Под кодовым названием «Эдельвейс»

Ячейкин Юрий Дмитриевич

— Шеф гестапо?

— Да, лично. Вас это удивляет?

— Я считал, что начнется грызня при определении заслуг за арест русского шпиона, а здесь…

— Не болтайте лишнего!

— Слушаюсь!

— Докладывайте дальше. Подробно.

— Агент указал нам дом, где, по его словам, в данный момент находится русский шпион.

— Как он об этом узнал?

— Он опознал его на улице перед тем, как тот вошел

В ДОМ.

— Откуда он знал русского? Вы расспрашивали агента?

—

Да. Хорст Гейлигеи — из немцев Поволжья. Весной сорок первого года принимал участие в диверсии — поджоге нефтехранилища. Среди чекистов, которые проводили следствие, был и тот, которого он узнал здесь, на улице Берлина.

— Почему Гейлигена не осудили и он остался на свободе?

— За недостатком улик. Кроме того, русские принимали все меры к тому, чтобы ничем не обострять своих отношений с рейхом. В то время происходила массовая репатриация фольксдойче из России в фатерлянд. Прямых доказательств не было, мог вспыхнуть политический скандал.

— И что же?

— Гейлиген был в списках репатриантов и прибыл в Великогерманию в мае сорок первого.

— Ясно. Что произошло дальше на Кетеллерштрас — се?

— Агент Мюллера настаивал, чтобы я со своей командой помог ему задержать русского, — Хейниш. решил немного приврать, чуть — чуть, чтобы все «заслуги» сбыть со своих рук.

— Ему? — поднял брови Кальтенбруннер.

— Да. Но я заколебался. Почему, в самом деле, меня вынуждают во время выполнения служебного задания заниматься сомнительным делом, к которому я совершенно не причастен?

Хейниш замолчал и внимательно глянул на шефа.

Обергруппенфюрер одобрительно кивнул головой.

Хейниш убедился, что выбрал верную спасительную линию. Это придало ему вдохновения:

— Сначала я категорически отказался!

— Прекрасно, — обронил шеф.

— Но он упрямо настаивал. Меня не оставляли совершенно определенные сомнения. Тогда он начал угрожать.

— Даже? Это возмутительно.

— Именно так!

— Чем же он угрожал?

— Тем, что в случае отказа он остановит любую машину с военными. И одновременно сообщит шефу гестапо о моем якобы преступном безразличии к обезвреживанию врагов рейха.

Больше ничего?

Хейниш понял, что необходимо усилить «принудительный» мотив своих действий.

— Этот Гейлиген прямо сказал: если русский шпион сбежит из–за моей халатности, мне не сносить головы.

— А вы что ответили на это?

Хейниш поник.

— Признаю: по требованию агента Мюллера я начал действовать, как он того хотел.

— Гейлиген знал о «пианистке»?

— Нет, — ответил Хейниш твердо. Он уже успокоился.

— Выходит, и вам ничего не было известно о ней?

— Так точно!

Как же вы догадались?

Я

обратил внимание на то, что задержанный слишком громко кричит. Не спрашивает — почему его арестовали, как это в подобных случаях происходит, а кричит во весь голос. Причем, смысл его слов носил явно информативный характер.

— То есть? Что он кричал?

— Приблизительно так: «Это что — арест? Гестаповский произвол?» И прочее, пока ему не заткнули глотку.

— Предупреждал…

— Так точно, мой обергруппенфюрер.

— И вы догадались…

— Что в доме еще кто–то прячется…

— Значит, если бы вы промедлили, «пианистки» и след бы простыл.

— Именно так!

— По логике событий становится ясно: в там, что произошло, виновны не вы, а этот гестаповский болван…

— Хорст Гейлиген! — с облегчением подхватил Хейниш.

— Личный агент Мюллера, — задумчиво проговорил Кальтенбруннер. — Для шефа гестапо это известие будет крайне неприятно.

Хейниш счел за лучшее промолчать.

— Если Мюллер ценит своего агента, — продолжал шеф СД, — он его вытащит из беды. В конце концов, решающую роль здесь сыграло никем не предвиденное стечение обстоятельств, редкий случай.

Хейнишу чудилось другое: «Мюллер спасет своего агента, как я спас тебя». Он глядел на шефа с восхищением, преданностью, готовый выполнить любой приказ.

— Вот что, Хейниш! — снова перешел на деловой тон Кальтенбруннер. — Идите в приемную и напишите на мое имя подробнейший отчет. Про весь ход событий. От начала до конца. Не опуская никаких подробностей. Особенно подчеркните моменты, которые фигурировали в нашей беседе.

— Яволь!

— После этого немедленно передайте задержанного под личную расписку криминального советника господина Йона Патцига в зондеркоманду «Красная капелла». Знаете такую?

— К сожалению…

— Ее личный состав размещен в казарме тюрьмы на Плетцёнзее.

— Где происходят казни?

— Да. Вы все поняли? Только господину Патцигу под личную расписку! Если его не окажется на месте, разыщите. Но — только ему!

— Слушаюсь, господин обергруппенфюрер! — вытянулся Хейниш. — И… благодарю! — добавил несмело.

Но попал точно в цель.

— То–то! В будущем будьте более осмотрительны.

— Этот случай я запомню на всю жизнь.

— Еще бы. Иначе вы ее себе сразу укоротите. Выполняйте приказ!

«Ну что ж, Мюллер? — злорадно подумал шеф СД, когда за Хейнишем закрылись двери. — Разве не хорошую оглоблю вставил я тебе в колеса? А ты хотел вставить ее мне…»

Глава седьмая. ДВЕ ШИФРОВКИ С ИНТЕРВАЛОМ В 27 МИНУТ