Почерк дракона
Шрифт:
Начальник выматерился и отошел от Шатова.
– Правда, странно? – громче сказал Шатов, вдохнув и выдохнув несколько раз, – Ты уже не пацан, тебе лет сорок? Я спрашиваю, тебе лет сорок?
– Пошел ты.
– Лет сорок. У тебя некислая работа. Спокойная такая. И вдруг ты идешь бить какого-то журналиста, который задает дурацкие вопросы. Наверное, ты очень разозлился на журналиста. Но почему тогда не разбил ему рожу? Вот так не размахнулся и – хрясь. Глаз заплыл, зуб вылетел… Это же так приятно! Но – нельзя.
Отсюда я делаю
Алексей прошел по комнате, не отвечая на вопрос.
– А я ведь даже не спросил у тебя, что ты думаешь о бумажном драконе… – Шатов вздрогнул, увидев, как резко бросилась краска в лицо начальнику службы безопасности. И охранник, стоявший за спиной у Шатова, вдруг затаил дыхание. Или Шатову это только показалось?
– О каком драконе? – переспросил начальник.
– О бумажном. Вырезанном из бумаги и подброшенном к телу Кости Шкира. Нет?
– Ты что…
– Не начинай заново задавать дурацких вопросов, – посоветовал Шатов, – кто, зачем. Будь мужиком и внятно скажи, что был таковой дракон у господина Башкирова. И вы все почему-то до всерачки перепугались этого самого дракона. Так?
Начальник ничего сказать не смог. Он набрал воздух, открыл рот, потом замер и воздух резко выдохнул. Глаза его впились в лицо Шатова.
– Чего уставился, голубчик? Или ты сейчас мне скажешь, что знать ничего не знаешь и ведать не ведаешь? Вот и получается, что ты не крутой перец, а последняя шестерка, – Шатов оглянулся на охранника и поправился, – предпоследняя шестерка.
Распахнулась дверь, вошел второй охранник:
– Михаил приехал, приказал этого в гостевую отвести.
– Вот видишь, – сказал Шатов, – отвести. В гостевую. Это значит, что я гость. И не у тебя, козла, а у…
Закончить фразу Шатов не успел. Алексей ударил. Шатов отлетел к охраннику, тот толкнул его вперед, и Шатов снова налетел на кулак начальника.
– Мать, – простонал Шатов, упав на колени.
– В гостевую его, – приказал начальник службы безопасности и вышел из комнаты.
Шатова подхватили и потащили следом. Самостоятельно переступать ногами Шатов смог только в коридоре второго этажа. Охранники остановились перед дверью. Один продолжал держать Шатова, а второй открыл дверь:
– Куда его?
– Пусть входит, – разрешил голос из гостевой комнаты.
Шатова подтолкнули. Он шагнул, покачнулся и вцепился рукой в дверь.
– Проблемы? – спросил тот, кто стоял посреди комнаты.
– Уже почти нет, – пробормотал Шатов, – все хорошо, мы идем самостоятельно. Шаг за шагом. Степ ту степ. Есть такой прием в журналистике, автор вводит читателей в тему статьи шаг за шагом. Поэтапно погружает его в атмосферу всего происходящего. Вот только меня немного слишком глубоко погрузили. И резко. Слишком резко меня погрузили…
– Помочь?
– Не нужно, все нормально. Без этих сопровождающих я свободно
– В кресло присаживайтесь, – предложил молодой мужчина лет тридцати пяти.
– Благодарствуйте, – Шатов осторожно опустился в глубокое кожаное кресло. – Представляться не будем?
– Отчего же? Пренепременно будем представляться, меня вот зовут Михаилом, – Михаил сел в кресло напротив Шатова, – а вас, как я прочитал в удостоверении, зовут Евгением Шатовым.
– Совершенно верно, – Шатов застонал, безуспешно пытаясь устроиться поудобнее, – бить не будете?
– За кого вы меня принимаете? – удивление на лице Михаила было глубоким и искренним, переходящим в негодование, – только беседа, живая искренняя беседа. Для затравки предложу вам выпить… Или попить. Закурить?
– Нет, спасибо, я уже прикурил. В подвале.
– А, в подвале… – протянул Михаил, – понятно. Тогда просто приступим к беседе. Зачем вы вообще приехали в клинику?
– Не поверите, – устало улыбнулся Шатов, – задать пару вопросов.
– Не может быть, – изумился Михаил.
– Вас, кстати, как фамилия? – спросил Шатов.
– В статью вставить хотите?
– Нет, просто интересно.
– А фамилия у меня Хорунжий. Михаил Хорунжий.
Шатов прикрыл глаза, вспоминая:
– Не помню такую фамилию.
– Я и не стремлюсь к известности, – улыбнулся Хорунжий.
– Ну да, понятно, при вашем роде деятельности… – понимающе кивнул Шатов.
– А какой у меня род деятельности, по-вашему? – приподнял правую бровь Хорунжий.
Шатов пошевелил пальцами в воздухе:
– Нечто вроде тутошнего подвала…
– Стыдно, господин журналист, стыдно, – возмутился немного картинно Хорунжий, – такие скоропалительные выводы для такого серьезного журналиста… Вы же серьезный журналист?
– Ну…
– Не нужно скромности, вы серьезный журналист серьезной газеты… – Хорунжий сделал паузу, – насколько это вообще возможно в нашем любимом городе.
– Слабенький комплимент.
– А мы не для комплиментов сюда собрались. Мы сюда собрались… – без стука распахнулась дверь, и Хорунжий замолчал, оглянувшись.
Начальник службы безопасности, стараясь не встречаться с Шатовым взглядом, наклонился к Хорунжему и что-то тихо сказал.
Надо полагать, о бумажном драконе, прикинул Шатов. Вон как Хорунжий косяк бросил. Кстати, неожиданно симпатичный мужик этот Хорунжий. Ситуация к особой любви не располагает, но в Хорунжем есть что-то надежное. Уверенное.
– Да-а… – протянул Хорунжий, рассматривая Шатова, – эдак вы даже меня удивите…
– И вы начнете меня бить, – предположил Шатов.
– Зачем? Помните бессмертное произведение «Хождение по мукам»? Там командарм Сорокин произнес блестящую фразу: «Если они виновны, то будут расстреляны, но без всяких буржуазных издевательств».