Под крылом доктора Фрейда
Шрифт:
— Какое кольцо?
В груди у Альфии все похолодело. Мало скандала с соблазнением пациентки и с побегом, так теперь еще какие-то кольца! Это вообще судом пахнет.
Она повернулась к Нинель.
— Нинка, говори честно, ты знала об этом?
— Клянусь вам, нет! — Нинель перекрестилась. — Хотите казните, хотите милуйте, но деньги я выдала, а про кольцо ничего не знала.
— Зачем ты деньги давала?
— Она мне сказала, — Нинель кивнула в сторону неподвижной Хохлаковой, — что хочет родственникам своим отдать,
— Марьяна! Ольга все-таки купила кольцо?
— Она мне его показывала. Красивое.
— Где же она его могла купить?
Нинка затараторила:
— В универмаге, в поселке, рядом с отделом, где мыло продают, там же есть закуток — часы, сувениры. И ювелирка там же. Она, наверное, пошла на кухню. Да вместо кухни туда и завернула. А что? Там же быстро? Пока суп нальют, пока котлеты положат, она и обернулась! — затараторила Нинель. — А может, и им на кухню чего-нибудь принесла.
— Нет, она не там покупала. Она шоферу с Малиновой крыши деньги дала, чтобы он в Москве присмотрел, — вмешалась Марьяна. — Я еще ее предупреждала, что обманет. Но он не обманул. Подослан, наверное.
— А где сейчас это кольцо?
— Не знаю.
— Самого главного и не знаешь! Быстро брысь в койку! — рявкнула на нее Нинель. Марьяна исчезла.
— Много ты выдала Хохлаковой денег? — У Альфии в эту минуту возникло чувство, что сейчас она растерзает себя, Нинель и всю больницу.
Нинка отвернулась, пряча глаза.
— Я спрашиваю, сколько?
— Пенсию за полгода.
Альфия ахнула, потом поднялась и схватила Нинку за отвороты халата.
— Честно говори: ты за это что-то имела?
— Я по-божески брала, только по-божески! — шепотом запричитала Нинель. — Да ведь все так делают, Альфия Ахадовна! Что же вы думаете, а шофер даром, что ли, кольцо привез? Тоже взял. Это только вы никогда ничего такого не знаете, потому что знать не хотите. Потому что вы же у нас как ангел небесный….
— Сколько ты взяла? — Альфия крепче сжала воротник ее халата.
— Только двадцать пять процентов! Клянусь! Двадцать пять процентов! И не для себя! Я для дочери! Полушубочек норковый хотела девочке справить… умненькая ведь она у меня… У всех есть, а у нее нету. А ведь она красавица, прямо как вы…
Альфия отпустила Нинель.
— Ты уже потратила деньги?
В глазах у Нинки метнулась растерянность.
— Только не ври!
— Нет, Альфия Ахадовна! Еще не успела.
— Завтра отдашь их мне. Лично в руки.
— Хорошо. Конечно, отдам. Как скажете, так и будет.
— Все. Отвали. Если все-таки приедет Сурин — приведешь его ко мне.
— Он не приедет, Альфия Ахадовна.
Альфия так и вскинулась.
— Откуда ты знаешь?
— Девки сказали, что Настька им проболталась. У него они будут жить. Прямо на квартире.
Альфия потерла лоб рукой.
— Она вещи какие-нибудь здесь оставляла?
— Валяется
— Принеси.
— Сию минуту.
Нинка прилетела буквально через секунду.
— Вот ее вещи!
— Высыпай все, что есть.
— А куда высыпать?
— Да хоть на пол сыпь! Черт бы вас всех побрал!
Нинель трясущимися руками подвинула чуть в сторону ноги Хохлаковой и вытряхнула вещи из пакета на ее кровать.
— Ну, так и есть. Как в воду глядела! — Альфия брезгливо расшвыряла тряпки и вытянула книжку. — Еще и Фицджеральда моего осквернил.
Она сдунула с обложки пыль, мусор и провела рукой по обложке, будто погладила.
— Неужели это ваша книжечка будет? — В голосе Нинель слышался переизбыток подобострастия. Альфия усмехнулась.
— Сурину по глупости дала почитать. Еще наказала, чтобы вернул. Правильно говорят, никому нельзя давать личные вещи: зубные щетки, расчески и книги.
— Как книжечка-то называется? — Нинель вытянула шею, чтобы рассмотреть название. — «Ночь нежна»? Никогда не слышала. Да я в последнее время ничего и не читаю. Только если Донцову на ночь, чего-нибудь веселенькое. Странное название. Но красивое.
Альфия отодвинула книжку от лица на расстояние вытянутой руки.
— Это память о студенческих временах. Мне ее наш профессор психиатрии дал почитать. В хорошем расположении духа. Он в нашей группе вел занятия, и я в тот день отличилась. Сделала интересный доклад. Ну, он и дал. В качестве поощрительного приза. Кто-то ее из библиотеки украл, — усмехнулась Альфия, — а я тоже не вернула. Профессор уехал в командировку, и я решила оставить ее себе.
— Что, книжка больно хороша? Дадите почитать? О чем она?
Альфия отложила книгу в сторону.
— Ни о чем. О том, что не надо связываться с больными, иначе они заставят тебя потерять свою душу. Измочалят и выкинут на обочину. А сами пойдут дальше. Будут жить, как умеют, как могут. Иногда даже гораздо лучше, чем мы…
— Значит, не детектив…
Нинка стала запихивать Настины вещи обратно в пакет. Что-то бежевое, прозрачное, невесомое упало с края простыни на пол. Это оказались крошечные девичьи трусики. Альфия поддела их носком туфли, подкинула вверх, поймала на палец, повертела, скептически разглядывая.
— Не детектив. — Она вдруг с омерзением скинула трусики прямо в руки Нинель. — Ничего ты не понимаешь, Нинка! У тебя, как у всех недалеких людей, простое представление о жизни: срубить там, где можно. Не поймали — отлично. Поймали — ну, значит, не вышло. И в этом твоя сила и твое счастье.
Альфия не заметила, что Нинка оскорбилась.
— Жизнь сама заставляет искать, где срубить, Альфия Ахадовна. Не больно она меня баловала, жизнь-то. — У Нинки вдруг задрожали губы. — А я, между прочим, вас, как свою дочку, люблю. И никогда вас никому не сдавала.