Под чужим именем
Шрифт:
— Мы можем быть счастливы.
— Ты и правда так думаешь?
— Да.
К ее глазам подступили слезы, и ей пришлось отвернуться.
— Как ты можешь быть в этом уверен?
— У меня сильные чувства к тебе.
Он произнес это небрежным, дразнящим тоном, и все же ее сердце сжалось. Если бы только она была достойна его…
Но она недостойна — как и Эммелина. Они обе двуличны, обе предают его.
— Думаю, мы уже достаточно посмотрели, — сказал он. — Пойдем пообедаем, я подготовил
Охранники открыли перед ними толстую деревянную дверь, которая вела к узкой лестничной клетке.
— Здесь была башня, которую построили в конце четырнадцатого века и укрепили уже в шестнадцатом, — сказал Зейл, ведя ее вверх по спиралевидной лестнице. — На протяжении столетий короли достраивали замок и обновляли то, что было построено до них, делая крепость все более похожей на дворец, но эта часть осталась такой же, какой была.
Они поднялись еще на три пролета и оказались на вершине башни. Зейл открыл еще одну дверь, за которой было голубое небо и толстые каменные стены.
— В детстве я любил здесь бывать, — сказал Зейл.
Теперь они находились в самой высокой точке замка. Был ясный день, и дул свежий весенний ветер, доносивший до них запах моря.
— Я знаю, почему тебе здесь нравится, — сказала Ханна, облокачиваясь на разогретую солнцем стену. — Это прекрасное место для того, чтобы мальчишке спрятаться, а королю — поразмыслить.
— Совершенно верно, — ответил Зейл. — Здесь тихо и просторно. Я прихожу сюда, чтобы успокоиться и собраться с мыслями.
Она не могла представить себе, чтобы он нервничал, — он казался ей слишком уравновешенным для этого.
— Спасибо, что привел меня сюда.
— Мы еще не уходим. — Он протянул ей руку. — Теперь пойдем обедать.
Они прошли по парапету на другую сторону, к полуразрушенной круглой башне без крыши. В центре башни стоял маленький круглый столик с двумя стульями, накрытый бледно-розовой скатертью, на котором были серебряные столовые приборы, фарфоровые тарелки с серебряными крышками и высокие изящные бокалы. Посередине стола стоял букет из роз, фрезий и лилий.
— Ваше высочество, — сказал Зейл, выдвигая стул для Ханны, — прошу.
— Спасибо.
— Мне так понравился наш пикник на пляже, что я решил устроить для нас обед наедине, без прислуги. Так спокойнее.
— И веселее, — добавила Ханна. — Спасибо.
Зейл достал бутылку белого вина из серебряного ведерка, где оно охлаждалось, открыл ее и наполнил оба бокала.
— За тебя, за меня и за наше будущее, — сказал он, поднимая бокал.
Ее глаза снова защипало от подступавших слез, и она улыбнулась, чтобы сдержать их.
— За наше будущее, — эхом
Вино согрело Ханну, и она была очень рада этому — потому что внутри у нее царили холод и страх.
«Это плохо кончится. Очень плохо», — думала она.
Она наклонилась, чтобы понюхать одну из стоявших на столе роз:
— Слава богу, они пахнут как настоящие розы.
Он с улыбкой посмотрел на нее:
— С каких это пор розы перестали пахнуть как розы?
— Несколько лет назад, когда кому-то пришло в голову сделать их более устойчивыми к болезням. Цветы стали крупнее, но запах исчез.
— Правда? Я об этом не знал.
— Сомневаюсь, что в твоем учебнике о том, как быть королем, была глава о выращивании роз.
— К сожалению, и учебника такого у меня не было — а жаль.
— Почему?
— Первые несколько лет были тяжелыми — я очень жалел, что слишком мало времени проводил с отцом. Он бы мог научить меня многому.
— Но в этом случае тебе пришлось бы раньше закончить карьеру.
— Я знаю. Я не был готов оставить футбол — и, наверное, так и не решился бы. Но когда родители погибли, мне пришлось резко повзрослеть.
— Ты именно так это воспринимаешь?
— Я был наследным принцем и должен был учиться у отца.
— Но твоей страстью с самого детства был футбол.
Он пожал плечами:
— Детство заканчивается, и мальчики становятся мужчинами.
Ее глаза снова увлажнились, и она сделала глоток вина, чтобы скрыть свои чувства.
Зейл протянул руку и откинул прядь волос с ее щеки:
— Что-то ты сегодня расстроена. Что случилось? Может, я что-то сделал не так?
— Нет, я просто думаю о прошлом, о будущем и о наших семьях.
— Понимаю. Наши семьи слишком давили на нас…
Она кивнула.
— Ты знаешь, тебя для меня выбрал мой отец, когда мне было пятнадцать. Ты тогда была пухленькой пятилетней девочкой, и я был в ужасе.
— Я бы тоже на твоем месте была в ужасе.
— Отец сказал мне, что, когда ты вырастешь, ты превратишься в редкостную красавицу — и он был прав. Ты… подходишь мне.
— Я рада.
— Так ты не жалеешь о прошлой ночи?
— Нет. Я… я наслаждалась каждым ее мгновением.
— Пожалуй, нам пора подписать брачный контракт. Твой отец каждый день звонит мне и спрашивает, почему мы до сих пор этого не сделали.
— И что ты отвечаешь?
— Что мы подпишем его, когда будем готовы.
— Не думаю, что ему нравится такое положение вещей.
— Нет. Но теперь это наше дело, и ничье больше.
— В таком случае, может, обойдемся без контракта?
Зейл посмотрел на нее изучающим взглядом:
— Ты бы вышла за меня замуж без всяких финансовых договоренностей?