькирий, меня услышит. Я видела ее всего единожды и несколько терялась в ее присутствии. Хотя мне когда-то в детстве Наставница-валькирия представлялась немного иначе.
– Третий вопрос: хотя бы раз в жизни ты серьезно думала о том, чтобы сделать зло? После девяти лет… - я вспомнила о Долохове. И решилась:
– Я думала о том, чтобы сделать зло. Я хотела отомстить человеку, убившему мою маму. На моих глазах. Я считаю, что это желание не нарушало долг валькирии нести добро.
Валькирии удовлетворено кивнули, посовещались. Валькирия из Италии, сестра Федерика, одна из молодых членов Совета, посмотрела мне в глаза, проверяя мою готовность к испытанию и правдивость моих слов…
– Встань на колени и закрой глаза. Будет больно. Но если ты выдержишь – станешь валькирией, - я послушалась, почувствовала удар по щеке. Похоже было на то, что ее порезали раскаленным железом. Больно, мучительно больно… Но бывает еще больнее, валькирия принимает на себя любой удар. Больно, хочется плакать. Но я должна вытерпеть. В ушах звенела клятва, мысленно я повторяла ее, с трудом сдерживая слезы боли.
“Мне может быть больнее, еще больнее”.
А щеку жгло огнем…