Почти как три богатыря
Шрифт:
Абсурд, да и только! Вот и эта баллада фон Бубена, намного правдивее иноземских так называемых архивных Икс– и Игрек-файлов.
Что ж, у нас всё-таки сказка, а не площадка для историко-политических дискуссий. Давайте вернёмся к нашим козлам, то есть баранам, а точнее.
Пропистон понял, что своим необдуманным поступком нарвался на более крупные неприятности. Отдышавшись от, организованной по всем правилам баталий, героической ретирады, он в срочном порядке направил, парламентёра из числа своего безотказного менестреля Йохана фон Бубена с богатым «магарычом» (в который входили запасы провианта, пуховики и спальные мешки)
Затем августейший в скором порядке подготовил пакт о вечной дружбе между своим и тридевятым (но это только по уровню жизни, а по военной мощи уже почти первым!) государствами, в коем обязался (сам, сам, да, никто его не просил) оплатить весь внешний долг «многоуважаемого и авторитетного монарха Владибора-свет-Ильича» в казинах и ресторациях герцогства Маньякко. Данный документ он по скорому отправил в своё посольство по факсо-голубинной почте.
Фон Бубен нагнал пересекавших наискосок королевство богатырей уже на его противоположной окраине. Удобно разместив своё, не самое отважное в королевстве менестрельское сердце в пятках, он окликнул не в ногу марширующую по шоссе троицу и, виновато пожимая плечами, передал глубочайшие извинения от «любезного сира Пропистона» и его стратегический план укрепления вооружённых сил королевства.
Не знаю, что больше подействовало на богатырей: жалкий вид тощего менестреля или переданное на словах (со всхлипываниями и заламыванием рук) дружелюбное послание короля, но наши герои поспешили в ответном слове передать монарху, что нисколько не обиделись на него, а даже наоборот, чувствуют себя немного не в своей тарелке за так безжалостно избитую ими одну из лучших армий во всей Евландии.
С благодарностью приняв дары от менестреля, богатыри ещё раз заверили последнего в своих дружеских намерениях по отношению ко всему их королевству и к королю в частности, но на службу, даже за хороший годовой оклад с бонусами, внеочередное звание «сэра», должность «пэра» с обязанностями «мэра» и почётный боевой орден «Пурпурной печени», дававший определённые льготы его обладателям при получении ипотечных кредитов, всё равно поступать отказались.
– У нас контракт с государём-батюшкой. Да и королевств и царств много, а Родина (та самая, которая с большой буквы) у нас одна, – пояснил за всех причину отказа Иван Царевич. И хотя Сероволк и Василевс думали несколько иначе: первый просто-напросто любил волю-вольную, а второй больше склонялся к научно-алхимической деятельности, чем к ратно-наёмному делу, но и они, соглашаясь с товарищем, кивнули.
– Значит, так сему и быть, – поклонился им фон Бубен. – Передам нашему августейшему сиру Пропистону ваши золотые слова, многоуважаемые сэры энд джентльмены. Счастливого вам пути!
Менестрель фон Бубен сел на своего коня и с чувством глубокой радости от чувства исполненного долга повернул к королевскому замку. Теперь он смело мог доложить августейшему Пропистону, что погромов, насилия и мародёрства
Богатыри, зная одну главу из интернационального уголовного кодекса гласившую – «победителей не судят» – не забивая себе головы подобной юридической «эквилибристикой» пошли себе дальше и совсем вскоре остановились у противоположной границы королевства с наспех приколоченной табличкой «WELCOM на ЕХIТ» на пограничном столбе.
Доброжелательный, дальше некуда, бородато-бакенбардный швейцар, в таком же картузе и макинтоше как и у Йодля (кстати, с недавнего времени особо опального безработного) без лишних вопросов поднял перед путниками шлагбаум и застыв в глубоком реверансе, всем своим видом показал троице радушную пантомиму «идите, идите, милости просим не задерживаться».
– Молодой человек! – учтиво обратился Царевич к пожилому швейцару.
– А это что за «терра инкогнита»? – махнул он рукой на заросшую ягелем скалистую неприветливую землю в туманной дымке, раскинувшееся на их легендарном пути.
– Э-э-э. – промычал швейцар нечленораздельно (по последней директиве ему категорически строго воспретили разговаривать с кем бы то ни было, особенно если это трое иностранных богатырей, смахивающих на хипплиеров, дабы не огорчить их нечаянно, а не ответить им тоже было страшно – вдруг рассердятся).
– Ты что, немой? – пришёл ему на выручку Сероволк.
– Так точно-с! – не проявил свою, некогда завидную выдержку, швейцар, проболтался. – Немчура-с мы-с, эс-сэ-сэ-сэр! – выпалил он заикаясь, и, поняв, что ляпнул лишнего намного больше чем предписывала директива, больно прикусил свой предательски лживый язык, аж застонал, бедолага.
Яков многозначительно переглянулся с товарищами.
– Вот заливает! И даже глазом не моргнёт! – проницательно разгадал швейцарову уловку Царевич. – И стонет-то как натурально, как настоящий немчик.
– Ну-ка отвечай – чьи земли дальше за вашим кордоном? – с ненавязчивой угрозой в тоне голоса, пристал Сероволк к «погранцу». – А то твоё молчание боком выйдет!
Швейцар, только крепче сжав губы, загрустил по былым временам, по тем временам, когда на границе он был сам себе царь, ревизор и бог, и сам решал, кого, за сколько и в какую сторону пропускать. А теперь совсем житья на границе не стало, даже рта не раскрыть.
– Гляньте, братцы, как воды в рот набрал, стоит! – оскорблёно возмутился цыган. – Все ведь слышали, что ты говорить умеешь. Отвечай, я тебя спрашиваю!
– Ну всё, хварэ горячиться, Яшенька! – осадил его Василевс, которому надоело наблюдать цыганскую гоп-сценку. – Товарищ при исполнении, чего ты к нему пристал?
– А я чо, а я ничо! – пожал плечами Яков. – Просто хотел спросить, что там за туманами. А он мычит перед правильными мужиками как корова дойная. Грех не придраться.
– А там, дорогой мой человек, если не врут глобусы древних глобографов, – сказал Премудрый, покрутив пальцем вокруг шара на трости. – Раскинулась великолепная Викинпедия – суровая земля варяжских викингов. За ней только великое Студён-Ледовит-море остаётся. Я правильно говорю, месье?