Почему Гитлер проиграл войну? Немецкий взгляд
Шрифт:
6. Автор идеализирует денацификацию и демилитаризацию в Западных зонах Германии в 1945–1949 годах, а также в последующие годы. Практически оккупационные державы полностью сохранили военные и другие промышленные концерны, их руководящие кадры — кадры гитлеровского вермахта, нацистской партии. Джордж Уилер, работавший после войны начальником отдела Американской военной администрации в Германии, писал: «Какие виды имел на Германию Уолл-стрит?» И отвечал: «1. Восстановление монополистического капитала под контролем Уоллстрита; спасение старых капиталовложений и использование всех возможностей для новых инвестиций. 2. Создание антисоветского военного плацдарма. 3. Создание зоны напряжения для ведения «холодной войны». Эта политика западных держав проложила путь фон Таддену и другим неонацистам, оказывающим большое влияние на политику ФРГ. (Джордж Уилер. Американская политика в Германии. М., 1960. С. 47.)
7. 91,2 %
Герхард Шрайбер
НЕКОТОРЫЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ ОБ ИТОГАХ ВОЙНЫ
I. ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ
2 сентября 1945 года представители Японии и «союзных держав» [1] подписали на борту американского линкора «Миссури» акт о капитуляции островной империи. Этот акт ознаменовал собой формальное окончание войны, в которой участвовали 67 государств, которая повлекла за собой гибель 66 млн человек [2] и причинами возникновения которой были, как нам представляется, три фактора: намерение Токио осуществить японские притязания на гегемонию в Восточной Азии; целеустановка Рима на создание итальянской «имперо» в Средиземноморском регионе и решимость Берлина провести в жизнь геополитическую программу Гитлера, нацеленную в конечном счете на достижение мирового господства. Эти поначалу не скоординированные друг с другом устремления привели затем, в декабре 1941 года, к военной конфронтации государств-агрессоров с американо-британо-советским альянсом [3], порожденным нуждой содружеством по интересам, которое в конечном счете всегда оставалось чистой воды целевым союзом антагонистических, не доверяющих друг другу государств. Уже во время войны обозначилось, что базировавшийся в первую очередь на идеологических и политических детерминантах антагонизм между руководством Советского Союза, не отказавшимся от идеи мировой коммунистической революции, и приверженными мировому демократическому порядку державами вновь проявит себя после разгрома общих противников. Названный дуализм совершенно непосредственно соединил войну с послевоенным временем, и, значит, 1945 год не стал концом эпохи. То есть — и на это международная историография указывала уже с середины 50-х годов, а еще больше работ стало появляться с начала 60-х годов [4] — начавшаяся примерно в конце 1947 года «холодная война» имела самое тесное отношение к мировой войне.
Причины «холодной войны» историки в своих дискуссиях по-прежнему продолжают определять по-разному. Но как бы то ни было, в национально-историческом плане можно констатировать, что она дала возможность немцам в оккупационных зонах западных держав стать в основном самоопределенной политической силой. Когда же возникший после 1947 года двухполюсный мировой порядок затем, в конце 80-х, распался [5], немецкий народ обрел — в контексте попытки М. С. Горбачева [6] реформировать СССР сверху и стабилизировать тем самым положение внутри страны — свой второй шанс: воссоединение обоих немецких государств, инициированное как самоосвобождение людей в бывшей ГДР путем подлинной революции снизу, смогло в результате перемен в сфере коммунистического господства стать реальностью в октябре 1990 года [7].
Вот тут, коль скоро кардинальные политические изменения во второй половине 80-х годов причисляются к разряду эпохальных, позволительно, среди прочего, задать такой вопрос: вправду ли Вторая мировая война, как это констатировалось со ссылкой на вышеназванный политический перелом в мире, «действительно закончилась» только в 1990 году [8].
Конечно, кое-что говорит за то, что именно 1987–1991 годы знаменуют собой смену эпох. Так, например, классические — ориентированные на национальные выгоды и интересы союзов — доктрины военной безопасности теперь уже ставятся под сомнение самими их авторами. И если раньше фронты, стратегии и образы врага имели четкие очертания, то в 1994 году — как следствие наступивших к 1990 году изменений — военные аппараты государств — участников традиционных блоков находятся, думается, в определенном идейном кризисе. Параллельно с этим возникали изменившиеся и усложнившиеся конфликтные структуры. Примечательно, что даже в Европе вновь стали возможными региональные вооруженные столкновения, порожденные национализмом. Наряду с военными или геополитическими компонентами нельзя было бы, разумеется, вписывая события 1990 года в контекст
С другой стороны, в середине 90-х годов наблюдаются феномены, находящиеся в прямой либо косвенной связи с эпохой мировых войн. Тут можно было бы напомнить, скажем, о глобальном оживлении национализма, о многочисленных конфликтах в Африке, причины которых — где больше, где меньше — связаны с распадом колониальных империй, и о ситуации в Восточной Азии.
В любом случае существуют индикаторы, которые говорят как за, так и против того тезиса, что имеющий, вне всяких сомнений, историческое значение 1990 год представляет собой дефинитивную смену времен. И если посмотреть на это в глобальном плане, то думается — ввиду незаконченности развития, — что пока еще невозможно дать окончательное определение относительно исторического места событий конца 80-х. В настоящее время можно только гадать, носят ли они, будучи соотнесены с эпохою мировых войн, финальный или преходящий характер.
Но какой бы ни оказалась новая дефиниция всемирноисторического значения Второй мировой войны, бесспорным является то, что эта война — с гуманитарных, социальных, демографических, юридических, идеологических, политических, экономических, военных, технических, равно как и территориальных точек зрения — является в истории человечества узловым событием. Так что смещения акцентов в ее интерпретации, напрашивающиеся с прекращением существования блоков, не изменят в принципе итога в плане того, что мы постараемся показать ниже, — описания состояния мира и перспектив его развития на момент окончания войны.
II. ПОЛИТИЧЕСКИЕ, СОЦИАЛЬНЫЕ И МАТЕРИАЛЬНЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
Хотя в случае Второй мировой войны речь шла о глобальном и многонациональном противоборстве, при подведении ее итогов историками чаще всего избирается национально-исторический взгляд, обращенный, как правило, на родную страну автора и на главных действующих лиц [9]. Наверное, причины этого лежат в особом интересе к своему прошлому, однако составить близкое к действительности суждение о последствиях войны возможно только тогда, когда в поле зрения берутся все, кого она непосредственно затронула.
Хотя Советский Союз, понесший по сравнению со всеми другими государствами — участниками Второй мировой войны наибольшие людские и материальные потери, и не являлся на момент окончания войны стратегически доминирующей державой, ибо эту роль играли — ввиду их подавляющего экономического, промышленного и военно-технического превосходства — Соединенные Штаты Америки, тем не менее именно СССР оказался главным триумфатором. И это не в последнюю очередь потому, что его руководству в ходе войны и в первое послевоенное время удалось устранить воспринимавшуюся с 20-х годов Кремлем как угроза его существованию изоляцию со стороны так называемых империалистических и антисоветских держав и создать путем контрхода состоящую из государств-сателлитов зону стратегической безопасности для сферы своего господства как ядерной державы.
Правда, Финляндия, которой, казалось бы, сам Бог велел замкнуть на Севере это кольцо «красного санитарного кордона», избежала участи оказаться марионеткой в руках мировой державы СССР [10].
Исходя из развития обстановки, Хельсинки подписали 19 сентября 1944 года соглашение о перемирии с Москвой и Лондоном [11], по которому Финляндия брала на себя обязательство очистить Лапландию от боевых частей вермахта. Это обязательство финны выполнили. И тем не менее, потеряв 84 000 человек убитыми, им пришлось в подписанном 10 февраля 1947 года в Париже мирном договоре признать границы, существовавшие на 1 января 1941 года. По нему Западная Карелия с Выборгом, район Сортавалы и финляндская часть острова Рыбачий отошли к Советскому Союзу. Было окончательно утрачено побережье Ладожского озера, и в общем и целом Финляндия потеряла примерно десятую часть своей обрабатываемой сельскохозяйственной территории и промышленности, а также своих лесов [12]. Помимо того, ей пришлось уступить СССР Пет-само с прилегающим районом и передать ему — в обмен на Ханко — в аренду в военных целях Поркаллу [13], а кроме того, выплачивать в течение шести лет репарации в сумме 300 млн долларов [14]. Но зато страна получила право — и это перевешивало все остальное — стать нейтральным и независимым государством. Здесь сыграла свою роль заинтересованность — о чем знали в Кремле — Вашингтона в продолжении существования демократической Финляндии, равно как и учитывающая советские уязвимые места умелая внешняя политика Хельсинки.