Под девятой сосной в чистом поле
Шрифт:
(А здесь он как в воду глядел. В самом ближайшем будущем нам действительно пришлось привязывать к арбузам… ну, не ленточки бантиками, конечно, а… Впрочем, об этом - в свое время.)
Тут трубку перехватил папа.
– Холмсик!
– загремел он.
– Я, когда приеду, все уши тебе оборву! Ты понял?
– Все-все уши?
– хихикнул Алешка.
– А у меня их не так много - всего два.
– А мне больше и не надо, - сказал папа.
– Одно ухо - за мобильник, другое - за диктофон.
– Надо
Но телефон зазвонил снова. Почти сразу.
– Теперь ты, - сказал Алешка, передавая мне мобильник.
– Твоим ушам очередь.
А мне чего бояться? Я только за тылы отвечаю.
– Слушаю, - сказал я.
Ответ последовал не сразу. И начался с вопроса:
– Извините, с кем я говорю?
– Это Дима.
– Как Дима? Разве это не Сергея Александровича телефон?
– Вообще - да. А временно он у нас. Кто это?
– Дима, это я, Леонид Петрович.
– Странно, что я сразу не узнал голос отца Леонида. Он был какой-то совсем на себя не похожий. Взволнованный. Даже, я бы сказал, испуганный.
– Дима, как можно связаться с вашим отцом?
– Что-нибудь случилось?
– Случилось. Большая беда. Вы можете сейчас прийти?
– Конечно, - сказал я.
– Идем.
Лешка все это время вопросительно смотрел на меня.
– У батюшки какие-то проблемы, - объяснил я.
– Зовет к себе.
– Пошли!
– решительно отозвался наш юный Холмс.
Дверь в доме отца Леонида была распахнута настежь. Когда мы вошли, он взволнованно метался по горнице, размахивая полами своей рясы. И заметно нам обрадовался.
– Что случилось, дядь Лень?
– спросил Алешка.
Отец Леонид прижал пальцы к вискам.
– Случилось, отроки… Олечка отлучилась рано утром. И все нет ее и нет.
– Не волнуйтесь, - успокоил его Алешка.
– Она, наверное, с кем-нибудь где-нибудь заболталась. У нас в семье тоже так бывает. Не волнуйтесь, скоро придет.
– Не придет, - отец Леонид взял что-то в руки и показал нам: - Вот она где!
Это была обычная видеокассета. И где там в ней… его Олечка?
– Несколько минут назад, - стал объяснять отец Леонид, - я подобрал ее на крыльце. Смотрите, - и он вставил кассету в видак.
На экране появилась матушка Ольга. И сначала я подумал, что она сейчас скажет: «Дорогой Леня! Не сердись на меня. Я долго думала и решилась. Моя жизнь принадлежит театру. Я не имею права закапывать свой талант в землю в твоем огороде. Я возвращаюсь на сцену. Прости меня и не ищи. Любящая тебя Ольга».
Но все оказалось гораздо страшнее. На руках у матушки были наручники, а за спиной натянута белая материя. То ли для лучшего качества съемки, то ли
Матушка Ольга прерывисто вздохнула и начала говорить совсем другое:
– Леня, не волнуйся, меня взяли в заложники неизвестные люди. Они требуют за мое освобождение и за мою безопасность, чтобы ты выполнил их условия.
– Она перевела дыхание и продолжила: - Они требуют, чтобы ты вместе с Андреем Сергеичем и следователем завтра же признал икону подлинной и вернул ее в иконостас храма. И чтобы больше никогда этот вопрос не поднимался…
Матушка Ольга опустила голову, потом снова подняла ее и, глядя прямо на нас, спокойно сказала:
– Не делай этого, Леня. Господь нас не оставит.
И сразу же за этими кадрами пошли другие - жуткие - кадры, эпизоды страшных пыток, смонтированные из всяких боевиков.
Отец Леонид выключил видак.
– Вот так, - устало и безнадежно сказал он.
Мы с Алешкой молчали, потрясенные тем, что увидели. Нам было страшно за матушку Ольгу. И за батюшку Леню.
Но недолго.
– Это ерунда, - небрежно сказал Алешка.
– И папе звонить не надо.
– Почему?
– Отец Леонид вскинул голову.
– Это просто глупая шутка?
– Не шутка. А вы поставьте самоварчик, батюшка, - вдруг попросил Алешка.
– Чайку попьем и все обсудим.
Я его понял - он хотел, чтобы отец Леонид немного успокоился за повседневным делом. А уж потом Алешка что-нибудь придумает. Если уже не придумал. Я в этом не сомневался. И у батюшки в потухших было глазах засветилась робкая надежда.
Он засуетился, пошел щипать лучину и раздувать самовар.
– Вот гады!
– высказался Алешка, когда отец Леонид вышел в сени.
– Ну они у меня!…
– Кто, Леха?
– Дим, неужели ты не догадался, где снимали тетю Олю на кассету? Не заметил ничего?
А ведь он прав! Белая материя - это да, это не примета, это в каждом доме найдется. Но ведь что-то знакомое и мне бросилось в глаза. Конечно, было страшно смотреть на экран, и это что-то ускользнуло от моего внимания. Не до того было…
Я, припоминая, зажмурился. Так сильно, что у меня под веками забегали разноцветные пятна.
Стоп! Меня осенило! Пятна! Цветные пятна на полу. От разноцветных стекол!
Алешка усмехнулся, когда я открыл глаза, и похвалил меня:
– Молодец, Дим!
– Звони папе, - сказал я.
– Не буду, - сказал он.
Я только хлопнул глазами.
– Во-первых, Дим, он ничего не успеет сделать. Пока он договорится с ОМОНом, пока они сюда приедут… Пока разберутся… И потом, сам знаешь, как они штурмуют. Всякое может быть, вдруг чего-нибудь не получится.