Под кодовым названием «Эдельвейс»
Шрифт:
— Да, это не лишнее… Там и встретимся.
Прежде всего Вилли зашел к обер — лейтенанту
Рейнике. Без стука. Чтобы подчеркнуть свое волнение.
— Собирайся, Франц! — воскликнул еще с порога.
— Что случилось, Вилли? На тебе лица нет!
— Кеслера убили!
— Как? Ведь он только что..
— Еде.\т!
— Я сейчас! — заторопился Рейнике, — Одну секунду! — он уже натягивал кожанку.
— Кто поведет мотоцикл, ты или я?
— Мне все равно…
— Тогда поведу я, — решил Майер. —
— Было дело!
Они мчались уже знакомым Майеру путем. Сначала прибудут в лесок, где воздух отравлен запахом горелого человеческого тела…
Возле места происшествия на шоссе стояли две штабные машины зондеркоманды «Кюнсберг» и три мотоколяски с пулеметами. Солдаты — мотоциклисты собрались в сторонке, курили от безделья. Офицеры держались около господина Краллерта. Только военный со знаками врача в петлицах возился возле изуродованного взрывом трупа Кеслера.
Краллерт увидел вновь прибывших и отделился от группы.
— Господин Майер, — проговорил он, — прошу вас на несколько слов.
— Одну минуту, господин зондерфюрер, — отозвался Майер, слезая с тряского мотоцикла, и сказал Рейнике: — Обер — лейтенант, составьте подробный отчет на имя оберштурмбанфюрера Хейниша. Офицеры зондеркоманды помогут.
— Слушаюсь! — вспыхнул в служебном рвении Франц.
— Я к вашим услугам, господин зондерфюрер!
— Отойдем немного в сторону от этого смрада, — предложил Краллерт.
— Охотно, господин зондерфюрер!
Майер понимал, что Краллерт хочет ему сказать нечто такое, чего не хотел адресовать посторонним лицам. Он не ошибся. Чтобы догадаться об этом, большого ума не требовалось.
— Хочу с вами лично посоветоваться, — вкрадчиво начал Краллерт. — Как по — вашему, стоит ли вспоминать нашу утреннюю беседу? Ведь покойник выехал по моей просьбе. Всплывут и ваши свидетельства против него. Поймите меня правильно: у некоторых… гм… нелояльных, скажем так… может возникнуть абсолютно бессмысленное допущение, а то и злостные инсинуации. А вы, господин Майер, как мне приятно было убедиться, человек с головой. Что скажете?
Майер ответил с дипломатической осторожностью:
— У древних римлян был неплохой для этих случаев принцип: о покойниках говорить или хорошее или не говорить ничего.
— Чудесно! Умные люди — эти древние греки, — одобрительно покивал головой Краллерт.
— Римляне…
— Не имеет значения кто, главное — умные: герою — похвала, ничтожеству — молчание. И нам сейчас тоже не стоит пренебрегать этим мудрым принципом…
— Полностью разделяю вашу мысль, господин зондерфюрер. Тем более что дело утратило всякий практический смысл.
— Разумно!
— Господин зондерфюрер! — долетел до них взволнованный голос. — Посмотрите, что найдено!
— Что там еще? — недовольно отозвался Краллерт.
— Золото! — услышали исчерпывающее
— Золото? — Краллерт сразу ускорил шаги.
Магическое слово будто пробудило всех. Глаза поневоле обратились к машине, и ноги сами понесли любопытных в ее сторону. Это был очень удобный момент, чтобы обронить среди обломков машины ключи от сейфа…
Но золото было не в машине. Свое сокровище погибший носил на себе. Все присутствующие, в том числе и солдаты, уже столпились вокруг мертвеца, уставясь на бесценное ожерелье из монет. Врач расстегнул обгоревший мундир Кеслера, а у него на шейной цепочке…
«Идиот!» — подумал, вероятно, не один о враче–недоумке, который вместо того, чтобы незаметно прикарманить ожерелье, — ведь на него никто не смотрел! — поднял шум на всю округу: «Золото, золото, золото!..» Как глупая курица, которая нашла в навозе жемчужное зерно. Теперь золото не достанется никому.
— Откуда у него такая ценность? — пробормотал Краллерт.
— Кажется, начинаю догадываться, — заметил Майер.
— Интересно, — вопросительно поднял на него глаза Краллерт.
— Позавчера ночью у себя в помещении был убит неизвестным преступником фольксдойче, переводчик местной газеты. Поговаривают, что ожерелье принадлежало ему. Это его собственность!
— Как же оно оказалось у Кеслера? Неужели присвоил, не сдал представителю Рейхсбанка, как положено?
— Дело в том, что во время обыска на месте преступления ожерелье не было найдено.
— Кто ведет следствие?
— Вел… Господин Кеслер взял проведение следствия лично на себя, хотя преступление имело чисто криминальный характер — с целью ограбления.
— Почему же не вмешалась полиция?
— Господин Кеслер отверг факт существования ожерелья и квалифицировал преступление как очередную террористическую акцию местных бандитов.
— Господин Майер, — сладко проворковал Краллерт, — ваш исчерпывающий комментарий осветил все дело. Выводы сделать нетрудно — они на поверхности… Вы слышали, господа? Взгляните на этого Кеслера, из–за смерти которого мы всего лишь несколько минут назад так искренне горевали… Это вор и убийца, который обесчестил офицерский мундир.
Зондерфюрер уже явно забыл о так горячо одобренном им древнеримском принципе…
Краллерт продолжал свою надгробную речь, умело перемежая патетику с бранью.
Официальная версия об обстоятельствах гибели Кеслера была провозглашена.
На обратном пути Рейнике, который с гордостью вез подробный рапорт, осененный приключением с ожерельем, сказал:
— Теперь я понимаю, почему Кеслер посылал меня в Новоазовск.
— Почему же? — насторожился Майер.
— Потому что я сразу бы догадался, — истина эта после речи Краллерта ему была совершенно очевидна, — Кеслеру были хорошо известны мой нюх и моя хватка. От меня не уйти.