Под кровью — грязь
Шрифт:
– Это характеризует Гаврилина не лучшим образом.
– Я так не думаю. Просто он рассуждает в поставленных нами рамках, старательно прикидывает все возможные варианты. И мы, кстати, не можем знать, насколько Гаврилин верит нам.
– Вы полагаете, что он может нам не верить?
– Начнем с того, что нас он вообще не знает. В роли руководителя у нас выступает Артем Олегович, и вот Артему Олеговичу Гаврилин действительно может не верить. На всякий случай. И что Гаврилин знает точно, так это то, что получает не всю информацию.
– Вы очень интересно интерпретируете мотивы Гаврилина. Я бы даже сказал – талантливо.
– Я, между прочим, тоже был в свое время наблюдателем.
– Действительно. Извините, я вас перебил. Вы что-то говорили об еще одной основе действий Гаврилина.
– Он может пытаться заставить Артема Олеговича дать ему дополнительную информацию.
– И как вы полагаете, даст?
– Тут и полагать нечего, естественно, не даст.
– Тогда из всего этого следует, что жить Гаврилину осталось не слишком долго.
– Выходит так. И меня мучает вопрос – почему все-таки он так себя ведет? Он же расписывается в собственной ненужности для последнего этапа операции. Артем Олегович может совершенно спокойно списать его.
– Вы несколько разочаровались в своем протеже?
– Не исключено, что я несколько разочаровался в нашей системе. Самым уязвимым оказался человек, верящий в то, что мы не ведем с ним двойную игру.
– Только давайте не будем скатываться в абстрактный альтруизм и филантропию. Таковы правила.
– Я это знаю. Но, тем не менее, мы готовы уничтожить Палача, используя его чувство долга, а Гаврилина должна погубить вера в принципы и порядочность системы.
– Так было всегда.
– Тогда выходит, что мы с вами выжили в этой игре только потому, что не имеем этих слабых мест, не имеем чувства долга и веры в принципы?
– Мы с вами выжили только потому, что смогли понять – правила могут меняться в ходе игры. Мы сами можем менять правила, но только в том случае, если, применяя эти правила, новые, только что придуманные нами, победим. Критерием оценки здесь является успех или неуспех. И если Гаврилин, следуя всем правилам и принципам погибнет – значит, он ошибся.
– Почти по Талейрану, вовремя предать – это не предать, а предвидеть.
– Почти. И для того, чтобы выжить в нашей с вами игре, нужно обладать изрядным запасом цинизма. Это очень помогает смотреть на вещи и взаимоотношения между людьми трезво.
– Тогда нам нужно специально ввести курс для молодежи – прикладной цинизм.
– Знаете, что делает вас особенно опасным и эффективным?
– Благодарю за комплимент. Так что же делает меня таким опасным и эффективным?
– Вы очень хорошо разделяете свои внутренние переживания и работу. Ваша тонкая душевная организация, я не иронизирую, поверьте, не мешает вам быть трезвым и жестоким.
– Это ваша версия.
– Это не
– Иначе?
– Иначе ваша склонность к словесным самокопаниям положила бы край вашей карьере. И не только ей.
– Вы знаете, много лет назад у меня состоялся именно такой разговор с моим тогдашним начальством.
– И?
– И моя карьера не пострадала.
– Чему я несказанно рад.
– А я-то как рад!
– Послушали бы нас сейчас наши подчиненные, посмеялись бы от души.
– Не думаю. Наши с вами подчиненные несколько отучены от смеха по поводу своего начальства.
–И это правильно. Но хватит об этом. Ваши прогнозы на ближайшее будущее?
– Палач попытается выполнить приказ, и группа его останется в Центре досуга. Под похождениями Солдата и его людей будет подведена жирная черта. Перед началом операции сам Палач обрубит концы, ведущие к нам, так что ни одно расследование не даст ни каких результатов.
– И мы сможем спокойно приступить к следующему этапу операции.
– И мы сможем спокойно преступить к следующему этапу операции.
– У вас есть кандидатура на его проведение?
– Есть. Целых два.
– Кто же?
– Александр Гаврилин и Артем Олегович.
– Тогда считайте, что только один.
– Артем Олегович?
– Я этого не говорил.
– Это подразумевается.
– Это вы сказали.
– Гаврилину может помочь только чудо.
– Вот видите – у него есть шансы.
– И вы бы поставили на него?
– Какие ставки? Мы с вами трезвые люди. Просто, если бы Гаврилин все-таки нашел бы выход – лучшей кандидатуры мы просто не нашли бы.
– Иронизируете.
– Отнюдь. Поскольку спасти Гаврилина может только чудо, то если оно произойдет, грех будет им не воспользоваться. Логично?
– Логично. Только вот Гаврилину от этого не легче.
– Не легче. Только нас Гаврилин будет интересовать лишь тогда, когда он выживет. А до тех пор нас интересует только успех операции. Согласны?
– Кстати, об операции, у нас еще есть время пополнить список объектов для Палача. Чистить так чистить.
– Нету его дома, – сообщил Бес Жуку, – я минут пять ждал чтобы он трубку взял.
– Значит, будем ждать, – спокойно сказал Жук.
Ждать. Бес поежился. Погода хреновая. Хоть бы скорее снег выпал. Эта сырость совсем душу вымотала. Палец, собака, чуть не загнил совсем из-за этой погоды. Бес осторожно почесал шрам.
Темно во дворе, не освещают, экономят электричество. Или лампочки побила сявота. Бес сунул руки в карманы, покосился на Жука. Спокойно курит, скотина. Пальцы сами нащупали рукоять пистолета в кармане. Замочить урода, да ладно, все равно уже скоро конец.