Под крылом доктора Фрейда
Шрифт:
— А я тебя не виню. С тобой удобно, надежно, спокойно. Поэтому и держу тебя возле себя. — Альфия пристально посмотрела Нинке в глаза. — Прощаю тебе всякое мошенничество. Потому что другие еще хуже. Только вот ты что-то сильно пошаливать стала в последнее время.
— Я виновата, уж вы извините…
— Ладно, хватит. Договорились, что деньги вернешь. — Альфия посмотрела зрачки Оле Хохлаковой, послушала сердце. — Я пойду к себе. Если что — позовешь.
Она взяла свою книжку и вышла.
В холле встретился Давыдов. Она ничего не сказала, он
В кабинете она поставила Фицджеральда на место. Позвонила в отдел кадров. К счастью, там кто-то еще оставался.
— Это Левашова. Будьте любезны, мне нужен домашний телефон нашего доктора. Сурин. Дмитрий Ильич. У вас только мобильный? И у меня тоже. Что-что? Нашли? Большое вам спасибо.
Она записала телефон и долго сидела, рассматривая короткую строчку цифр. Потом решилась и быстро набрала номер.
— Дмитрий Ильич? Вы дома? Что вы говорите? Что не успели написать заявление об уходе? В таком случае вам необходимо срочно приехать в больницу. Да. Прямо сейчас. Очень срочно. Мне наплевать, что автобус не ходит. Обязаны явиться хоть на метле, если не хотите, чтобы я отдала вас под суд.
Выслушав ответ, она выдохнула и положила трубку.
Нинель вошла и внесла на подносе больничный ужин.
— Приедет? — спросила она.
— Пусть только попробует не приехать. Я его из-под земли достану.
Альфия придвинула поднос и стала торопливо есть, давясь и чертыхаясь.
Настя
«Боже, каким бы облегчением было никогда больше не думать, где Настя! С кем она гуляет, где ест, где спит, что делает… — думала Лариса, бесцельно кружа по комнате. — Какие есть на свете счастливые люди! Они могут доверять своим детям. Вот сейчас сбежала из больницы. Где ее искать? Всех знакомых — бывших и настоящих — обзвонили. В милиции говорят, явится, как нагуляется. Слава богу, в моргах никого похожего на нее нет. А может, еще не нашли тело». Лариса скривила рот, но так и не смогла заплакать. Сколько можно плакать? Разве Настя исчезает первый раз? И раньше, бывало, не приходила домой по два-три дня. Пока не разыщут в какой-нибудь компании, так и не звонит, и не приходит…
Звонок. Лариса взяла телефон. Откуда звонят? Что ее ждет? Незнакомый номер. Она или о ней? Внутри все задрожало.
— Я слушаю, говорите!
И вдруг — Настин голос.
— Мама, это я.
«Господи! Жива!»
Лариса закричала:
— Доченька, где ты находишься? С кем? Мы тут с Ираклием чуть с ума не сошли! И главное — куда за тобой приехать, скажи!
Жуткая холодность в Настином тоне:
— Не надо на меня кричать! И приезжать никуда не надо. Я все равно адрес не скажу.
Как хорошо, что Лариса научилась держать себя в руках!
— Зачем же ты тогда звонишь? Сказать, чтобы мы не беспокоились? Через три дня после того, как ты исчезла?
Вошел Ираклий. Лариса прикрыла рукой микрофон.
— Настя
Он хотел с ней поговорить. Лариса не дала.
— Подожди, я сама.
Настя услышала и решила высказаться сразу по существу.
— Мама, мне нужны деньги!
Ираклий подошел и встал так, чтобы слышать весь разговор. Настя уверенно потребовала довольно крупную сумму.
Лариса вопросительно посмотрела на Ираклия.
— Пусть приедет за деньгами домой, — довольно громко сказал он.
— Слышу-слышу, твой муженек меня шантажирует, — Настя, казалось, нисколько не волновалась. — Домой не приеду, вы меня запрете. Я хочу с тобой, мамочка, встретиться в метро.
Лариса тянула время.
— У нее, наверное, деньги кончились! — прошептала она на ухо мужу.
— Скорее вернется, — заметил он.
— Что, мамочка, сама деньгами распорядиться не можешь? — прозвенел в трубке ехидный голосок. — А раньше орала, что ты в доме добытчица.
— Настя, ты разве забыла, как я работала день и ночь?
— Она тебя специально провоцирует, — сказал Ираклий.
— Она что, ничего не помнит?
В трубке раздался нежный смех.
— Конечно, мамочка, помню. Орала ты и лупила меня будь здоров!
— Все, хватит нести ерунду! Будет так, как решит Ираклий. У меня денег нет. Хочешь их получить, значит, скажешь, куда нам приехать.
— А ты, мамочка, сука!
— Настя! Настасья!
В ответ — гудки.
— Ну вот. Чего мы добились? — Лариса в отчаянии посмотрела на мужа. — Бросила трубку.
— А номер высветился?
— Высветился, но не ее.
— Сейчас проверим. — Он стал нажимать кнопки телефона. — Она его отключила.
— Что делать? — Лариса села на прежнее место и пальцами сжала лоб. — Ты знаешь, я ведь думала, больница — крайняя мера. Во всяком случае, лучше, чем тюрьма. Особенно после того случая, когда она стащила у подруги какой-то браслет и стала в нем разгуливать по городу. И я никак не ожидала, что ей поставят диагноз. Мы же договаривались по телефону с тем доктором, который на дыню похож, что ее просто подержат там до нашего приезда. С воспитательной целью. А теперь получается, что мы и деньги заплатили, и диагноз получили. Какая-то чепуха! Да еще и сбежала куда-то…
Ираклий перебил:
— Ясно куда. Она у этого парня, врача. Я звонил в больницу, но все напрасно — адресов не дают. Но я его найду. Это вопрос времени.
Жена посмотрела на него с отчаянием.
— Я раньше думала, что больница — это конец. А теперь я поняла, что когда она вот так где-то шляется, это еще хуже. В больнице ее хотя бы не изнасилуют, не убьют.
— Еще неизвестно, с кем она связалась, что это за доктор такой, который крутит романы с больными. — Ираклий подошел к жене и сел рядом прямо на пол. Взял ее руки в свои. — Лариса! Посмотри на меня! Ты не замечаешь, что мы целыми днями разговариваем только о твоей дочери? Как будто у нас нет никакой своей жизни. Как будто у нас нет Коли. Это нормально?