Под деревом зеленым или Меллстокский хор

Харди Томас

– Я не могу, мистер Мейболд, не могу! Не просите меня!
– воскликнула она.

– Не торопитесь с ответом!
– умолял он.
– И выслушайте меня, пожалуйста. С моей стороны это не внезапный порыв. Я люблю вас больше полугода. Возможно, именно поэтому я и стал интересоваться школьными делами. Вы лучше поймете меня и, может быть, даже станете больше меня уважать, если я честно признаюсь вам, что все эти месяцы я боролся с собой - я думал, что мне не следует любить вас. Но я решил прекратить эту борьбу! Я проверил свое чувство; ни одну женщину не смогу я полюбить более искренне! Я очарован вами, я ценю таланты, облагородившие

вашу натуру, - и этого для меня достаточно, более чем достаточно! Ничего другого и не требуется от хозяйки скромного приюта священника - а таким и будет мой дом, где бы он ни находился. Ах, Фэнси, я наблюдал за вами, сурово порицал вас, строго судил свои собственные чувства и все же нашел их разумными, - женщина, подобная вам, может вызвать чувства в любом мужчине, и потому в моем желании видеть вас своей женой нет ничего необдуманного, никаких скрытых и неблаговидных мотивов. Фэнси, согласны вы быть моей женой?

Молчание.

– Не отказывайте мне, не говорите, "нет", - молил он.
– Вы поступите опрометчиво - я хочу сказать, жестоко! Разумеется, жить мы будем не здесь. Один мой друг из Йоркшира давно предлагает мне обменяться с ним приходом, но я до сих пор отказывался - из-за своей матушки. Теперь мы переедем туда. Вы станете развивать свое музыкальное дарование; у вас будет фортепьяно, какое вы пожелаете; Фэнси, у вас будет все, чего вам захочется: собственный выезд, цветы, птицы, приятное общество; мы с вами отправимся на несколько месяцев путешествовать, и после этого вы не ударите в грязь лицом в любом обществе! Вы согласны быть моей женой, Фэнси?

Снова наступило молчание, только дождь барабанил по стеклам, и наконец Фэнси произнесла слабым, разбитым голосом:

– Да, согласна.

– Благослови вас бог, любимая!
– Он шагнул вперед и хотел обнять девушку. Она поспешно отпрянула.

– Нет, нет, только не сейчас!
– взволнованно прошептала она.
– Много чего... но соблазн слишком велик, и я не в силах устоять; сейчас я не могу вам сказать, но сказать я должна! Нет, нет, не подходите ко мне, прошу вас! Мне надо подумать. Я еще сама не знаю как следует, что я вам обещала, мне надо привыкнуть.
– Она села за парту и, закрыв лицо руками, разрыдалась. Ах, оставьте меня, оставьте!
– всхлипывала Фэнси.
– Уходите же! Уходите!

– Но расстраивайтесь, дорогая, не надо!
– Священнику стоило немалого труда сдержаться и не подойти к ней.
– Как-нибудь потом, в свободную минутку, вы расскажете мне, что вас так огорчает. Я счастлив, - я на седьмом небе от счастья!
– потому что вы дали мне слово.

– А теперь уходите и оставьте меня одну!

– Но... как же я могу уйти? Вы в таком состоянии. Пока вы не успокоитесь...

– Если так, - сказала Фэнсн и, сделав над собой усилие, встала, - я уже успокоилась.

Священник скрепя сердце направился к двери.

– До свидания!
– нежно прошептал он.
– Я зайду завтра, в это же время.

VII

ПОСЛЕ РАЗДУМИЙ

На другое утро священник встал чуть свет. Первым делом он написал длинное дипломатичное письмо своему йоркширскому другу. Потом, покончив с легким завтраком, направился лугами в Кэстербридж с письмом в кармане, которое он собирался отправить по городской почте, чтобы оно пришло к адресату на день раньше.

Утро было туманное, и деревья звучно роняли капли влаги, собранной

из пропитанного сыростью воздуха, а вместе с каплями на землю иногда падал из своей чашечки желудь. В лугах, на живых изгородях, складками висела потемневшая от влаги паутина, а опавшие листья пестрели всеми оттенками коричневого, зеленого и желтого цветов.

Приближаясь к проселочной дороге, священник услышал негромкое веселое посвистыванье, а затем и легкие шаги человека, шедшего в том же направлении, что и он сам. Выйдя на перекресток, священник увидел веселую, открытую физиономию Дика Дьюи. Дик приподнял шляпу, и священник свернул на ту дорогу, по которой шел Дик.

– Доброе утро, Дьюи. Какой у вас жизнерадостный вид!
– сказал мистер Мейболд.

– Да, сэр, у меня хорошее настроение, - и даже очень! Сейчас вот иду в Кэстербридж забрать Красоткин хомут; в субботу мы оставили его там для починки.

– И я в Кэстербридж, значит, нам по пути, - сказал священник.

Дик легонько подпрыгнул, чтобы попасть в ногу с мистером Мейболдом, а тот продолжал:

– Кажется, я не видел вас вчера в церкви, Дьюи, или вы стояли в нише?

– Нет, я ходил в Чармли. Бедняга Джек Данформ еще задолго до своей кончины просил меня проводить его в последний путь, и вчера были похороны. Конечно, я не мог отказаться, хотя мне очень хотелось быть в этот день в нашей церкви и послушать новую музыку.

– Да, вам бы надо было прийти. Музыкальная часть богослужения прошла успешно, весьма успешно, и самое отрадное - никто из участников старого хора не выказал ни малейшего недоброжелательства. Все с величайшей охотой присоединились к пению.

– Ясное дело, мне тоже хотелось бы быть при этом, - сказал Дик и улыбнулся про себя, - если учесть, кто играл на органе.

Тут священник слегка покраснел и сказал:

– Да, да, - хотя и не понял истинного смысла слов Дика, который, не получив более пространного ответа, продолжал, после некоторого колебания, улыбаясь, как гордый своей любовью влюбленный.

– Вы, должно быть, знаете, сэр, о чем я говорю? Вы, конечно, слыхали обо мне... и мисс Дэй?

Мейболд побледнел, обернулся и посмотрел Дику в глаза.

– Нет, - натянуто произнес он, - я ничего не слышал о вас и мисс Дэй.

– Ну, как же... она - моя нареченная, и будущим летом мы поженимся. Мы пока что об этом никому не говорили - ведь ждать еще много месяцев, но так решил ее отец, и нам, конечно, пришлось согласиться. Но ведь время пролетит быстро...

– Да, время пролетит быстро - время уходит с каждым днем, да, да.

Произнося эти слова, Мейболд совершенно не понимал, что говорит. Он почувствовал во всем теле какую-то слабость и дрожь. Понимал он только одно - юное создание, чья прелесть до того опьянила его, что он принял самое безрассудное в своей жизни решение, - было далеко не ангелом, а просто женщиной.

– Но вы понимаете, сэр, - продолжал ничего не подозревавший Дик, - с одной стороны, оно и лучше. К тому времени я стану компаньоном своего отца, - дело-то сейчас очень расширилось, - и на будущий год мы собираемся прикупить еще парочку лошадей. Одну мы уже присмотрели - каурая, прямо ягодка, шея дугой, роста добрых полтора метра, и ни шерстинки серой, - нам ее предлагают за двадцать пять крон. А чтоб не отстать от века, я заказал несколько карточек, так позвольте, сэр, вручить одну и вам.