Под чужим именем
Шрифт:
— У меня для тебя подарок, — сказал он. — Я должен был подарить тебе это сразу после того, как ты приехала.
Она посмотрела ему прямо в глаза — ей нравился теплый огонь, которым горел его янтарный взгляд.
— Но ты не был уверен во мне.
— Да. — Он вручил ей коробку. — Но теперь я уверен.
Ханна открыла крышку черной коробки. В ней лежала сияющая диадема.
— Ее носила моя мать, а до этого — моя бабушка.
Диадема была великолепна — ее тонкая бриллиантовая дуга сверкала, отражая свет во все стороны. Она была простой,
— Я не могу принять ее. Это семейная реликвия…
— Конечно же можешь. Я дарю ее тебе, — перебил он ее. — Когда ты станешь моей королевой, ты будешь купаться в драгоценностях.
— Ты и правда собираешься жениться на мне?
— Да. После того как мы занялись любовью, мы все равно что женаты. Обратной дороги нет.
Глава 10
Ханна старалась держать себя в руках.
Зейл сказал, что назад пути нет, что теперь они все равно что женаты. И если Эммелина не приедет, будет скандал. До свадьбы оставалась всего неделя. Мир ожидал роскошного королевского бракосочетания, которое будет транслироваться на весь мир. Эммелина не имеет права подвести Зейла в последнюю минуту. Она дурачила его все время их помолвки, и если теперь она не явится на свадьбу…
Ей нужно сказать Зейлу правду. Но как? «Знаете, король Патек, я на самом деле не ваша невеста, я Ханна Смит из Техаса и развлекаю вас тут, пока ваша настоящая невеста решает кое-какие проблемы в Палм-Бич…»
Ханна постаралась прогнать эти мысли. Эммелина приедет. Эммелина обещала приехать. Эммелина не нарушит своего слова…
Через полчаса Селин помогла Ханне переодеться в темно-синюю шелковую юбку, белую блузку и туфли на невысоких каблуках для экскурсии по дворцу с мистером Креком.
— Как вам известно, я один из самых старших придворных, — сказал Крек, встретившись с ней в комнатах королевы. — Я уже почти тридцать пять лет служу семье Патек. Сначала я был лакеем у покойной королевы, а потом стал дворецким его величества. Теперь я отвечаю за все частные и официальные мероприятия как здесь, так и за границей.
— Это огромная ответственность.
— Да, ваше высочество, но я занимаюсь этим всю жизнь.
Они прошли по большому коридору, спустились по лестнице, и, наконец, Крек открыл дверь в роскошную, полную света комнату, стены которой были выкрашены в ярко-желтый цвет и отделаны белой лепниной.
— Это была любимая комната покойной королевы Мадлен, — сказал он. Высокий потолок комнаты был небесно-голубым с нарисованными волнистыми белыми облаками. — Желтый был ее любимым цветом, потому что напоминал ей о солнце. Вы знали ее? Она была кузиной вашей бабушки.
Ханна раскрыла рот от удивления:
— Я… я не помню.
— Если бы вы встречались, вы бы запомнила ее. Она была чудесной женщиной. У нас были хорошие отношения, и мне было очень приятно работать с ней, но когда принцесса Елена — мать его величества — приехала из Греции, чтобы выйти замуж за отца
— Вы были против?
— Вовсе нет. Король Стефан и принцесса Елена тоже очень нравились мне. Их брак был заключен по расчету, но вскоре после свадьбы они полюбили друг друга.
— Так у них был счастливый брак?
— Самый счастливый, — ответил Зейл, вошедший в комнату через боковую дверь. — Они были неразлучны и в горе, и в радости — а трудностей на их долю выпало достаточно.
— Ваше величество, — сказал Крек, кланяясь Зейлу, — мы пока еще в самом начале истории.
— Может, я продолжу? — предложил Зейл.
Крек снова поклонился:
— Конечно, ваше величество. — Он кивнул Ханне: — Ваше высочество, — и удалился.
— Тебе интересно? — спросил Зейл.
— Да.
— Тогда давай продолжим. — Зейл повел ее в соседнюю, Малиновую комнату. — В этой комнате мой дед, король Микаль, принимал царя, султана, двух английских королей и с десяток герцогов, а также папу римского.
— Ты знал своего деда?
— Он умер, когда мне был год, но я знаю, что он много времени проводил со мной и Стефаном. На многих фотографиях мы вместе.
— Вы со Стефаном были большими друзьями, когда росли?
— Да, но мы не всегда ладили — порой мы ссорились. — Зейл погрустнел. — Во всяком случае, я соперничал с ним.
— Вы дрались?
— На кулаках? Нет. Но мы очень часто устраивали гонки или занимались рукопашным боем, и тогда уж бились не на жизнь, а на смерть. — Зейл улыбнулся. — Имей в виду, что Стефан был на два с половиной года старше меня, а я лет до пятнадцати был довольно щуплым — и все же никогда не сдавался Стефану без боя.
— Что значит — щуплым?
— Худым, костлявым, маленького роста.
— Не верю!
— Я тоже не верил. Я страшно себе не нравился — хорошо еще, что я хотя бы быстро бегал.
Ее сердце забилось чаще.
— Так когда же ты вырос? Сейчас тебя никак не назовешь щуплым.
— В семнадцать лет я вырос почти на шесть дюймов, а в восемнадцать — еще на четыре. Я рос, пока мне не исполнилось двадцать. Но в футболе никто не принимает тебя всерьез, если ты маленького роста. Так что мне приходилось работать больше, чем всем остальным, и приучать себя к дисциплине.
— Я восхищаюсь твоей дисциплиной.
— Благодаря ей я стал тем, кто я есть сейчас. — Зейл распахнул двери светлого, обширного зала, на стенах которого висели портреты. — Теперь мы в Королевской галерее. Здесь висят портреты всех королей и королев Рагувы. Когда твой портрет будет готов, его повесят рядом с моим.
— Мы и правда поженимся?
— Да. Секс скрепил нашу сделку — это прописано в нашем брачном контракте. После того как мы занялись любовью, ты стала моей.
Они остановились перед большим портретом темноволосого кареглазого короля, очень похожего на Зейла. Он протянул руку, чтобы поправить ее светлый локон: