Почему я не люблю дождь
Шрифт:
Во всяком случае, уже третий вскрытый леди Кай склеп, явил изрядно промокшим путникам довольно уютную и просторную комнату, в которой кроме огромного каменного саркофага были еще и небольшой стол, и пара кресел, и даже камин в углу. Лучшего убежища, похоже, и желать нельзя было…
Так что обустроились, – кто в кресле, кто – прямо на полу, разожгли камин, благо полешек небольших в углу в специальном ящике припасено было, перекусили.
Ташур, как всегда с удовольствием – вообще с аппетитом у него всегда все в порядке было. Казалось нет в целом мире ничего такого, что заставило
А Осси, вот, кусок в горло не лез. С трудом, причем, под довольно-таки сильным нажимом Ходы, заставила себя проглотить небольшой ломтик копченого мяса, и то – чуть не вырвало. А потому довольно скоро все попытки накормить свой организм Осси оставила, и просто сидела, уставившись в огонь, периодически отхлебывая из фляги какое-то припасенное в трактире пойло. Жгучее и забористое. То, что надо, в общем.
И с каждым новым глотком мир становился все более размытым и нечетким, будто укрывала Осси какая-то мутная зыбкая пелена. Вот только мысли сами собой возвращались туда – на лесную дорогу, вновь и вновь прокручивая в памяти все, что случилось, и пытаясь хоть что-нибудь изменить. А оно не менялось, и все оставалось по-прежнему – черная стрела снова и снова скользила над дорогой едва заметной тенью, а Эйрих все падал, и падал, и падал в раскисшую грязь, заливая ее кровью из пробитого горла, и ничего тут поделать нельзя было.
Да еще дождь этот, барабанящий по крыше и по лужам на улице, был как брат-близнец похож на тот, что принял в себя последний вздох Эйриха. На тот, что был помазан его кровью. А от этого становилось совсем тошно…
И Осси заплакала.
Она плакала тихо. Без надрыва, без истерик. Просто скопившаяся в ней боль искала выход и вот, все-таки прорвалась, просочилась наружу…
А потом слезы кончились. А боль… Боль осталась.
– Ну вот, – вздохнул хилависта. – Теперь и ты тоже…
– Я? – подняла голову Осси. – Что я?
– Как я теперь… Ты будешь вспоминать… Вспоминать каждый раз, когда… – он замолчал, а потом сделав над собой какое-то совершенно немыслимое усилие, так не вяжущееся с его привычным образом продолжил: – Теперь ты понимаешь, почему я не люблю дождь?
– Не любишь? – Удивилась Осси.
– Не люблю, – тихо прошептал хилависта. – Терпеть не могу.
Больше они не сказали ни слова. Так и сидели молча, слушая как за стеной стучит ненавистный им обоим дождь, и смотрели в огонь, который плясал в камине, подрагивая своими хищными языками и разбрасывая вокруг яркие всполохи, в безнадежных попытках победить темноту.
А потом Осси уснула.
Утро выдалось солнечное, яркое и теплое. О вчерашнем дожде напоминали лишь остатки луж, да и те уже быстро подсыхали.
А в свете солнца и настроение стало получше. Во всяком случае, вчерашняя меланхолия, граничащая с самым настоящим отчаянием, отступила, и хотя душевное состояние леди Кай по-прежнему было очень далеко от гармонии, депрессия ей уже не грозила, и на мир она смотрела несколько иначе.
Даже могилы, окружающие путников со всех сторон, не выглядели больше пугающими, да и угрозы особой в них сегодня не чувствовалось. Праздником и большой удачей, конечно, прогулку
Некрополь, действительно был огромен, и это леди Кай выяснила сразу, едва они только вышли из склепа. Причем, выяснила она это самым простым, хотя может и не самым этичным способом, да только кто об этом будет думать, когда на кон поставлено столько всего, что и собственная жизнь-то кажется всего лишь мелкой разменной монетой. Вот Осси и не думала и душевными муками не терзалась, а просто взяла и забралась на крышу склепа, чтобы оглядеться по сторонам и определиться с направлением.
Оглядеться-то – огляделась, а вот насчет определиться…
Во все стороны, докуда хватало глаз, – а хватало их до самого горизонта, – простиралось огромное кладбище. Вот уж, воистину – это был город мертвых.
Зрелище это впечатляло и, – что уж греха таить, – несколько подавляло.
Впечатляло, потому что город этот был великолепен и величественен и больше напоминал гигантский музей – столько в нем было всевозможных строений, колонн, монументов и памятников, сделанных с невероятной тщательностью и сияющих на солнце ослепительно белым цветом. А подавляло… Наверное потому, что не было тут места живым, и глядя на все это великолепие, как никогда остро понималось, что все в этом мире проходящее, а жизнь наша – всего лишь краткий миг бытия.
А еще тут надо было отыскать портал, который перенес бы их дальше, а где его тут искать, и как найти – было совершенно непонятно, потому как никаких указателей и подсказок на этот счет здесь пока не наблюдалось.
Не наблюдалось их, конечно, и раньше, но прежде все-таки было легче, и задача эта не самая простая решалась часто сама собой. Ну, или почти сама собой. Во всяком случае, и площадь раньше поменьше была, и не загромождена так всевозможными постройками, да и выход всегда был более очевиден, что ли…
Раньше, но не на этот раз…
Во всяком случае, спрыгнув с крыши склепа, леди Кай выглядела несколько обескуражено. Ташур, правда, на эти ее сомнения не отреагировал никак, заявив, что раз портал есть, то рано или поздно найдется, а когда Осси попыталась ему возразить, что рано или поздно это может быть и лет эдак, например, через триста-четыреста, внимательно на нее посмотрел и глубоко вздохнул:
– Слушай, ты меня пугаешь.
– В смысле, пугаю? – Опешила Осси. К чему угодно готова была, даже к очередной порции язвительного бурчания, но только не к такому заявлению.
– В том смысле, что не понимаю откуда страхи такие взялись? Раньше ведь как-то находила?
– Раньше… – Осси вздохнула. – Раньше они сами находились…
– Ага, сами… – хмыкнул Ташур. – Конечно. Как же… Особенно там – у статуй этих… И, вообще, не морочь мне голову…
Осси собралась было возразить, что не морочит, не пытается и не собирается, но не успела.
– Ты вообще, на эту тему не думай. Оно все само произойдет. Иди себе и иди, куда хочется. И к себе понемногу так прислушивайся. К своим ощущениям… И если захочется тебе где-то остановиться – останавливайся. И вообще, – ни в чем себе не отказывай.