Под каждой крышей свои мыши

Васильева Анна

Отметив вдвоем католическое Рождество у себя дома, Яна и Мартин стали готовиться к поездке в Техас. Билеты на самолет Мартин купил на утро 1-го января. Яна расстроилась, что американцы в подавляющем большинстве не гуляют в новогоднюю ночь до утра, как это делают в России. Даже в Праге, год назад, Мартин улегся спать сразу после полуночи. -- Мы, конечно, можем, если хочешь, купить билеты на бал и сидеть пить шампанское с незнакомыми людьми. А надо ли нам это? Пойдем лучше на редкий концерт австралийских чечеточников 31-го вечером, а после - отметим мой день рождения в "Пеппермил" - хорошем ресторане. -- Конечно, я на все согласна. Это - твой день, и тебе решать. Утро 1-го просыпалось в густом тумане, но рейс до Далласа не отменили. Настроение у них было превосходное, и все проходило гладко. Мартин ездил к родителям несколько раз в год на протяжении 20 лет. Прожив много лет в Нью-Джерси, Джон и Жозефина переехали в Пенсильванию, где Джон-золотые руки сам выстроил роскошный двухэтажный дом с шестью спальнями. Но долгие снежные зимы в этом штате привели к обострению ревматизма у Джона, и он, погрузив самое необходимое на грузовик, покинул этот край вместе с женой. Его давно тянуло в Техас, где после Второй мировой войны он лежал в госпитале, после того как чудом избежал смерти в горящем самолете. Получилось так, что 35 лет спустя, по дороге их грузовичок сломался в какой-то Техасской деревне. Чтобы убить время, пока машину чинили в автомастерской, Джон и Жозефина зашли в местное агенство недвижимости. Там увидели избушку на продажу в местечке Бонам - Равенна - несколько домиков, затерявшихся в полях-лесах. Недолго думая, решили осесть и перестроить дом... "Здесь красивая природа,- говорили они, - и низкие налоги... Поживем, а после махнем куда-нибудь еще..." А сами задержались лет на двадцать. От Далласа до Бонама дорога занимала два часа по фривэю. Вокруг расстилались поля до самого горизонта и на какой-то момент Яне показалось, что она попала в российскую глубинку. -- Посмотри, какие просторы вокруг, и ни одной пальмы, как в Калифорнии. Где-то я читала, что это самый большой штат в Aмерике. -- Да, но только на материке, а так - Аляска будет побольше Техаса. Подмораживало. Мартин арендовал машину на несколько дней, чтобы ни от кого не зависеть. Яне понравилось, как клерк долго расспрашивал, какую марку машины они желают, размер, цвет и прочее. -- Какая красивая у вас дочь, -- клерк с восхищением взглянул на Яну. -- Это моя жена, - насупился Мартин. -- О,простите, ради бога, -- смутился техасец. Остановиться они решили в маленькой гостинице: "Дом у родителей небольшой, отец - болеет, поэтому пусть у всех будет свое жизненное пространство" . Почти все кафе в городке были закрыты, и гордый Мартин, не желая вынуждать свою маму возиться на кухне, повез жену на обед в пиццерию. Яне сразу приглянулся этот провинциальный,

миниатюрный городок Бонам, где все улицы располагались вокруг главной площади со зданием городской администрации. В Равенну они добрались уже к шести часам, когда стемнело. Припарковались возле одноэтажного домика из красного кирпича с зазывно светящимися окнами. -- Мартин, как здорово, что нас здесь ждут - я научилась это ценить, -- сказала Яна. Дверь открыла Жозефина -- изящная маленькая женщина в юношеских брючках, медовая блондинка со свежим перманентом. Яна почувствовала, что знакома с ней всю жизнь. Совершенно машинально она обняла и приподняла легкую, как перышко. маму Мартина. "О, твоя жена очень сильна", -- рассмеялась она. В доме пахло стряпней, старыми вещами и доброй старой Америкой. Яну всегда тянуло к пожилым людям - от них веяло мудростью и покоем. В прихожей прыгала маленькая рыжеватая собака с бархатными карими глазами по имени Леди. Старый Джон передвигался в инвалидном кресле - голубоглазый, с шапкой седых, аккуратно подстриженых волос -- ни намека на лысину, как у его сына Мартина. Ему невозможно было дать 81 год: лицо почти без морщин, и когда он улыбался, его умнейшие глаза суживались, пряча лукавые искорки, точь-в-точь, как у маленького Алекса. Задержав Янину руку в своей, он игриво произнес: -- Я давно тебя искал, еще когда летал в войну над Россией, высматривал себе такую невесту... Мартин шепнул ей: "Отец никогда не летал над Россией, а только над Европой, - это он с тобой кокетничает..." Яна слегка покраснела. Жозефина потарапливала всех садиться за стол, и отказаться от еды было невозможно. Но сперва Яна вручила всем подарки. Собака страстно лизала Мартину руки, после чего встала на задние лапки, совсем как цирковая, и начала попрошайничать, заглядывая шоколадными глазками прямо в душу. Жозефина рассказала Яне историю появления Леди в их доме. В 1993 они поехали в штат Оклахома,что совсем рядом с их деревней, подыскать себе в приюте маленькую собачку. Леди тогда звали Энни, она никому не давалась в руки, потому что, до приюта, нарвалась на жестоких людей. Это Джон захотел взять ее к себе, а Жозефине собачка вначале не приглянулась. Только спустя 4 месяца Леди начала им доверять и с тех пор обожает сидеть у всех на коленях, да и спит с хозяйкой на кровати, -- они на нее не нарадуются. Джон указал на белую подушечку, лежащую на диване и предназначавшуюся для дневного отдыха Леди. Он пересел в удобное широкое кресло, и собака незамедлительно свернулась клубком возле хозяина. -- Что же это за порода? -- А, -- небрежно махнув рукой, засмеялась Жозефина, -- Вроде как помесь терьера с Чоуау. Яна говорила мало, стесняясь своего акцента. К тому же подметила, что Жозефина - глуховата, хотя не подает вида. -- Я еще немного помню польский язык: капуста, картофель. А как это звучит по-русски? -- Да абсолютно также! -- Неужели? Во время обеда они вспоминали детство Мартина, обсуждали Алекса, обших знакомых. Джон казался оживленным, но вдруг неожиданно его стало знобить. Он надел вязаную шапочку и, извинившись, покатил кресло в свою спальню. Яна с интересом рассматривалала многочисленные фотографии на стенах: дипломы Мартина и даже их недавние свадебные фото были любовно вставлены в рамочки. В гостиной два внушительных стеллажа были заполнены книгами, а другие два - всевозможными игрушками и безделушками, собранными Жозефиной за многие годы. Здесь были пластмассовые собачки, стеклянные коты в рождественских нарядах, фарфоровые лошади, мягкие зверюшки - штук 20 только белых мишек с сердечками и несколько дорогих и очень изящных фарфоровых статуэток. Каждые 15 минут по дому разносился мелодичный звон огромных часов -- копии часов Генри Форда, изготовленных на заказ в 1976 году. Яна подошла к искусственной елке. -- Ты любишь Рождество?
– - спросила Жозефина, -- Я -- обожаю, и Пасху тоже. Видела над входом пасхальные украшения за стеклом? Смешно, неправда-ли? Первый год мы их не поменяли на рождественские, потому что Джон перестал ходить. А так, я сразу после Дня Благодарения выставляю эту елку прямо с игрушками на ней, а после Дня Трех Королей - 6-го января, -- убираю все в кладовку. -- Как интересно, мы в России отмечаем 6-го рождественский сочельник. -- О, я помню, когда-то мы жили в одном городке с русскими эмигрантами. Так они караулили, когда католики начнут выбрасывать елки после Рождества, и тут же забирали их себе. Представляешь, со временем, заметив это, все те, кто справлял праздник 25-го декабря, принялись свои елки сжигать! -- Мам, а помнишь, как твой отец зашел в подсобное помещение супермакета набрать для ваших кроликов срезанные хвостики морковок? Рабочий, заметив моего деда, ничего не сказал. Зато, когда тот пришел в следующий раз, к морковным хвостикам было подмешано битое стекло... Дед здорово тогда поранился. -- Вот вам и Великий плавильный котел!
– с расширенными от ужаса глазами произнесла Яна Засобиравшись в гостиницу, Мартин обещал матери приехать на другой день к ланчу. Перед сном они с Яной решили походить быстрым шагом вокруг здания отеля. Несмотря на относительно низкую температуру для этого южного штата, весь асфальт перед отелем был покрыт коричневыми жуками, прилетающими на свет. Яна старалась не наступать на них. -- Твои родители - такие душки! Не пойму, почему ты жаловался на своего папу. -- Ха, сейчас он совсем другой, слабый, подкошенный раком. Ты бы его видела хотя бы несколько лет назад... Он был очень сильным мужчиной, властным и взрывоопасным. Всю жизнь у нас были очень тяжелые отношения, мы даже много лет не разговаривали. Да и мать его всегда побаивалась, но как могла защищала меня. -- Гм-м, классическая проблема отцов и детей. А какое у него самого было детство? -- О, ты попала в самую точку - хуже детства трудно найти. Он из семьи австрийских эмигрантов, но они разговаривали между собой только по-польски. Отец его скончался от воспаления легких, когда матери было всего 35 лет. Она осталась с четырьмя сыновьями на руках и хозяйством, с коровой и курами. Это было время Великой депрессии в Америке, и каждый выживал как мог. Но бабушка Кэтрин была из железа и стали - вышивала, шила, продавала молоко. Однажды, переходя через реку, она услышала голос, зовущий ее из воды "сюда, сюда, иди ко мне, я тебя успокою". Кэтрин поняла, что это дьявол. После этого она перекрестилась из протестанства в католичество, которое считалось более сильной религией. Своего сына Джона, моего отца, она никогда не любила, даже выгнала спать в сарае. Однажды у нее сломалась швейная машинка - основное орудие производства. Тогда семилетний Джон полностью разобрал ее, нашел неисправность, а затем с легкостью собрал обратно. И что ты думаешь? Его мать завопила: "Не смей больше этого делать - ты можешь все испортить!" Мой отец подрабатывал, проводя электрические провода в домах, а с 12 лет ушел куда глаза глядят на заработки, -- толпы людей шатались таким образом, как в пьесе Стейнбека "О мышах и о человеке". Через 3 года, вернувшись к матери, он отдал ей довольно крупную сумму денег, но она и ухом не повела, даже не спросила, как он, и что он, хотя поставила тарелку с едой перед ним. Когда семью Кэтрин навестил социальный работник, он поразился относительному достатку: в доме была еда, дети были опрятно одеты и ходили в школу. Словом, земля и подсобное хозяйство их выкормили. -- А как сложились судьбы Кэтрин и сыновей? -- Бабушка прожила до 95 лет и мой отец был, пожалуй, единственным из детей, кто ее постоянно поддерживал материально. Но она потихоньку отдавала деньги своему любимому сыну. Прознав про это, Джон перестал давать ей деньги в руки, а договорился с зеленщиком, мясником и молочником, что они будут снабжать Кэтрин продуктами. Материнской любви это ему не прибавило, сама понимаешь. А уж об отношениях свекрови с Джо (мы так зовем мою маму), она тебе завтра с удовольствием расскажет... Получив доктора наук в 25 лет, я пришел к бабушке; она поняла торжественность момента, хотя по-английски так и не научилась говорить, обняла меня и поцеловала. Конец ее жизни был трагичен: тот любимый сын - один из моих дядюшек - женился и переехал во Флориду. Он клятвенно пообещал матери забрать ее в теплый климат из холодного Нью-Джерси, как только устроится на месте. Кэтрин же только этим и жила, рассказывая всем с гордостью. Но жена дяди категорически не захотела иметь под боком престарелую свекровь, и, узнав об этом, Кэтрин получила разрыв сердца... -- Какая грустная история... Послушай, давай отвезем твою маму к дантисту - у нее же почти не осталось зубов! 21 век наступил! --Ты шутишь? Джо - это одна из самых упрямых женщин, каких я когда-либо встречал! Ее не заставить пойти к врачу, если она этого не хочет. В последний раз она, пожалуй, обследовалась, когда была беременна мной, а после у родителей не было медицинской страховки до старости. Хотя, вру, лет 10 назад ее увезли на скорой с сердечным приступом. Оказалось, что у такой кофеманки, как она, серьезный недостаток калия - конечно, после 6 чашек кофе в день! Заметила, теперь она пьет кофе только без кофеина. Первый день нового года подходил концу. Яна, анализируя события перед сном, как и обычно, долго думала о превратностях судьбы. Она знала, что с родителями Мартина у нее будут хорошие отношения, такая уж нее судьба - нравиться старичкам и старушкам. Но в крайности, имеющиеся в предыдущих браках, ей впадать не хотелось, ведь отношения с родителями мужей у нее были несказанно лучше, чем с самими благоверными.

* * *

На следующий день, пока Джоном занимались медсестра, приходившая регулярно его мыть и делать уколы, а затем - физиотерапевт, Яна и Мартин вывезли Жозефину в город: на почту, в банк и по магазинам. Машину Джо перестала водить в 42 года, пережив аварию, и с тех пор зависила от всех, кто мог ее подвезти. В этом городке не было даже автобусов. Они остановились в кафе, продающем донатсы - сладкие плюшки со всевозможными наполнителями, которые обожала старушка. В англо-русском словаре донатсы называли пышками, либо пончиками, но, по-мнению Яны это было совсем другое. Жозефина радовалась, как ребенок. "Мартин с женой приехал домой", -- гордо обьявляла она встречавшимся знакомым. Больше всего она увлекалась кофе без кофеина с несколькими порциями сливок - здесь добавку давали бесплатно. Яну поразили довольно низкие цены в Техасе абсолютно на все, да и бензин здесь стоил в полтора раза ниже, чем в Калифорнии. Женские лица едва ли можно было назвать хорошенькими ("это потомки англичан", -- пояснил Мартин), но одевались получше, чем на диком американском западе. Джо рассказала Яне, что в 40-х - 50-х годах она не могла показаться на улице без шляпы и перчаток, -- это была совсем другая Америка, особенно Нью-Джерси под Нью-Йорком. Несмотря на бедность, у нее был элегантный костюм для похода в церковь по воскресениям. А после церкви в ее семье не позволялось никакой работы, все просто сидели в гостиной, разговаривали, а Джо предпочитала читать. Вернувшись в дом, они заметили,что Джон помрачнел, недовольный отсутствием жены. И Яна постаралась развлечь его болтовней, как могла. -- Когда же у вас день рождения?
– спросила Яна -- 22-го декабря, -- польщенный вниманием улыбнулся Джон. -- О, да вы рядышком с Мартином - тоже Козерог! Яна стала показывать всем альбомы о Санкт-Петербурге, те самые, с которыми она выступала на телевидении в школе. Но Джон уже устал, а Жозефине явно было неинтересно. Она расспрашивала Яну о ее родителях и сестре. Затем разговор перешел к кулинарии. -- Ты любишь готовить? А я нет! Когда мне пришлось жить с матерью мужа - Кэтрин, мы с ней прямо договорились: она готовит, а я убираю дом. Но это не улучшило наши отношения. И, знаешь, Мартин родился в штате Огайо, а мои родители, сестры и братья жили в Нью-Джерси. Джон служил в армии и имел подружку (я нашла у него дорогое кольцо с рубином - ее подарок). Моя жизнь со свекровью была невыносима, и, когда Мартину было всего 2 месяца (помнишь, сынок?), я положила его в картонную коробку и -- в машину... Каким-то чудом добралась домой, к родителям: был мороз, темно, а на моих колесах даже не было специальных шин... Ты ж знаешь, по-молодости особо не задумываешься... -- Мам, расскажи, как ты заблудилась в тумане и заехала на чужой двор... -- Ах, да! Тогда я заплутала в тумане и решила последовать за машиной, ехавшей впереди меня, думала, она выведет меня на большую дорогу. И вот, еду, еду я, и вдруг, машина впереди останавливается -- я чуть ее не стукнула от неожиданности! Густой туман прорезал свет, падающий из окна какого-то дома - этот человек приехал к себе домой, а мне пришлось выруливать оттуда поскорее. Жозефина рассмеялась девичьим смехом, явно наслаждаясь беседой, и продолжила: -- Мартин всегда был очень хорошим сыном и отцом. Когда родился Алекс, Мартин был и папой и мамой - вставал к нему каждую ночь, высаживал на горшок, гулял и все остальное. Мартин это делал, а не она! -- Ну, мам, ладно тебе, -- вмешался Мартин,-- давайте-ка лучше обедать! -- Погоди минутку, я только хочу спросить у твоей жены: разговаривает ли Мартин сам с собой? -- О, да, еще как, с первого дня нашей встречи я заметила. Да и Алекс тоже! -- Ага, я ему еще в детстве говорила, что сам с собой говорит либо сумасшедший, либо тот, у кого есть деньги в банке, -- прохихикала довольная старушка. -- Ну, теперь мне все ясно. Для нас приемлем только первый вариант, -- вздохнула Яна... В ту поездку Яна побывала в местном Париже - близлежащем неказистом городке: "Как в иронических стихах Пушкина о Луге и Новоржеве". Ей там запомнилась только громадная серая водонапорная башня с надписью " Париж-Техас". После она долго разыгрывала друзей по телефону: "Знаете, мы ведь с Мартином только вернулись из Парижа"... Гораздо интереснее был город покрупнее -- Шерман, куда жители Бонама выезжали

поразвлечься. А в самом Бонаме находилось живописное озеро, вокруг которого Мартин и Яна полюбили бродить. На фотографиях Яна стояла в одной и той же голубой куртке и сером берете, приобретенных в дешевом магазине, а Мартин в сером твидовом пальто, сохранившемся еще с середины 60-х. В нем он гулял с Яной по Праге. Возле дома родителей располагалось настоящее, как в романах, ранчо, где маленького Алекса когда-то случайно укусила лошадь - не так ладошку с гостинцем ей поднес. 5-го января пора было возвращаться в Сакраменто. Перед отьездом Жозефина подарила им два чека на довольно крупную сумму денег - к Новому году! Яна умирала от неловкости, но рациональный Мартин успокоил - эти деньги как раз покрывают стоимость билетов на самолет - ведь летать по этой стране стоит дороже, нежели за рубеж.

* * *

На отвальную школьного учителя Пола в китайский ресторан они взяли с собой Алекса. Ребенок старался за столом есть, как взрослый. Откуда взялись эти манеры английского лорда? Яна и ее подружки поразились, какая некрасивая была у Пола жена, а еще его обижает. В конце вечера Яна подарила Полу книжечку о Петропавловской крепости на памяти, пошутив, что крепость названа частично в честь его святого Павла. На смену Полу преподавать пришла молодая симпатичная Кристин, беременная вторым ребенком. Узнав, что Яна замужем за американцем, Кристин отозвала ее в сторонку после занятий: "Я вот не понимаю, почему американские мужчины любят жениться на иностранках? Ведь здесь, в Щтатах, столько прекрасных женщин, причем почти всех национальностей. Мне кажется, что эти мужики где-то неполноценны - я ни в коем случае не имею в виду твоего мужа..." Яна не нашлась, что на это ответить, и лишь вежливо улыбалась. Но на уроках Кристин было скучно. Однажды Яна завела на уроке разговор об Эрмитаже в Петербурге. -- Эрмитаж, а что это такое?
– - нахмурила брови Кристин. Пришлось обьяснить, а Мине Яна шепнула: "Вот Пол бы непременно знал, что это и где..." Потянулась серая череда дождливых январских дней, как вдруг в доме Данкоф раздался телефонный звонок, изменивший жизнь.

Глава 2

СЕРИЙНЫЕ УЖАСЫ ОТДЕЛА СЕРИЙНЫХ ИЗДАНИЙ

Как много тайн в библиотеках

районных, сельских, городских

о древних римлянах и греках,

о душах мертвых и живых.

Как много домыслов, секретов,

стихов, романов, повестей,

вопросов, версий и ответов

и прошлогодних новостей,

опровержений и открытий,

незамечаемых порой.

Мелькает хроника событий

бегущей в прошлое строкой.

А р к а д и й И л и н.

Временная должность

Дама, позвонившая Яне из университетской библиотеки, представилась как председатель поискового комитета, Мэри Бэйкер: "Я смотрю, у вас немалый опыт библиотеках... Мы будем очень рады с вами встретится..." Вероятно, Мартину удалось ускорить волокиту - он несколько раз подходил к секретарю директора библиотеки Лилиани (ее полная должность звучала на английском как "административный аналитик-специалист"!) , интересуясь, когда же поисковый комитет начнет свою деятельность. У Яны оставалась всего неделя на подготовку и дочтение специальной литературы. Как назло, накануне интервью у них в доме отключили отопление и электричество из-за сильной бури. Она страдала от холода и невообразимой каши в голове после 4-х прочитанных на английском книг о библиотечном деле в США. Надев свой единственные приличные серый пиджак, классическую юбку и голубую блузку, она подобрала длинные волосы заколкой в хвост. Ни капли косметики, на руке лишь обручальное кольцо... В городе продолжала бесноваться январская буря с порывистым ветром и безрадостным, нескончаемым ливневым дождем -- типичная для зимнего Сакраменто. Мартин привез жену в университет на машине, походившей в данных условиях на батискаф, и проводил до вестибюля библиотеки. У нее похолодели ладони и дрожали колени от волнения. Мэри Бэйкер оказалась дамой слегка за 70. Она привела Яну в огромную комнату на первом этаже, где за вытянутым овальным столом их поджидали восемь членов комиссии. Как-то- где-то Яна пристроила свой плащ и папку с документами. По крайней мере здесь ей приветливо и вроде по-доброму улыбались, посоветовали расслабиться. Первый вопрос был традиционен: "Расскажите о своей карьере". Она уже знала, что в Америке запрещено законом спрашивать о возрасте потенциального работника. Но шила в мешке не утаить - достаточно взглянуть на дату окончания средней школы. Знала Яна также, что после 40 лет гораздо труднее найти место, тем паче получить первую работу в новой стране. Яна старалась говорить на своем корявом английском не торопясь и четко. Когда она подошла к своим обязанностям в библиографическом отделе Санкт-Петербургской консерватории -- на лицах присутствующих явно отразилось недоумение, граничащее с недоверием. Яна отнюдь не преувеличивала, описывая свою работу в начале пути: два библиографа, находящиеся в кабинете с уникальной справочной картотекой, коллекцией иконографических материалов и старинными "глазуновскими" шкафами, заполненными редкими книгами и рукописными материалами. Со всем этим надо было работать: выдавать, описывать, отвечать на запросы, - читатели тянулись и телефон постоянно надрывался. Кроме того, в их обязанности входила аналитическая роспись статей из музыкальных периодических изданий и сборников. Когда Яна упомянула, что участвовала в инвентаризации рукописных материалов в 1989 году, председатель комиссии нетерпеливо-скептически прервала ее речь: "Была ли такая работа, какую бы Вам не приходилось выполнять?" Но Яна не сдавалась, продолжая рассказывать о проделанных выставках в Петербурге и за рубежом, архивных исследованиях, создании библиографических указателей и разработке электронных картотек. Ее компьютерный опыт больше всего интересовал комиссию. Здесь она могла сказать лишь о неплохом знании Ворда и о работе с автоматизированной картотекой, созданной русскими программистами на основе американского Марк-формата. Постепенно до нее дошло, что перед ней представители почти всех отделов библиотеки и вопросы, заданные ими, отражали сферу интересов конкретного отдела: Вопрос:" Проходилось ли вам работать с наличными деньгами?" Ответ: "Да, иногда. К тому же, в России еще редко кто пользуется кредитными карточками". После началась проверка ее знания буквенной части шифров Библиотеки Конгресса, названий полей Марк формата и отличий постоянных полей от переменных. Она с этим хорошо справилась. Малоприятная особа выложила перед Яной книгу в твердой обложке: "Покажите нам сведения об ответственности и год издания... Надо же - правильно нашла!" И все с удивлением переглянулись. "Неужели я напоминаю им олигофрена?" - пронеслось у Яны в голове. Запомнилось и другое: "Звонит читатель и, называя вас по имени, раздраженным голосом призывает к ответу: почему до сих пор не выполнен его заказ, когда все положенные сроки давно истекли?" На этот вопрос она как-то сообразила ответить и на аналогичный: "Как бы вы повели себя с "трудным", (как это понимать -- хамовитым?) читателем?). Между тем, Яна искренне удивилась, что в университетской библиотеке можно нарваться на грубость, ведь все настолько вежливы! Члены комиссии недоуменно переглянулись, как бы пытаясь сказать: "Мисс, вы еще многого не знаете..." В конце-концов ее отпустили на небольшой перерыв, во время которого, в соседнем помещении, дали проглядеть новый список вопросов. Оказалось, что на должность ассистента библиотекаря 1 (LA I) она прошла. Теперь надо было осилить другие, усложненные вопросы для LA II. Гораздо позднее Яна узнала, что если интервьюеры постоянно что-то записывают в свои блокноты, это означает, что ответ испытуемого их удовлетворил и они могут поставить галочку напротив вопроса. Для нее все это было настолько муторно, что она чувствовала себя заморским подопытным кроликом. Хорошо, что некоторые дамы старались развеять напряженную обстановку подбадривающими кивками и полуулыбками, а одна милая женщина из справочного отдела откровенно призналась после прочтения вслух очередного вопроса, что сама не смогла бы на него ответить. На нее все сразу шутливо зашикали. По окончании инервью Яне пообещали позвонить, как только в библиотеку весной поступят денежные средства для оплаты почасовиков. В завершение, по традиции спросили, есть ли у Яны вопросы к комиссии. Она поинтересовалась, может ли сейчас устроиться на какие-либо библиотечные курсы. Ее поспешили заверить, что как только она начнет у них работать, всех постоянно будут тренировать. На чем, с вежливыми улыбками, они расстались. Приехав домой, Яна тотчас же отстучала с помощью Мартина мэйл председателю комиссии с благодарностью за потраченное время и интервью, еще раз выразив заинтересованность в этой работе. Так полагалось согласно правилам хорошего тона, о чем она узнала из книжонки "Как правильно проходить интервью для устройства на работу". И потекли дни в ожидании. Яна продолжала ходить в школу. Многие однокласснии судорожно искали работу. Повезло пока только Грегори (Грише) из СНГ, где он работал хирургом-кардиологом. В Калифорнии же, после сдачи тестов и экзаменов, его охотно приняли ассистентом врача в приличный госпиталь. Судя по этому, парень был действительно талантлив и специалист в своей области.

Из письма консерваторской подруги: " ...Рада, что у тебя все в порядке. Особенно приятен факт твоей уверенной езды по американским дорогам. Жаль, что с работой пока не получается. В одном из номеров "НТБ" читала статью об американской системе устройства на работу в библиотеку. Система странная - должность библиотекаря самая "главная": получить ставку в штате почти невозможно... Целую, обнимаю. Жди письма..."

Мартин, столкнувшись в библиотеке с Мэри Бейкер, попытался прозондировать почву относительно Яны. Мэри обронила, что она всем очень понравилась, употребив словосочетание: "Яна - это наливное яблочко..." Только через несколько лет Яна оценила необычайную откровенность этой женщины, когда ей самой пришлось столкнутся с канителью при отборе кандидатов на должность помощника библиотекаря, проходившей в обстановке неоправданной секретности, мелочности, страхов и подозрительности . "Боже мой, это ведь всего лишь библиотека, а не Белый дом!", -- думалось ей. Мартин любил подшучивать: если хотите узнать по-настоящему, что такое жизнь в США, попробуйте сперва купить машину, а затем дом, -- бумаготворчество лишит вас сна и покоя надолго. А Яна к этому с некоторых пор стала добавлять: "И поработайте в так называемом поисковом комитете, проводяшем интервью с кандидатами на вакантное место..." На исходе зимы 2000 года они с Миной отправились на ознакомительную экскурсию по университской библиотеке. Проводилась она регулярно для всех желающих. После экскурсии у Яны создалось впечатление, что совсем не плохо быть пользователем этой библиотеки, хотя бы потому, что студент университета имел право держать на руках одновременно до 50 книг в течение полугода, сотрудникам университета и преподавателям разрешалось набирать вплоть до 100 книг, а почасовикам и временным работникам - до 75 книг. В случае необходимости, книгу могли продлить еще на месяц. За невозвращенные вовремя материалы взимался штраф $10, а за утерянные книги -- $50 за каждую.(На аудио и видео материалы и периодические издания эти правила не распространялись.) "Ну когда же меня наконец возьмут на работу, черт побери?"

Из поздравлений с днем рождения от бывших коллег:

"...Нам тебя не хватает (особенно, когда надо достать верхний ящик из картотеки, но это я шучу, нам тебя действительно не хватает. Будь всегда счастлива и здорова."

"Владимирова, или Данкоф, или как Вас теперь называть...! Я всегда вспоминаю о твоей кухне, в прямом и кулинарном смыслах. Приезжай испечь мне пирожок. Поздравляю с первым днем рождения на новой "исторической родине". А растут ли у вас апельсины?"

" Дорогая Яна! ... Вспоминаем тебя, нам с тобой было хорошо!"

Наступил март 2000 года. Зимы в понимании россииского человека в Калифорнии не было: из дождливой, затяжной осени она как бы плавно перенеслась в весну. В декабре цвели африканские ромашки, в январе - белые и розовые камелии, а уже в середине февраля распускались изумительной красоты японские декоративные вишни - белоснежные, розовые и цвета "цикломен". В садах благоухали нарциссы и гиацинты. Поля и холмы устилала сочная изумрудная травка, пропитанная влагой, да и половина деревьев зимой была одета в листву.

– - Алекс, -- сказала Яна малышу,-- весна пришла, и ты должен скоро перестать кашлять!

– - Да, это так, но моя печаль навсегда останется со мной... Я ведь так ненавижу ходить в школу...

Под каждой крышей - свои мыши. Бедный ребенок постоянно не высыпался, ведь занятия начинались в 7.45. Все в Америке стремились пораньше начать и пораньше освободиться, несмотря на явный ушерб учебному процессу. На продленке Алекса регулярно бил хулиган из старшего класса, которого с большим трудом удалось изолировать после жалобы директору школы... Другой мальчишка, Чарли - одноклассник Алекса, дразнил его "Николаем", -- ведь мачеха-то русская.

– - Aлекс, мы не понимаем, ведь у самого Чарли отец родился в Америке, а мама - в Китае.

– - Ну и что! Чарли не считает себя китайцем. Он родился в Калифорнии!

– - А, у вас такой расклад. Ну так проучи его - обзови Мао Цзэдуном!
– расссердилась Яна.

– - А кто это такой?

Настойчивый Мартин вновь поймал Мэри, мирно разгадывающую кроссворд в ожидании читателей, и спросил, не нужны ли библиотеке волонтеры. Она произнесла слова, сыгравшие в Яниной карьере прямо таки роковую роль: "Насколько мне известно, в старые времена, волонтеры требовались в отдел серийных изданий, где начальником много лет является Брик Дабл. Вы можете отправить ему мэйл и поинтересоваться..." Вот они, случайности в расположении звезд! Одна из жестоких шуток судьбы: не напиши Яна тогда Брику, то могла бы попасть в другой отдел, пусть гораздо позднее, но к другим людям, в другое окружение. И вполне вероятно, что не произошла бы с ней эта странная история, почти что психологический триллер, если это вообще уместно в тиши библиотеки. Яна никогда не искала приключений на свою голову, но приключения не оставляли ее всю жизнь....