Под крыльями высших существ

Аникин Алексей

– Что-то слыхала, – Света призадумалась. – Варсайллимы выглядят как кошки. Думаю, главнее всего знать, что они – наши враги.

Я кивнул.

– Ты права. Раньше они с нами воевали активнее, были первым государством, присоединившимся к силам Упадка, а после присоединения к ним уже корпоратов внезапно угомонились. Иногда что-то от них к нам залетает, но то меркнет по сравнению с масштабами вторжения КЧС. Чёрт его знает, что с ними случилось. Лацертианцы в принципе неспособны договариваться. Малые народы у окраин межзвёздных империй? Их голос и само существование мало что значит, они предпочитают не отсвечивать, иначе их раздавят. Многих мы

наверняка ещё не встретили, космос большой, трудно искать других.

– Остаётся надеяться, что они не будут нам хотя бы мешать, не говоря уж про дружбу, – высказала Света верную мысль. – Вся история России такая – из-за больших территорий всякая сволочь кладёт на нас свой жадный глаз.

– Да, но отличие в том, что тогда мы были ограничены планетой Земля. А сегодня мы даже тысячной доли Млечного Пути не обследовали, нам всем есть куда шириться. А все эти войны – не за жизненное пространство, а всего лишь происки идиотов у руля иностранной власти и сущностей из третьего мира-измерения, которые этих идиотов направляют и для которых происходящее – лишь представление, как в театре.

Так совпало, что мы проходили как раз мимо театра «Прометей». Света улыбнулась такому совпадению и сказала:

– Евгений рассказывал мне о владыке по имени Пенутрий. Говорил, что идея Порядка и Упадка – его идея. Что нужна она лишь для вечной войны, для оправдания статуса властелина с безграничной властью, чьё владычество распространяется и на первый мир-измерение. Что пусть он и любящий отец своих бесчисленных детей, выглядит и ведёт он себя, как страшное бедствие для всего, до чего его длинные руки и щупальца могут дотянуться.

– Да, Евгений упоминал его. И батальонный психолог Пётр Иваныч, благодаря которому многое со мной и произошло. Я так понимаю, сила высших существ не только в управлении энергией, но и во влиянии на разум. Власть над умами – суть истинная власть над людьми.

– Именно так. Поэтому твоя цель – уничтожить Анугиразуса. Не будет влияния – не будет войны.

Я кивнул, но внутренне засомневался в столь однозначном выводе. Политика – не игра в шахматы, она в тысячу раз сложнее. Свалив короля, ты отнюдь не всегда выигрываешь партию. Учитывая само государственное устройство КЧС, трудно представить себе, что просуществовавшее сотни лет межзвёздное государство распадётся и проиграет лишь из-за того, что оно лишится одной принимающей решения головы, пусть и стоящей целой сотни сразу. В конце концов, грамотный лидер создаёт идейных людей, которые будут продолжать продвигать его идеи в массы и дальше после его смерти.

«А ты что думаешь, СЕКАЧ? – спросил я мысленно. – Думаешь, мы сразу победим, если убьём Анугиразуса?»

«Я так не считаю, товарищ Чудов, – ответил мне СЕКАЧ. – Однако устранение бессмертного рупора может пошатнуть устойчивость пропаганды врага. Кроме того, смерть бессменного лидера может сильно ударить по боевому духу, заставит врага в порыве мести совершать необдуманные действия и совершать ошибки».

«Я тоже так считаю. До победы нам пока ещё далеко. Но ничего, управимся».

Меня вдруг одолели думы о том, насколько моя цель вообще выполнима. Я – лишь человек, пусть и способный ограниченно управлять энергией и творить некоторые чудеса. Мой враг же – живущий много миллиардов лет властитель умов целого государства, имеющий столь же великий опыт управления энергией. Так порассудить, то это битва мухи с атомной бомбой. Вновь не ведая того, я выложил эти мысли напрямую, СЕКАЧ их услышал и

поспешил вставить слово:

«Не беспокойтесь, товарищ Чудов. Если Евгений считает, что вы можете справиться в одиночку, значит вы справитесь».

«Не верю я в то, что мне придётся работать в одиночку. Что уж тут говорить, я пока вообще не знаю, что от меня требуется. Сейчас мне сказали отдыхать. Позволь мне отдохнуть».

«Хорошо, товарищ Чудов».

Когда время начало приближаться к восьми часам утра, солнце стало откровенно жарить. Пришлось вернуться домой. Вместе со Светой я посмотрел телевизор, вместе мы отобедали, а к часу дня меня разморило. Впав в дрёму, я вдруг ощутил, что вновь оказался во сне, в котором могу контролировать свои движения. Обернулся – стол, два стула и свеча. Неужели Евгению что-то от меня понадобилось?

Присел на один из стульев и стал вспоминать, был ли в последнюю встречу здесь второй. Додумать мне не дали – из тьмы вышел человек. Вот только был это отнюдь не Евгений. Это был одетый с иголочки седой мужчина со стальным лицом и колючим взглядом. В его глазах не было зрачков, серые губы обсохли, а горбатый нос изредка дёргался, будто от нервного тика. Его морщинистые руки украшали серебряные перстни, старомодная флотская форма двадцатого века пахла морем, чёрные ботинки тяжело ступали по черноте бесконечного тёмного пространства.

– Врагу не принято желать здравия, – заговорил незнакомец по-русски необычайно живым для столь мёртвого на вид человека голосом, – но человеческие обычаи для меня – лишь пустой звук. Здравствуйте, Виталий Александрович, служитель моего заклятого врага.

– Вы кто? – задал я незнакомцу простой русский вопрос.

– Анугиразус, – ответил мне незнакомец сразу. – Тот, кого вы должны убить. Тот, кто незримо правит Корпоративным Человеческим Союзом. Тот, кто шлёт неисчислимые орды на вашу страну. Тот, кто движет миллиарды разумов к жажде крови и убийству. Я достаточно подробно ответил на ваш вопрос, Виталий Александрович?

– Вполне, – сказал я, нахмурившись. – И к чему эта встреча? Всего лишь хотели мне представиться?

– Не только, – Анугиразус медленно поводил из стороны в сторону головой. – Хотел посмотреть в глаза своему будущему убийце.

Ни одна мышца на моём лице даже не дёрнулась в ответ на эти слова, пусть в голове и прозвучал вопрос: «В каком смысле?». Помолчав немного, Анугиразус продолжил:

– Видите ли, Виталий Александрович, моя смерть спланирована ещё много десятков тысяч лет назад, когда ваши цивилизации болтались в диахроновой петле. Великий Пенутрий уже давно рулил борьбой между Порядком и Упадком и обратил внимание на то, что цивилизации, ударившиеся в Упадок, побеждают сильно чаще, чем Порядок. Знаете, почему?

– Не знаю, – ответил я. – Неоткуда знать.

– Потому что Упадок основывается на животном, а Порядок – на возвышенном. Упадок – на лжи, а Порядок – на правде. Цивилизациям Упадка легче совершать самые одиозные поступки, потому что им некуда падать. Они ничем не ограничены, потому что у них нет морали. Порядок же ограничен. Упадок поступает так, как велит ему инстинкт, Порядок же старается каждому своему действию найти оправдание. Видишь ли, правда гораздо более трудоёмка, нежели спонтанная ложь. Иногда Порядок ищет слишком долго, настолько, что становится слишком поздно. Пенутрию не нравится однообразие. Он хочет, чтобы что-то изменилось. А если хочешь перемен, повлияй на них по мере своих возможностей. А таковых у Пенутрия много.