Почти что сломанная жизнь
Шрифт:
Следуя инструкциям, смотрю на его лицо, охваченное удовольствием. Мне знакомо это чувство. Доминик только недавно подарил его мне.
– Мне нужно, чтобы ты поцеловала меня, но не переставай делать, то, что делаешь руками.
– Его челюсть напрягается, и он слегка торопит мою руку. Наклонившись, целую его.
И еще раз.
Это так чертовски хорошо.
Его прикосновения становятся лихорадочными. Пальцами Доминик зарывается в мои волосы, прижимая мои губы к своим. Его бедра сильно подрагивают в моих руках.
– Бесконечно, -
– Вот, как долго я буду любить тебя.
Доминик испускает низкий стон, и я чувствую, как теплая, липкая жидкость ударяет мне в руку.
– Мне так жаль, - говорит он, прерывая наш поцелуй и смотря при этом вниз между нами, на молочного вида субстанцию, покрывшую мою руку и его живот.
Я прячу улыбку, чтобы не смущать его.
– Все в порядке.
Он подскакивает и дает мне свою футболку.
– Вот, вытри этим, - говорит он, выглядя немного смущенным.
– Не глупи.
– Я встаю с дивана и иду в ванную вымыть руки.
Когда возвращаюсь, Доминик уже оделся и сидит в гостиной с включенным телевизором и кажется раскаивающимся.
– Я сделала что-то не так?
– спрашиваю я.
– Потому что я могу лучше, тебе только надо научить меня.
Он берет мои руки, поднимает их и целует все мои пальчики.
– Нет, ты сделала все прекрасно. Я только надеюсь, что не слишком надавил на тебя.
– Я хотела попробовать это, хотела подарить тебе наслаждение. Но я не думаю, что уже готова для большего, чем это.
Черт побери, почему ощущение такое, будто я отказываю ему в основной его потребности? Хмурюсь, чувствуя себя неудачницей.
– Эй, почему ты расстроилась?
– спрашивает он, гладя меня по волосам, пальцами разделяя прядки.
– Потому что я пока не могу дать тебе того, в чем ты нуждаешься. Мне так жаль. Я пойму, если ты захочешь… - я замолкаю, потому что не могу вынести даже мысль о нем, уходящем к другой женщине, несмотря на то, что действительно понимаю: как у любого здорового мужчины, у него есть определенные желания.
Он пальцем поднимает мой подбородок и смотрит мне прямо в глаза.
– За кого ты меня принимаешь? Есть только одна женщина, которую я хочу, и она сидит рядом со мной. Я никогда не давал тебе повода усомниться во мне, или моих к тебе чувствах, разве не так? Выбрось, пожалуйста, эти негативные мысли из своей хорошенькой головки. Я только тебя хочу.
– Он целует меня.
– Только.
– Целует.
– Тебя.
– Целует, и еще раз.
– Прости меня.
– Прекрати извиняться. То, чем мы сейчас занимались, была любовь в ее совершенной форме. Поэтому, пожалуйста, никогда не извиняйся за то, что мы вместе с тобой сейчас разделили. Неважно, где это было: внутри или снаружи спальни.
Я улыбаюсь, слыша его слова.
Мы переплетаем вместе наши тела, когда он включает телевизор, и смотрим очередной побег героев Хогана.
Оглядывая
– Доминик.
– Хммм.
– Он смеется над каким-то эпизодом по ТВ.
– Думаю, мне бы хотелось сиреневую гостиную.
– Я смотрю по сторонам и точно представляю необходимый оттенок, искусно покрывающий мои стены.
– Я найму женщину-моляра, - говорит он, целуя меня в макушку.
Я улыбаюсь и закрываю глаза.
Синяя сойка расправила свои крылья.
Глава 26
– Как далеко живут твои родители?
– спрашиваю я Доминика, ведущего машину.
– Чуть меньше получаса езды. Брат - в пятнадцати минутах от них.
Он держит меня за руку, пока ведет машину. Я смотрю в окно и впитываю красоту окружающей природы.
Уже почти конец лета, и хотя дни все еще полны тепла, ночи стали прохладными. Сегодня в полдень на небе появилось несколько серых облаков, но они вроде бы безобидные и не собираются докучать нам.
– Ты прекрасно выглядишь сегодня, Эйлин.
Я гляжу на свою черную юбку длиной до колена и бледно-желтую блузку, и делаю себе заметку, что хочу разбавить свой гардероб цветными вещами. Яркими, счастливыми оттенками, чтобы они отражали, насколько я расцвела и стала счастливее.
Мы подъезжаем к привилегированному, огороженному забором комплексу, и Доминик подъезжает к домику охраны. Охранник улыбается и, не говоря ни слова, открывает Доминику ворота.
Я озадаченно смотрю на Доминика. Он улыбается мне.
– Это Фил. Он работает здесь дольше, чем я могу вспомнить. К тому же, он хороший парень.
Дома в этом поместье богатые, захватывающие дух, по-королевски красивые. Большие особняки в Викторианском стиле, построенные на приличных участках.
Доминик медленно едет по широким, усаженным деревьями аллеям. Солнце заходит, но света вполне достаточно, чтобы рассмотреть другие дома, расположенные с искусной точностью. Он останавливается у одного из самых величественных особняков. Гладкий, синий кабриолет припаркован у дверей, и я улыбаюсь при мысли, что родители Доминика разъезжают на такой машинке.
Я еще не встречалась с ними. Доминик охарактеризовал их как правильных и изысканных, поэтому представляя его родителей рассекающими на трассе в машине с открытым верхом и развивающимися от ветра волосами, я хихикаю.
– Что смешного?
– открывая свою дверь, спрашивает Доминик.
– Спортивная машина твоих родителей, - указываю на красивый экземпляр.
– Действительно смешно, потому что это не их машина. У мамы и отца по последней модели Range Rover, а не что-то подобное. Наверно, Оскара. Хммм… странно, он ничего не говорил о покупке новой машины.