Под чертой (сборник)
Шрифт:
3. Большую Историю (то есть историю Вселенной, начиная с Большого Взрыва) в России неплохо бы преподавать.
4. Сумасшедшие в футурологии не исчезнут, но перестанут профанировать футурологию, когда общество начнет обсуждать проблемы будущего столь же увлеченно, сколь и проблемы настоящего.
2012
29. На коленях перед Канделаки//
О том, как расплевывается интеллигенция, и о пользе извинений
Творческий класс России накануне выборов оказался
У фронтмена группы «Странные игры» Виктора Сологуба непростые времена: на него ополчились друзья. Увещевают, взывают – кто к совести, кто к разуму. Целая буря в фейсбуке.
Сологуб – динозавр русского рока. Из тех, кто играл еще в ленинградском рок-клубе на Рубинштейна.
Я с ним немного знаком, а моя жена – так хорошо знакома. Стихи француза Филиппа Лебо к песне «Солнце встает над городом Ленина» переводила именно она (Джоанна Стингрей, к слову, позже перевела их на английский).
Что случилось с Сологубом? Ничего особенно. Он сказал, что будет голосовать за Путина, – только и всего. И еще сказал, что проклятый Запад хочет Россию сгубить посредством оранжевой революции.
Благодаря социальным сетям точка зрения Сологуба стала всем известна. И все его друзья – и режиссер и клипмейкер Кальварский, и музпродюсер и светский волк Аркаша Волк, и дизайнер Дмитриев, и ресторатор Парпаров – дружно и публично призывают его одуматься. А он в ответ перепощивает тексты типа «однополярная милитаристская машина США навязывает миру…», называет рассылку от белоленточников «какашками» и радуется, что митинг в поддержку Путина так много народу собрал.
Ситуация – совершенно невозможная до декабря 2011-го, до выборов в думу, до протестов, до арестов и снова протестов.
Потому что до декабря считалось по умолчанию, что творческий класс, то есть те, кто работает со смыслами, они:
а) монолитны в своих взглядах на происходящее в России;
б) они против того, что происходит в России, а происходит в ней владимирпутин (в одно слово, с маленькой буквы).
То есть что все мы – такой коллективный гражданининпоэт, где Быков от пишущих, Ефремов от играющих, а Васильев от творческих управленцев.
Выяснилось – ни фига подобного.
Ситуация больше напоминает времена после Октября 1917-го. Тогда лучшие (Горький, Бунин, Цветаева, Репин, Рахманинов) уехали или (Пастернак, Мандельштам, Ахматова) скрылись во внутренней эмиграции, однако и большевистскую власть остались воспевать не худшие: что прикажете делать с Есениным или Маяковским (да и Пастернак пару раз не удержался)? А, черт побери, уж Блок-то, Блок – с его «Двенадцатью», «в белом венчике из роз впереди Иисус Христос»?!
И можно, конечно, теперь говорить (обращаясь мысленно к Сологубу), что Маяковский, Блок и Есенин за свой выбор заплатили сполна, а Горький, вернувшись, скатился в бесплодие, – но ведь такой они выбор делали сами? Сами. Безо всякого принуждения.
Вон и сейчас увещеватели Сологуба в изумлении смотрят на списки доверенных лиц Владимира Путина. Ну ладно, с Говорухиным ситуация объяснима: у старых режиссеров, теряющих талант, часто случается любовь к потенциальным финансам (это вроде кинематографического Альцгеймера, не щадящего ни правых, ни левых). Но Сергей Бугаев-Африка, мальчик-бананан из перестроечной «Ассы»?! Алиса Фрейндлих?! Михаил Пиотровский?! Аркадий Новиков?! Анна Нетребко?! Они-то как?!
Никак не могу принять пошлые объяснения. Сопрано Нетребко – это не попса, которая в денежном чёсе днем споет на корпоративе Ирода, а вечером – у Христа. То есть вряд
Не случайно известный – хотя тихий, по сути – ролик Чулпан Хаматовой в поддержку Владимира Путина вызвал не просто бурю, а ураган. Потому что от Хаматовой такого никто не ожидал. Ее считали эдаким доктором Рошалем в юбке (и всех потом поразило, что среди доверенных лиц Путина оказался знающий цену нынешней медицине сам Леонид Рошаль).
Тут необходимо высказать одно соображение. О том, почему столько уважаемых людей – включая Чулпан – сделали странный (на взгляд противоположной стороны) выбор.
Мне кажется, в основе лежит желание быть первыми среди тех, кому достаточно быть вторыми. Сейчас поясню. К этому меня подвел Юрий Антонов – пожалуй, самый знаменитый наш мелодист (и попробуйте-ка сию секунду не напеть про себя «Ах любовь, золотая лестница» или «Под крышей дома твоего» – пусть даже считаете их распопсовой попсой). Я как-то на записи его спросил, правда ли, что он собирался эмигрировать в США. Антонов ответил, что да, и что даже съездил в Америку – присмотреться. Я спросил, почему он не остался. И Антонов ответил до предела откровенно: да потому, что послушав на Бродвее играющих бесплатно музыкантов, понял, что придется потратить всю жизнь только на то, чтобы приблизиться к их уровню мастерства. Не веря своим ушам, я переспросил: то есть он понял, что не будет первым, и потому решил довольствоваться первым среди вторых?!
И Антонов кивнул.
После чего я музыку его не полюбил, но его самого зауважал – немногие решатся честно обозначить свое место на карте.
Вот и Россия в целом – страна второго ряда в мировой системе. Не потому что русские глупые – ого, какие таланты мы дали миру! – а потому, что наша авторитарная, самодержавная система устарела. Она была демонтирована в Европе еще в XIX веке, а у нас сохранилась до сих пор. Мы обречены быть вторыми, как обречен быть вторым пилот на «Жигулях», если только не поставил под капот баварский движок. В этой архаичной системе, однако, есть ниши (как Дмитрий Быков удачно выразился – «складки империи»), в которых бывает жить невероятно уютно. Тогда нашим писателям можно получать премии, соревнуясь с подобными, а не с Умберто Эко или Мишелем Уэльбеком.
И Чулпан Хаматова, на мой взгляд (как бы ни было мне неприятно об этом писать), поддерживая владимирапутина, поддерживает свою миссию спасительницы детей, только в стране второго ряда и возможное. Превратись мы в страну первого ряда, не пришлось бы собирать детям деньги, без которых они помрут. Потому что в европейских странах 100 % расходов на лечение детей покрывается обязательным страхованием. И если и действует в Германии благотворительный Институт Стефана Морша, то это не фонд по сбору средств, а банк доноров костного мозга, основанный в 1984-м отцом умершего подростка. Вот этот банк, да, действует на средства благотворителей. Но операции по пересадке костного мозга благотворители не оплачивают, и Ангела Меркель игрой на роялях, посверкивая «Брегетом», деньги на помощь умирающим не собирает. И Чулпан Хаматова, поддерживая человека, при котором страхование есть, а детей не оперирует, эту ситуацию – со своим статусом честной спасительницы – вольно или невольно закрепляет. И относиться я к ней могу примерно как к Блоку после «Двенадцати». (Недавно, читая трехтомник «Русская революция» Пайпса, я как раз параллельно открыл «Двенадцать», чтобы с мазохистской отрадой беззвучно возопить: КАК-ОН-ТАКОЕ-МОГ?!)