Под кровью — грязь
Шрифт:
– Не стоит. Ему, в конце концов, виднее. Он мог просто изменить места дислокации из своих личных соображений. На следующей акции мы ведь совершенно спокойно сможем прикрепить за каждым хвост, и все придет в норму. Или нет?
– Не знаю. Иногда я полностью согласен с вами. Иногда хочется поддержать Гаврилина. Он ведь Наблюдатель.
Валентин Ильин был человеком спокойным и уравновешенным. И в людях ценил именно спокойствие и уравновешенность. Поэтому он хорошо сработался
Иногда Ильин даже чувствовал себя не наемным работником, а партнером, пусть младшим, но все-таки партнером. И к бизнесу относился как к своему. То, что бизнес заключался в торговле оружием, ничего не меняло. Ильин знал, для чего используются автоматы и пистолеты, купленные у них, но это его не беспокоило. В конце концов, если бы они торговали кухонной утварью, кто-нибудь умудрился бы убить ближнего своего кухонным ножом или просто скалкой.
Если человек хочет кого-то убить, то он сделает это даже голыми руками. Они с Василием Ивановичем просто расширяли возможности потенциальных убийц, не создавая новых. Клиенты возникали сами по себе, некоторые были разовыми покупателями, некоторые становились постоянными – как в любом бизнесе.
Валентин Ильин был доволен жизнью. В неспокойное время он умудрился найти островок стабильности. Правда, с того памятного вечера все немного изменилось. Ильин так толком и не понял, кому пришла в голову идея пристрелить собаку Василия Ивановича. Поначалу ему даже показалось, что действительно произошла ошибка, что действительно кто-то выстрелил в добермана походя, чтобы продемонстрировать и себе, и миру свою значимость и опасность.
Василий Иванович так и сказал. Ильин привык верить шефу, но тут закралось сомнение. Василий Иванович волновался. Кто-то другой, может, и не заметил бы этого волнения, но Валентин Ильин слишком хорошо чувствовал настроение шефа. Шеф волновался.
Понемногу это волнение уменьшилось, или Ильин привык уже к нему и стал замечать меньше. Зато у него появились сомнения другого рода. За последние полтора месяца погибли несколько конкурентов Василия Ивановича. Все приписывали эти убийства Солдату, соглашался с этим и Ильин. Солдат и Солдат, количество убитых Солдатом и его людьми уже исчислялось многими десятками – это знали все. Но вот то, что у Василия Ивановича появился новый клиент, получавший оружие в достаточно больших количествах, знал только Василий Иванович и Валентин Ильин.
Сопоставив все это друг с другом, Ильин поначалу даже заволновался, а потом успокоился. Ведь он был человеком уравновешенным и спокойным. Смущало то, что на этот раз Василий Иванович с ним не посоветовался, но, в конце концов, он был хозяин.
И поездки с полным багажником оружия тоже стали привычными. Ильин оставлял машину в оговоренном месте, потом забирал машину в другом месте, но уже с пустым багажником. Соблазна посмотреть на того, кто забирал оружие не появлялось. Ильин знал
Повинуясь этим правилам, Ильин не стал спрашивать у Василия Ивановича и на этот раз – что, куда и зачем. На этот склад он приезжал и раньше, его там хорошо знали. Смущало большое количество груза, но тут он доверял Василию Ивановичу.
А Василий Иванович почему-то сильно волновался, отправляя Ильина в поездку. Сильно – в понимании Ильина. Тяжелая концовка выдалась у этого года. Просто очень тяжелая.
А тут еще и эта погода совершенно мерзкая. Ильин не стал выходить из машины, просто загнал ее во двор и теперь курил, немного приоткрыв окно. Ждал. Местные уже с полчаса таскали ящики и укладывали их в микроавтобус через заднюю дверь. Большой сегодня заказ, подумал Ильин, предпраздничный.
Завтра – праздник. Ильин улыбнулся. Елку он уже купил, подарки жене и обоим сыновьям подготовил. Все будут довольны. Жена обещала какой-то сюрприз на Новый год, сыновья тайну не выдавали. Молодцы.
Сзади резко хлопнула дверца. Ильин посмотрел в зеркало заднего вида – один из местных двинулся к воротам, а второй направился к Ильину.
– Загрузили? – Ильин приоткрыл дверцу и выглянул. По лицу сразу же ударили ледяные капли дождя.
– Готово, можно ехать.
– Тогда пока, – сказал Ильин и захлопнул дверцу.
Хорошо, что двор асфальтирован, по такой погоде легко забуксовать. Местный оттащил в сторону вторую створку ворот и махнул рукой – проезжай. Ильин аккуратно тронул машину. Еще пару часов и можно будет ехать домой. Можно…
Силуэт человека вырос перед машиной словно из-под земли. Ильин ударил по тормозам, выругался. Хорошо еще, что не успел разогнаться. Фары осветили мокрые светлые волосы, бледное лицо, на котором не было испуга или удивления. Ильин зачем-то оглянулся вправо, на местного, который стоял возле ворот. Тот как раз шагнул вперед, чтобы отогнать парня.
Чокнутый этот парень, что ли? Под дождем, с непокрытой головой стоит перед машиной и даже, кажется, улыбается. Блеснули зубы. Вот придурок.
Ильин не заглушил двигатель, поэтому не услышал, что именно сказал охранник придурку. Ильину вдруг стало страшно. Он вспомнил, как волновался Василий Иванович, мелькнуло воспоминание о том, как он нес на руках простреленную собаку, как потерянно смотрел на нее Василий Иванович, и вдруг понял, что именно также, потерянно и виновато, взглянул Василий Иванович и на него при прощании.
Парень перед машиной даже не шелохнулся, но охранник вдруг отлетел к машине, в лобовое стекло ударили несколько красных капель и потекли вниз вместе с дождевыми, оставляя розовые дорожки. Ильин перевел взгляд на парня. Тот улыбнулся еще шире, шагнул вперед, поднял правую руку, и Ильин увидел два черных круга стволов. Обрез двустволки.
Ильина будто парализовало. Он даже не пытался прятаться или защититься. Он просто смотрел на капли воды на металле стволов, на лицо своего убийцы, на палец, лежавший на спусковом крючке.