Почему исповедуются короли
Шрифт:
– Во всяком случае, он поступил вполне разумно.
– Из пяти участников его делегации двух зверски убили – от такого у кого угодно сердце прихватит.
– Верно.
Себастьян присел на корточки рядом с убитым и заставил себя еще раз взглянуть на него. Из-под тела расплывалось темное пятно крови.
– Как его убили?
– Ударом ножа в спину, судя по внешним признакам. Узнаем точно, когда Гибсон им займется.
– Интересно, почему глаза? – произнес Себастьян, скорее размышляя,
– Кажется символичным, разве нет? Вроде вырезанного у Пельтана сердца. Может, Фуше увидел что-то, чего не должен был видеть.
Себастьян тяжело вздохнул. Он-то самоуверенно полагал, будто вплотную приблизился к разгадке тайны, кто убил Дамиона Пельтана и почему. Но убийство Фуше – а особенно то, что с ним сделали после смерти, – заставляло признать, что до сих пор расследование шло по неверному пути.
– Слышали что-нибудь о взрыве на Голден-сквер сегодня утром? – Себастьян поднялся на ноги.
Лавджой кивнул.
– Я недавно просмотрел предварительный отчет. Кажется, комнаты, в которых был установлен заряд, пустовали – женщина, ранее их занимавшая, скончалась на прошлой неделе.
– Удобная оказия. И никто ничего особенного не видел?
– Похоже, никто и ничего. Но нет ни малейших сомнений, что тот, кто устроил взрыв, знал, что делает. Мне сказали, порох был размещен таким образом, чтобы всю силу взрыва направить вверх.
– В сторону квартиры Александри Соваж.
– Именно.
Взгляд Себастьяна снова упал на изувеченное лицо французского полковника. Очевидно, вырезанное сердце Дамиона Пельтана было каким-то образом связано с причиной его убийства. Но смерть Фуше усложняла сложившуюся версию, наводя на мысль, что они имеют дело с убийцей, который либо далек от здравого рассудка, либо дьявольски умен.
Либо и то и другое.
Но тогда как сюда вписывается утреннее покушение на жизнь Алекси Соваж?
– Не вижу ничего символического в попытке кого-то взорвать, – сказал вслух Себастьян.
Лавджой сглотнул.
– Если и есть, то я тоже не вижу.
Кивнув, Себастьян стал подниматься по лестнице, подошвы его бальных туфель скользили по мокрым, илистым камням. Внезапно он остановился и оглянулся, осененный очевидным вопросом.
– А что Фуше здесь делал?
– Мы пока не выяснили.
– Месье Вондрей выбрал чертовски неудачное время, чтобы накачаться лауданумом.
– Возможно, завтра он возьмет себя в руки.
– Остается только надеяться, – вздохнул Себастьян.
* * * * * * * *
Среда, 27 Январь
На следующее утро Чарльз, лорд Джарвис, находясь в своей гардеробной, услышал дерзкий трезвон у
Камердинер с округлившимися глазами резко повернул голову на звуки криков в прихожей и последующих легких, быстрых шагов по лестнице.
Джарвис распорядился:
– Судя по всему, в ближайшее время сюда нагрянет визитер. Можешь нас оставить.
– Да, милорд. – Камердинер поклонился и направился к двери, когда ручка повернулась и в комнату вошел виконт Девлин.
– О, как удачно, – сказал нежданный гость. – Вы еще здесь.
Одетый в замшевые бриджи, высокие гессенские сапоги и черное пальто, он принес с собой все запахи туманного Лондона.
Джарвис поморщил нос и потянулся за накрахмаленным белым галстуком.
– Как видите.
Девлин закрыл дверь перед лицом заинтересованного камердинера.
– Полагаю, вы уже слышали о полковнике Фуше?
– Слышал.
От барона не ускользнуло, что Девлин изучает его, нечестивые желтые глаза горели яростью.
– Ваших рук дело? Хотите запугать Армона Вондрея, чтобы он сломя голову убежал обратно через Ла-Манш?
– Вырезая сердца и глаза его приспешников? Какая отвратительная готика. В таком случае что, по-вашему, я предприму в дальнейшем? Устраню секретаря… как там его зовут?
– Бондюран.
– …Бондюрана, вырвав ему язык?
– Если кто на такое и способен, так это вы.
Джарвис рассмеялся.
– Премного польщен. Или ваши слова задуманы как оскорбление? – Он осторожно обернул шею широкой полоской ткани. – Не сомневаюсь, что этот простой ответ на ваш вопрос придется вам не по вкусу, но факт остается фактом: я здесь не замешан и даже не знаю, кто замешан. Но не стану притворяться, будто я хоть в малой степени раздосадован таким поворотом событий. Очень удивлюсь, если Вондрей к концу недели все еще будет находиться в Лондоне.
Лицо Девлина закаменело.
– Но вы же заставили меня поверить, что обеспокоены, как бы мои расспросы не нарушили ход мирных переговоров.
– Я действительно был обеспокоен. – Джарвис улыбнулся. – Правда не совсем по тем причинам, которые вам привел.
– Так мир с Францией на самом деле для нас нежелателен?
– Пока Наполеон остается правящим императором? Не желателен.
– Кто же, по-вашему, должен занять трон? Граф Прованский?
– На некоторое время. Он первый в очереди на престол, и, хотя бы для видимости, следует соблюдать традиционный порядок наследования. Прованс глуп и до смешного увлечен радикальными реформами для установления конституционной монархии. Но он не по возрасту одряхлел и заплыл жиром. Долго он не протянет.