Под деревом зеленым или Меллстокский хор

Харди Томас

– Хранились, пока я их не переделала для Джимми, - отвечала миссис Дьюи.

– А как обойдем свой приход, надо будет пройтись по Верхнему и Нижнему Меллстоку да заглянуть к Вайни, а потом опять сюда, - сказал мистер Пенни, возвращаясь к сути дела.
– Молочник Вайни - человек всеми уважаемый, да и фермер Кекс тоже, надобно и им показаться.

– Правильно, - сказал возчик, - надо обойти весь Меллсток, чтоб все было как полагается. А ведь будет на что посмотреть, как мы все пойдем парочками, друг за дружкой, верно, соседи?

– Само собой, людям

будет на что полюбоваться, - молвила миссис Пенни.

– Ба!
– Возчик вдруг заметил на пороге странную фигуру, облаченную в длинный белоснежный балахон, сшитый наподобие наволочки.
– Да ведь это Лиф! Тебе чего тут понадобилось?

– Да вот, пришел узнать, нельзя ли и мне посмотреть на свадьбу, хи-хи, - робко вымолвил Лиф.

^- Ну что ты, Лиф, - с укором заговорил возчик, - ведь ты и сам знаешь, сегодня ты здесь совсем лишний.

– Постыдился бы, Томас Лиф!
– сказал старик Уильям.

– Да я знаю, что я бестолковый, только я подумал, коли умоюсь да надену чистый балахон и рубаху, то, может, мне тоже можно будет прийти, - весь дрожа, проговорил Лиф и, опечаленный, повернулся к двери.

– Бедняга!
– сказал возчик, обращаясь к Джеффри.
– А может, пусть идет вместе с нами? Вид у него неказистый, да и голова плохо варит, но в тюрьме он ни разу не сидел и вреда от него никакого.

Лиф благодарно взглянул на вступившегося за него возчика, а затем, боязливо, на Джеффри, - как на него подействуют эти похвалы.

– Ну да пусть его идет, - решил Джеффри.
– Так и быть уж. Лиф, милости просим!

И Лиф остался.

Теперь все уже были готовы выйти из дому, и процессия стала строиться в таком порядке: Фэнси с отцом, Дик и Сьюзен Дьюи, Нэт Колком и Вашти Снифф, Тед Вейвуд и Мерси Онми, Джимми и Бесси Дьюи. Все эти лица должны были присутствовать в церкви, и все они были одеты как полагается. Затем следовал возчик с миссис Дьюи, а позади всех - мистер и миссис Пенни; возчик привлекал всеобщее внимание перчатками громадного размера - одиннадцать и три четверти, - которые выглядели на его загорелых руках особенно нелепо и издали казались побеленными боксерскими перчатками; это свидетельство респектабельности украшало его особу впервые в жизни (и то по настоятельной просьбе Фэнси).

– Подружки должны бы идти все вместе, - предложила Фэнси.

– Что? В мое время молодые люди всегда шли с девушками под ручку! возразил удивленный Джеффри.

– И в мое тоже!
– сказал возчик.

– И в наше!
– подхватили мистер и миссис Пенни.

– Сроду не слыхал, чтоб женщина шла с женщиной!
– сказал дед Уильям, который оставался дома вместе с дедом Джеймсом и миссис Дэй.

– Как будет угодно тебе и всей компании, моя радость!
– сказал Дик, который, собираясь утвердить свои права на Фэнси, по-видимому, был готов с величайшим удовольствием отказаться от всех прочих прав.

И решать этот вопрос предоставили Фэнси.

– Хорошо, пускай все будет так, как было при венчании мамы, - сказала она, и пары двинулись вперед, под сенью деревьев, каждый кавалер

со своей дамой.

– Интересно бы знать, о чем она сейчас думает больше - о Дике или о своем свадебном наряде?
– заметил дед Джеймс деду Уильяму, когда все ушли.

– Такова уж женская натура, - отвечал дедушка Уильям.
– Вспомни, что говорил пророк Иеремия: "Разве может девушка позабыть свои украшения, а невеста - свой свадебный убор?"

И вот, пройдя под сумрачными стройными елями, похожими на колонны кафедрального собора, через ореховую рощу, пестреющую первоцветами и дикими гиацинтами, под яркой молодой листвой развесистых буков, они вышли на дорогу, которая как раз в этом месте спускалась с холма к деревне, где находилась церковь, и через четверть часа Фэнси стала уже миссис Ричард Дьюи, хотя, к своему удивлению, чувствовала себя все той же прежней Фэнси Дэй.

Обратно шли кружным путем, тропками через поля: смех и болтовня не умолкали, особенно развеселились, когда подошли к проходу через зеленую изгородь. Дик вдруг увидел вдали, на поле брюквы темное пятно.

– Да ведь это Енох!
– сказал он Фэнси.
– То-то я утром заметил, что его не видно. Почему ж это он от вас ушел?

– Он выпил слишком много сидра, ему ударило в голову, и его посадили в колодки. Отцу пришлось нанять па несколько дней другого человека, и больше Енох к нему не вернулся.

– Уж сегодня-то можно бы позвать его к нам. Подумаешь, посидел разок в колодках. Ведь сегодня наша свадьба.

Свадебной процессии дали команду остановиться.

– Е-но-о-ох!
– крикнул что было мочи Дик.

– Я-а-а!
– откликнулся издали Енох.

– Узнаешь, кто-о я?

– Не-е-ет!

– Дик Дьюи-и-и!

– А-а-а!

– Только что женился-а-а!

– А-а-а!

– Это моя жена Фэнси-и! (Тут он приподнял Фэнси и показал ее Еноху, словно букет цветов.)

– А-а-а!

– Приходи вечером на свадьбу-у-у!

– Не могу-у-у!

– Отчего-о-о-о?

– Я у них больше не работаю-у-у!

– Не очень-то красиво со стороны мистера Еноха, - заметил Дик, когда они двинулись дальше.

– Не надо на него сердиться, - сказал Джеффри, - он сейчас не в себе: поутру он всегда такой. А как выпьет галлон сидра или эля, либо пинту-другую меда, так опять человеком делается и вести себя может не хуже всякого другого.

II

ПОД ДЕРЕВОМ ЗЕЛЕНЫМ

На том месте, где кончалась усадьба Джеффри Дэя и начинался лес, стояло старое-престарое дерево, не очень высокое, но с необычайно развесистой кроной. Не одна сотня птиц появилась на свет в гуще ветвей одного только этого дерева; полчища зайцев и кроликов из года в год обгладывали его кору; причудливые наросты моха вылезли из трещин на его ветвях; бесчисленные семейства кротов и земляных червей копошились между его корнями. Под сенью этого дерева расстилалась заботливо ухоженная лужайка, которая предназначалась для прогулок цыплят и фазанчиков, чьи мамаши сидели в клетках, установленных здесь же, на зеленой лужайке.