Под деревом зеленым или Меллстокский хор
Шрифт:
– Так как вам сейчас живется, мисс Дэй? Должно быть, весело?
– И вовсе не весело, Дик, вы же знаете.
– Веселиться не обязательно значит наряжаться.
– А я и не думала, что веселиться значит наряжаться. Господи! До чего же вы стали образованный!
– Похоже, нынешней весной с вами много чего приключилось.
– Вы что-нибудь заметили?
– Да так, ничего. Просто кое-что слышал.
– Что же это вы слышали?
– Слышал про одного красавчика с латунными запонками, медным кольцом
– Ну, и расписали же вы мистера Шайнера, ведь вы его имели в виду? Запонки у него, как вам известно, золотые; цепочка настоящая серебряная; про кольцо я, правда, ничего в точности сказать не могу, да он и надевал-то его всего один раз.
– Пускай носил бы хоть каждый день, да не показывал всем и каждому.
– Для меня он ровно ничего не значит, - невозмутимо заметила Фэнси.
– Не больше, чем я?
– Вот что, мистер Дьюи, - сурово сказала Фэнси, - о нем я думаю не больше, чем о вас!
– Не больше?
Она отвернулась, чтобы получше обдумать все значение вопроса.
– Этого я вам точно сказать не могу, - отвечала она не без лукавства.
Они ехали довольно медленно, и вскоре их обогнала другая повозка, в которой тряслись фермер, его жена и работник; фермерша и работник во все глаза уставились на парочку. Фермер упорно глядел на хвост своей лошади.
– Отчего ж это вы не можете мне сказать?
– спросил Дик, подхлестнув Красотку, так что теперь онп ехали почти вплотную за фермером, фермершей и работником.
Фэиси молчала, смотреть им было не на что, и оба поневоле стали разглядывать то, что маячило перед глазами: они заметили, что жена фермера стиснута между мужчинами, и каждый из них, чтоб дать ей побольше места, примостился на самом краешке сиденья и едет только что не на колесе, а шелковая накидка фермерши при каждом толчке вздувается у нее между лопатками, точно воздушный шар, и сразу же опадает. Почувствовав, что на нее смотрят, фермерша обернулась, и тогда Дик ярдов на десять приотстал.
– Фэнси, отчего же вы не можете мне ответить?
– повторил он.
– Оттого, что вы значите для меня ровно столько, сколько я значу для вас, - тихо сказала она.
– Вы для меня - все на свете, - отвечал Дик, осторожно кладя руку рядом с рукой Фэнси и выразительно глядя на округлую линию ее щечки.
– Нет, Ричард Дьюи, не смейте меня трогать! Я ведь ничего не сказала, и сама еще не знаю, как отнесусь к вашим чувствам, - может, выйдет совсем наоборот, понимаете? Не трогайте меня, сэр! Ради бога, Дик, не надо. Ой, посмотрите-ка!
Причиной внезапного испуга Фэнси был совсем некстати показавшийся из-за правого плеча Дика фургон для перевозки досок; в нем лениво развалились четыре плотника, разъезжавшие по округе в поисках работы. Они глазели по сторонам и, по-видимому, были больше всего
– Скажите же, Фэнсж, ведь вы меня любите...
– Нет, Дик, не скажу; еще не время.
– Почему же, Фэнси?
– Не обижайтесь, но пока вам лучше называть меня "мисс Дэй". Да и мне не следовало называть вас Диком.
– Чепуха! Вы же знаете, ради вашей любви я готов на все. По-вашему, с любовью можно поступать как хочешь - то полюбить, то разлюбить, то упиваться ей, то ее отвергнуть?
– Нет, нет, я совсем так не думаю, - мягко возразила Фэнси.
– но мне кажется, мне не следует думать о вас слишком много, пусть даже...
– Но ведь вам хочется думать обо мне, правда? Признайтесь же. Не надо таить правду, Фэнси. Пускай говорят, что женщина должна скрывать свои чувства, притворяться, будто не любит, и всякое такое, - не в этом счастье, уж поверьте мне. Женщина, честная в любви, как и во всем остальном, блистает добродетелями ярче всех, и в конце концов ей воздают должное.
– Ну если так, тогда я, наверное, немножко люблю вас, Дик, - нежно прошептала она, - но, прошу вас, больше ни слова.
– Раз вам так хочется, я сейчас ничего больше не скажу. Но немножко-то вы меня все-таки любите?
– Ну вот, зачем же вы заставляете меня повторять? Больше я ничего сейчас сказать не могу, будьте довольны и этим.
– Во всяком случае, я могу называть вас Фэнси? В этом ведь нет ничего дурного.
– Да, можете.
– И вы не станете больше называть меня "мистером Дьюи"?
– Хорошо, не стану.
II
ДАЛЬШЕ ПО ДОРОГЕ
Признания милой вдохновили Дика, и он тронул Красотку кнутом - хлестнул ее по шее, почти у самых ушей. Красотка, погруженная в свои думы и никак не ожидавшая, что Дик способен достать кнутом так далеко - ведь за всю поездку кнут добирался лишь до ее боков, - разом вскинула голову и пустилась резвой рысью, к великому удовольствию сидевшей позади парочки, как вдруг за поворотом дороги показалась повозка, в которой по-прежнему тряслись фермер, его работник и фермерша в развевающейся накидке.
– Чтоб им пусто было! Опять мы их нагнали.
– Ничего не поделаешь. У них такие же права на дорогу, как и у нас.
– Так-то оно так, да только неприятно, когда тебя разглядывают. Хорошо, когда на дороге ни души. Смотрите, какие коленца они выкидывают!
Тут колеса повозки фермера попали в рытвину, повозка резко накренилась, и все трое качнулись влево, когда же миновали яму, все трое подались вправо, выпрямились и снова затряслись по-прежнему.
– Станет дорога пошире, мы их обгоним.