Под ласковым солнцем: Империя камня и веры
Шрифт:
– Ты хочешь остаться с сыном? – со зловещей улыбкой задал он свой вопрос.
Женщина, будучи полностью в слезах, покорно кивнула головой.
– Хорошо, вяжите и её, – надменно приказал он, а потом добавил. – Впишем ей: «Препятствие аресту политического преступника».
Плачущую и всхлипывающую женщину быстро заковали в стальные наручники и вывели из квартиры.
Комиссар, перед тем как выйти из квартиры, оглянулся и сказал:
– Ох, славный сегодня день, ещё одно убийство и арест для нашего славного будущего. Никто не смеет думать иначе, чем наше идеальное государство.
Потом он вытащил пару
– Преступникам собственность не нужна… эх, славный день, – с кривой улыбкой на довольном лице изрёк комиссар и вышел прочь из комнаты.
Глава шестая. Коршун расправляет крылья
Примерно к половине одиннадцати вечера.
В Риме стихли все улицы, скверы и дороги, только извечные ночные стражи бдели и следили за порядком в великой столице, а ночь опустилась на землю своим чёрным холодным покровом, но только вокруг Великого Капитолия, величественного здания, что являлось сосредоточением всей силы в Рейхе, бурно кипела жизнь. Великий Капитолий был похож на покрытый куполом Колизей, только украшенный статуями и флагами, посвящёнными Империи.
Огромное исполинское здание, напоминающее своим антуражем величественный, но в то же время простой дворец, цитадель власти Рейха на северном побережье средиземного моря являет собой огромную цилиндрическую многоэтажную постройку, окружённую целым многокилометровым комплексом более мелких строений – базилик, террас, садов, фонтанов и укреплений, за которыми спрятались целые гарнизоны. Но внутри Великий Капитолий показывает аскетизм и сдержанность и именно поэтому он отделан из обычного обработанного камня серого цвета, отчего и получил своё второе название – Каменные Палаты.
К его входу, похожим на царственные ворота, постоянно подходят всё новые люди, у которых бесчисленное количество военных проверяет документы, удостоверяясь, чтобы ни одного лишнего человека не было на собрании.
– Ваше удостоверение! – звучит требование от одного из воинов, в чёрных, немного мешковатых одеждах, которых тут как рои бешенных мух.
Стоящий посреди огромных ворот, в строгой очереди, мужчина в строгом, чёрном классическом костюме Империи – высокие кожаные сапоги под колено, белая рубашка с высоким воротником и фраком, достал небольшое удостоверение, обтянутое в чёрную кожу. Черноволосый опрятный мужчина, с небольшой бородкой, посматривая на длинное вытянутое белое ружьё, готовое любого нарушителя испепелить ударом энергии.
– А-а-а, парламентёр… – небрежно выговорил солдат. – Проходите.
– Подожди… пройдёт он, – в дело обследования ввязался ещё один воин. – Нужно занести вас в бланк посещений от Буле, – после сказанного в руках солдата оказывается электронный планшет, отстёгнутый с пояса. – Кто и вы и откуда?
Несмотря на очередь, столпившуюся позади мужчины, все готовы часами стоять и не пикнуть, лишь бы соблюсти порядок, иначе кара за «Нарушение священного порядка в местах сосредоточения власти» настигнет моментально.
– Я Исайя Роними из Иллирии.
– А это кто? – согнутым, как тетрадка, планшетом указал боец на молодого паренька, который стоит позади мужчины
– Я его помощник, – молвит парень, но охранник не обращает на молодого человека никакого внимания.
– Вот его Удостоверяющий Лист, – протянул в дрожащей ладони Исайя двое сложенную бумажку.
– Хорошо, проходите дальше, посмотрев документ, небрежно выговорил солдат.
Два человека продолжили путь, идя по мраморному полу, в котором можно увидеть собственное отражение, так как он наполирован до состояния зеркала. Постукивая каблуками, разнося эхо по исполинской колоссальной зале, Исайя дошёл до следующего проверочного пункта, на котором уже не воины, а скорее монахи в серых тяжёлых рясах и сандалиях.
– Интересно, а нас на оружие будут проверять? – прозвучал вопрос от светловолосого паренька с водянистыми карими глазами. – Или избыточное содержание металла.
– Что ж, если мы прошли до «Идейного Контроля Благости и Ума» то ты уже чист, – водя строгим взором по холодным серым стенам взором бурых глаз, ответил Исайя и ощутил некоторое непонимание со стороны помощника. – Суть в том, что по всему прилежащему району спрятаны «сканумы».
– Это…
– Да, маленькие устройства, сканирующие нас на наличие оружия.
– А почему…
– Гвардия Капитолия уже прочипирована таким образом, чтобы «сканумы» на них внимания не обращали. А теперь приготовься.
На несколько сот метров растянулись столики, и плетёные рамки из стали у которых стоят десятки и десятки мужчин и женщин в пропитанных потом одеждах, напоминая чем-то монахов аскетов. Но это всего лишь служащие Культа Государства, поставленные, чтобы удостовериться в идейной чистоте работников парламента.
– Именем Рейха, стойте, – потребовала старая почти полностью сгорбленная женщина, с копной седых волос и морщинистым лицом, укутавшись в серые полотна ткани, как в одеяло.
Помощник и Исайя разошлись в разные стороны – по разным столам, чтобы не скапливать народ в единой очереди. Парламентёр не испытывает волнений, ибо такую процедуру проходит незнамо какой раз, а вот молодой паренёк готов покрыться холодным потом – его колени подкашиваются, и вязнет язык.
– Скажи-ка сынок, – добродушно заговорила женщина. – Что для нас важнее всего?
– Господь, Канцлер… и Рейх, – неуверенно ответил парень.
– А почему именно в такой последовательности? С чейгой-то у тебя Бог поставлен до Канцлера? Разве Творец дал тебе всё это? – вопросила старушка обведя дугу рукой, указывая на Капитолий.
– Потому что Канцлер сам так говорил, – утвердительно парирует молодой человек. – «Нет ничего важнее для нас чем Отец Небесный и его учение».
– Ну ладно… а вот, скажи, как ты относишься к позднему постапокалиптическому либеральному модернизму.
– Сугубо отрицательно.
– А почему?!
– Он же либеральный.
– Ладно… проходи.
Парень прошмыгнул через ряды столов и вынырнул через одну из плетёных рамок, олицетворяющих «боковые врата» – противовес «парадным воротам». Слуги Культа Государства придали столько усилий, чтобы переделать слова Христа об этих вещах и сотворить новый символ, олицетворяющий, что государевы люди не имеют особого статуса или особого влияния у отца государства – Канцлера, ибо входят не через ворота избранных, а как все – через скромные рамочные проходы.