Под чужим знаменем: Курсант из Дабендорфа
Шрифт:
– Вы, курсант Васильев, сами сдались в плен, если не ошибаюсь?
– Сам! – ответил Игнат.
– Вы не трус, это видно по всему, Васильев. Вы уже можете называться настоящим солдатом. Я сам в гражданскую войну не раз бывал в штыковой. Я был среди тех, кто защищал Перекоп от красных. Но сейчас не важно, кто на чьей стороне воевал! Скажите, что главное в атаке?
– Главное?
– Отчего вы остались живы?
Игнат замялся. Он не сразу нашел что ответить.
– Наверное, повезло.
– Нет. Хотя везение начисто отрицать
Капитан протянул бывшему сержанту МР-38. Тот взял его и сказал:
– Легкое оружие. Я пользовался подобным. Мы захватили их у немцев во время нашей первой атаки. Но винтовка для моих рук сподручнее. Штык более важен в рукопашной. Особенно когда нужно брать вражеские окопы.
– Но это для вас, Васильев. Вот посмотрите на Рогожина. Он не слаб, но и не так силен. С винтовкой Мосина он не сможет так управляться.
Андрей ощутил на себе взгляды курсантов и смутился.
– Я не хотел вас обидеть, Рогожин, – улыбнулся капитан. – Я только обратил внимание курсантов. С автоматом в руках солдат чувствует больше уверенности, если он не может вполне полагаться на свою силу и ловкость. Автомат МП не обладает хорошей прицельной дальностью. Но его конструкторы и мало думали об этом. В ближнем бою он просто незаменим. Так скажут многие, кому подобное оружие спасло жизнь…
Глава 2
Майор фон Дитмар.
Дабендорфская школа РОА.
Апрель, 1944 год.
Курсанты.
Дни обучения потекли быстро и незаметно, словно одно мгновение пролетел месяц. Андрей всего себя отдавал боевой учебе. Он познавал основы военного мастерства и на стрельбище показал лучшие во взводе результаты.
Он третьим преодолевал полосу препятствий, уступая лишь Игнату Васильеву и Роману Воинову.
Он быстро окапывался, и умело оборудовал огневую точку.
Он бросал гранаты и научился пользоваться огнеметом.
Курсантов готовили по ускоренной программе. Времени на учебу много отвести не могли. На фронте дела немцев и их союзников шли неблестяще. Дивизии вермахта отступали, отдавая завоеванные земли советам. И скоро им предстоит принять присягу РОА и отправиться на фронт…
***
Андрей немного узнал тех, кто его окружал. Это были русские парни, по разным причинам оказавшиеся в учебном подразделении РОА. Были среди них сдавшиеся из страха за собственную жизнь. Были перешедшие на сторону немцев добровольно, вроде Игната Васильева. У каждого была своя история. И многие охотно делились ими.
Андрей заметил, что все хотят оправдать себя за то, что они перешли на сторону врага.
Однажды его спросил Ваня Остапчук, из Киева:
– Так ты собирался воевать за Родину и Сталина?
– Когда шел добровольцем то да.
– Стало быть, ты и сейчас веришь в справедливость большевистского дела?
– На этот вопрос трудно ответить, Ваня. Да и боязно мне отвечать на него.
– А мне вот не боязно, – сказал Серега. – Чего бояться? Настучит кто командирам?
– Немцы на пустую болтовню внимания не обращают.
– Ныне немцы другие стали. Сами видите, что на фронте происходит.
– Похоже, что отвоюют большевики свои земли обратно. Но что потом? – спросил Остапчук.
Андрей ответил:
– И гадать не нужно. Они дальше пойдут.
Остапчук засомневался:
– Пойдут ли?
– Пойдут. Для Сталина война может закончиться только в Берлине.
– Ну, до Берлина еще дойти нужно. А немцы это тоже сила.
Серега прекратил этот разговор:
– Сколько же вы будете обсуждать, кто и зачем перешёл на сторону немцев? Перешли и перешли. Так получилось. И воевать придется. Потому я и учусь так хорошо – забыться хочу. Я бы с бабой на сеновале забылся, но баб здесь почти нет.
– Забыться говоришь? А я сам к немцам перешел. Никто меня не принуждал и не из страха сделал я это! – зло заявил Остапчук. – Чего меня принуждать. Я ненавижу большевиков!
– И я также! – заявил Игнат. – Я в атаке жизни не жалел. Я медаль «За отвагу» заработал кровью. А затем перешел к немцам. Надоели комиссары! Поперек горла стали мне эти жиды!
– Ты не был комсомольцем? – спросил Андрей Остапчука.
– Был. А как же. У нас все были комсомольцами. На заводе все молодые комсомольцами стали.
– В Киеве было так плохо?
– А тебе в Москве было хорошо?
– Не могу жаловаться, – признался Андрей.
– Оно конечно. Ты ведь не сын рабочего.
– Ты тоже, насколько я слышал, – Андрей понял, что разговор становится жарким. – Твой отец не землекопом был.
– Нет. Не землекопом. Но я не сын красного профессора из Москвы, что жил в хорошей квартире и получал большое жалование. Сколько зарабатывал твой отец?
– Не скажу точно. Но нам хватало на жизнь.
– А нам нет. Мой отец инженер. Простой советский интеллигент, как любили говорить, с окладом 55 рублей в месяц. Моя мать стала инвалидом, после того как попала под машину. И пенсия у неё была 16 рублей. И заработка моего отца в строительном тресте едва хватало на продукты для матери и меня с сестрой. В 1938-ом отец устроился на вторую работу в институте повышения квалификации инженеров. И знаешь, сколько ему платили? 40 рублей. А 100 граммов хорошей колбасы стоило 2 рубля 70 копеек. Того мне по гроб мой не забыть!