Под конвоем лжи
Шрифт:
Нойманн вышел из сарая и рысцой добежал под дождем до фургона. Он включил мотор, выехал задним ходом с подъездной дорожки и поехал дальше к берегу.
Кэтрин закончила привязывать Мэри к деревянному креслу в кухне. Она разорвала пополам посудное полотенце, сложила его половину в тугой комок, засунула его в рот Мэри и туго обвязала вокруг головы другую половину. Конечно, лучше было бы ее убить, и, будь Кэтрин одна, она так и сделала бы — нет ничего хуже, чем оставлять следы для полиции. Но Нойманн, как определенно она почувствовала, испытывал к этой женщине странную симпатию. Кроме того, можно было надеяться, что ее найдут не раньше, чем через несколько часов, а то и день-другой. Дом стоял на отшибе, почти в миле от деревни; когда еще люди заметят отсутствие Колвилла и его девчонки, потом Шона и
Кэтрин еще раз проверила узлы, а потом вынула «маузер» из кармана пальто. Взяв пистолет в руку, она положила палец на спусковой крючок и приставила дуло к виску Мэри. Та сидела совершенно неподвижно, но смотрела на Кэтрин с откровенным вызовом.
— Не забывайте, что Дженни поедет с нами, — холодно произнесла Кэтрин. — Если вы сообщите в полицию, нам это станет известно. И тогда мы убьем ее. Вы понимаете, что я говорю, Мэри?
Мэри коротко кивнула. Кэтрин перехватила «маузер» за ствол, подняла руку и ударила рукоятью Мэри по темени. Женщина обвисла на веревках, потеряв сознание; на волосах сразу выступила кровь, потекла на глаза. Кэтрин стояла перед камином, в котором медленно гасли уголья, дожидаясь Нойманна с девчонкой, дожидаясь возвращения домой.
Глава 54
Лондон
Примерно в это же время такси затормозило перед приземистым, обвитым густым плющом зданием проходной под аркой Адмиралтейства. Дверь открылась, и под проливной дождь вылез, тяжело опираясь на трость, чрезвычайно неловкий и некрасивый приземистый человек. С первого взгляда было видно, что он калека. Зонтика у него при себе не было: оставалось пройти всего несколько ярдов до входа, перед которым стоял часовой из Королевской морской пехоты. Часовой энергично отдал ему честь, но калека не сделал ответного жеста, поскольку для этого пришлось бы переложить палку из правой руки в левую, что представляло для него серьезную трудность. Кроме того, даже через пять лет после того, как он получил офицерское звание и был зачислен в одну из тыловых служб Королевского флота, Артур Брэйтуэйт все еще не освоился с обычаями и традициями военной жизни.
Вообще-то до заступления на дежурство у Брэйтуэйта оставался еще целый час. Но по своей давней привычке он прибыл в Цитадель на час раньше, чтобы иметь время для спокойной подготовки к дежурству. Брэйтуэйт, страдая сильнейшей хромотой с детства, хорошо усвоил, что ему требуется больше времени на подготовку, чем большинству окружавших его здоровых людей. Таков был его неукоснительный обычай, который так же неукоснительно приносил свои плоды.
Для того чтобы попасть в Отдел контроля за передвижением подводных лодок противника, нужно было преодолеть целый лабиринт коридоров и узких изгибающихся в разные стороны лестниц — непростая задача для человека с так сильно изувеченной ногой. Он миновал Главный отдел торгового судоходства и через дверь, перед которой тоже стоял человек, попал в Отдел подлодок.
Его сразу же, как это бывало каждую ночь, захватила энергичная жизнь этого места. Лишенные окон стены цвета топленых сливок были сплошь увешаны картами, таблицами и фотографиями немецких подводных лодок и их команд. За столами, расставленными вдоль стен просторного помещения, работало несколько дюжин офицеров и машинисток. В центре помещался объемный макет-карта Северной Атлантики от Балтийского моря до Кейп-Кода, где цветными булавками было отмечено местоположение каждого военного корабля, грузового судна и субмарины.
С одной из стен на вошедшего негодующе взглянула большая фотография адмирала Карла Деница, главнокомандующего военно-морским флотом Германии. Брэйтуэйт, как он делал это ежедневно, подмигнул и сказал: «Доброе утро, герр адмирал». Затем открыл дверь своей застекленной кабинки, снял пальто и сел за стол.
Прежде всего он потянулся к стопке расшифрованных радиограмм и срочных документов, как всегда лежавшей на краю стола. «И так каждый день, аж с тридцать девятого года, сынок», — напомнил он себе.
Тогда, в 1939 году, он только-только получил ученые степени сразу по праву
Адъютант постучал в стеклянную дверь, дождался кивка Брэйтуэйта и лишь после этого позволил себе войти.
— Доброе утро, сэр, — сказал он, опуская на стол поднос с чайником, чашкой и блюдцем с бисквитами.
— Доброе утро, Патрик.
— Благодаря погоде вечер прошел довольно спокойно, сэр. Нигде не обнаружено ни одной всплывшей подлодки. Шторм перемещается на запад. Теперь основной удар приходится на участок от Йоркшира до Суффолка.
Брэйтуэйт кивнул, и адъютант вышел.
Первые документы были обычными радиоперехватами переговоров подводных лодок со своим штабом. Внимание коммандера привлек пятый по счету документ. Это была ориентировка, распространенная от имени майора Альфреда Вайкери из Военного кабинета. В ней сообщалось о том, что властями разыскиваются два человека, мужчина и женщина, которые могут попытаться покинуть страну. Брэйтуэйт улыбнулся шитой белыми нитками хитрости этого Вайкери. Совершенно несомненно, он служил в МИ-5. Мужчина и женщина, так же несомненно, были немецкими агентами, причем агентами чрезвычайно серьезными и опасными, иначе эта бумага просто не попала бы на его стол. Он отложил послание Вайкери в сторону и продолжал чтение.
Просмотрев еще несколько рутинных бумаг, Брэйтуэйт наткнулся на еще одну интересную вещь. Радистка из Женского добровольческого корпуса с Y-станции в Скарборо перехватила переговоры, которые, по ее мнению, происходили между подводной лодкой и береговой слабосильной радиостанцией. Пеленгаторы определили местоположение передатчика где-то на большом — от Линкольншира до Суффолка — участке Восточного побережья. Эту записку Брэйтуэйт положил рядом с ориентировкой Вайкери.
После этого он поднялся, тяжело хромая, вышел из кабинета и остановился перед картой Северной Атлантики с вылепленными из папье-маше островами и даже угадывавшимися волнами. Два офицера из его службы переставляли часть цветных булавок, отмечая выявленные за ночь перемещения кораблей и судов. Брэйтуэйт, казалось, не замечал их. Он с мрачным видом рассматривал воды, раскинувшиеся восточнее Великобритании.
Через несколько секунд он негромко сказал:
— Патрик, принесите мне материалы по U-509.
Глава 55
Хэмптон-сэндс, Норфолк
Дженни добежала до сосновой рощи, раскинувшейся у подножия дюн, и в изнеможении рухнула на землю. Она прибежала сюда инстинктивно, как перепуганное животное. Она сразу же свернула с дороги и проделала весь путь по болотистым лугам, ставшим почти непроходимыми из-за дождя. Она падала так часто, что давно сбилась со счета. Она была с головы до ног облеплена грязью и чувствовала, что от нее пахнет мокрой землей и гнилыми водорослями. Ее лицо, истерзанное дождем и ледяным ветром, горело, будто ее побили. И еще она замерзла — замерзла сильнее, чем когда-либо в жизни. Ей казалось, что клеенчатое пальто весит добрых сто фунтов. Ее ботинки были полны воды, и ступни закоченели. Только сейчас она вспомнила, что выбежала из дому без носков. В очередной раз рухнув на четвереньки, Дженни не стала подниматься, а осталась в таком положении, хватая воздух широко раскрытым ртом. Гортань болела, и во рту почему-то стоял неприятный вкус ржавчины.