Почтовая станция
Шрифт:
Вокруг пня с моими гостинцами лешакам кружили привидения. Именно их протяжные завывания разбудили меня. Но как же так? В нашем лесу не было привидений, сколько раз мы с ребятами ходили ночью в лес и ни разу с ними не встретились. А тут… сборище какое-то. Я насчитала пять штук.
И чего они хотят? Привидениям не нужно ни есть, ни пить. Лента тем более им без надобности, как и салфетка.
— У-у-у-у
Смотритель заворочался на печке, застонал, рукой растирая спину. Не хватало, чтобы они его разбудили, тогда всем плохо будет. Он и
Я быстро обулась, накинула на плечи платок и только хотела выйти, как услышала странный скрип. Выходить резко перехотела, вновь подбежала к окну. Из тени леса вышел лешак, протяжный скрип сопровождал каждый его шаг. Никогда их не видела. Да и вообще думала, что невидимые они. Ошибалась.
Длинные руки-ветви едва не задевали землю, длинные пальцы постоянно шевелились. Тело лешака будто кора дерева с зеленым отливом практически не двигалось. Длинные ноги, неожиданно для меня, оказались медлительными. Крупная голова с грубыми толстыми отростками-корнями качалась в такт шагам. Широкая улыбка хозяина леса никак не вязалась с образом выдуманном в детстве, так же как и яркие голубые глаза, наполненные добротой.
Да, на улице ночь, но глаза лешака горят словно звезды. И сейчас эти "звезды" смотрели на меня.
— Великая Матерь, — я крепче вцепилась в края платка.
Чем ближе подходил лешак, тем дальше от пенька отлетали привидения. Они его боятся? Неужели мертвым есть что терять? Лешак подошел к пеньку, медленно поднял руку, провел ею над гостинцами и те исчезли. Вновь яркие голубые глаза посмотрели на меня, а длинный палец поманил к себе.
Идти я? Не-е-ет. Но это лишь мысли и страх, а вот ноги вполне резво поспешили на улицу. Предатели.
— Великая Матерь…
Слабая надежда на скрип двери грустно помахала платочком. Не проснется мой ворчливый начальник, так и проспит до утра на теплой печи. Сколько разговоров слышала о лешаках и ни разу не слышала о подчинении человека. Да их никто и не видел, хоть подарки и пропадали.
Ночной воздух холодной лапой пробрался под одежду и даже платок не стал для него преградой. Привидения заволновались, к счастью, они оставались за спиной лешака.
Ноги замерли в метре от хозяина леса. Мы смотрели друг на друга минуты две, прежде чем пронзительно скрипя лешак поднял руку и твердые пальцы-веточки осторожно погладили меня по голове, как ребенка.
— Светлая душа, — тихо прошелестело у меня в голове.
— С-спасибо, — сердце билось быстро-быстро, а мысли метались еще быстрее. Лешак улыбнулся, а я, поняв, что опасности нет, осмелела и спросила: — Скажите, пожалуйста, гости наши с детьми добрались до следующей почтовой станции?
— Добрались. Выпущу, — голос лешака звучал в голове шелестом листвы в пышных кронах.
— Спасибо, хозяин леса, — я поклонилась.
— Добрая. Хорошо лесу, — вновь лешак меня погладил и медленно развернувшись скрылся в тенях ночи.
— Великая Матерь…
Вспомнив о привидениях завертела
Утро наступило резко с окрика смотрителя:
— Стажерка, день проспишь!
— Как день?! — я вскочила на лавке, убрала волосы с лица, посмотрела в окно: день только-только занимался, туман лениво клубился меж деревьев. — Утро еще не настало, а вы? Эх, Лаврей Асимович, стыдно стажерок обманывать.
— Ты давай шевелись, некогда мне тебя за ручку водить места показывать, — от такой новости сон вмиг слетел.
Через пять минут я стояла умытая, причесанная и одетая.
— Я готова, — широко улыбнулась и достала небольшую холщовую сумку через плечо, собственноручно вышитую яркими цветами.
— Ишь, быстрая, — смотритель недовольно посмотрел на мои открытые коленки, простое платьице и осенние ботинки, но промолчал. Фух. Не хотелось бы утро начинать с пикировки. — Садись завтрыкать, время еще есть.
На столе стояли глиняные кружки и два оставшихся пирожка. Надо бы сегодня еще налепить и можно оладушек напечь, с яблоками. Вспомнив о мешочке с монетками, жить сразу же стало легче, не надо будет просить и чувствовать себя дармоедкой. Ужас как не люблю этого.
Тропинка, как я и предполагала, оказалась… да ее вообще не оказалось. Сразу видно, что ходят тут редко, а, может, есть другой путь, который смотритель показывать не хочет.
На мое счастье, Лаврей Асимович шел медленно, временами покряхтывая. И чего самому на своей же Рябушке не поехать? Но я молчала, в конце концов, он взрослый человек и со своей болячкой дольше, чем я с ним. Мне это только на руку.
— И не лень же тебе дурью маяться, — смотритель вновь оглянулся.
— Лень, конечно, — я с любовью провела по красному бантику. — А что делать?
— По сторонам глядеть и дорогу запоминать, — старик махнул рукой и пошел вперед.
Я бы и рада запоминать дорогу, но не в лесу и не с первого раза. Поэтому завязываю яркие ленты на ветви деревьев и кустов. Вот как десять раз пробегу туда-обратно так и запомню дорожку. Кто знает, может, и тропинку видеть начну.
Наконец, лес расступился.
— Э-э-э…
— А ты думала, город увидеть? — старик весело рассмеялся.
Перед нами лежало поле, а за ним стояло пять домов. Моя надежда закупиться всем необходимым растаяла. Как же так, ведь в руке пухлая пачка писем. Я стала внимательней читать и мысленно застонала. Так и есть пятеро адресатов, просто на каждого приходилось несколько писем. Эх, жариться мне в осенних ботинках еще долго.
— А разве их здесь нет?
— Ну один не то чтобы большой и модный, но имеется. Он туды дальше, — старик махнул рукой на густую стену леса. — Любяши. Часа за три дойти можно.