Под-Московье
Шрифт:
Примерно через год Профессор решил, что никакой закономерности тут нет. Просто ум, привыкший анализировать, продолжал работать вхолостую, выдвигая самые невероятные гипотезы. Возможно, это была защитная реакция.
И вот теперь он снова вспомнил своих близких — на этот раз уже тепло и с какой-то странной тоской. Теперь ему показалось трогательным стремление жены к комфорту. Профессор подумал — для нее, наверное, лучшим выходом было бы погибнуть тогда сразу, чтобы не испытать еще большего ужаса и страдании потом. Он знал — скорее всего они в тот страшный день остались наверху. Оставалось надеялся только, что смерть Татьяны и Юли была хотя бы не слишком мучительной… Но как ему хотелось в эту минуту увидеться с ними!
В
Он почувствовал движение сбоку и тряхнул головой, отгоняя морок. Рядом стояла Марина. Она глядела на Профессора и Женю с бесконечно терпеливым и снисходительным выражением. Словно на детей, слушающих волшебную сказку. Дети целиком захвачены увлекательной историей и забыли о том, что сказка скоро кончится. Они бы и рады не возвращаться к действительности, но кто-то должен напомнить им — пора очнуться от грез. И Марина терпеливо ждала.
«Да ведь она на самом деле все понимает, — подумал Игорь. — А я-то считал ее фантазеркой. Похоже, она и байки свои придумывает не оттого, что сама любит сочинить, а оттого, что знает — люди этого ждут».
Музыка кончилась. Люди зашевелились, заговорили тихонько. Игорь протолкался сквозь толпу — ему хотелось увидеть музыканта.
Стройный темноволосый парень поднял с пола черный футляр, пересыпал в карманы патроны, которые набросали слушатели, и убрал в футляр трубку с множеством клапанов. Поймав взгляд Игоря, подмигнул ему, усмехнулся краешком губ. «Пожалуй, уж слишком хорош собой, — неприязненно подумал Громов. — На войне такому красавчику делать нечего — толку от него не будет никакого». Но неприязнь тут же ушла, сменилась любопытством. Не каждому дано извлекать из бездушной трубки такие гармоничные звуки. Интересно, где парень научился этому? Какое-то воспоминание шевельнулось в памяти — как будто он уже видел эти зеленые глаза, этот беспечный взгляд…
Мысли прервала Марина, дернув Игоря за руку, — к остановке подошла дрезина. Они заторопились. Расплатились и уселись на сиденья.
— Видели флейтиста? — спросила пожилая женщина, одетая в потрепанный и не слишком чистый розовый спортивный костюм. — Говорят, какого-то большого начальника сынок. Из дому сбежал, скитается в метро. Отец, говорят, знать его не хочет.
И тут Игоря осенило — он вспомнил, у кого он видел такие же зеленые глаза, такую же независимую осанку. Правда, это было давно, и тогда мальчишка был гораздо младше.
— Это же был сын Москвина! — пробормотал он потрясенно. — Ну да, конечно, он самый.
Игорь оглянулся на Марину. Она молча кивнула, но лицо ее осталось непроницаемым.
Они сошли и на Белорусской. Игорь решил, что торопиться им некуда, и можно подождать следующей дрезины. Пусть, дескать, ребенок посмотрит, как люди на других станциях живут. На самом деле ему самому было очень интересно — курсант разведшколы Громов почти не выбирался за пределы Красной линии. А вот Женя, наоборот, особого любопытства не проявила — то ли ей уже случалось здесь бывать, то ли устала от обилия впечатлений.
Станция была нарядная и отмытая дочиста. Три неоновые лампы заливали ее ярким светом. Радовали глаз и узоры на полу, и лепнина на потолке. Но здесь, как и везде на Ганзе, царило деловое оживление. Вереницы грузчиков с тюками появлялись из перехода на радиальную, шли к путям, складывали там тюки в кучи и спешили обратно. Впрочем, некоторые задерживались на станции, чтобы отдохнуть и перекусить. Игорь
В конце станции также стояла палатка-закусочная для грузчиков. Путешественники зашли туда и взяли по кружке чая и порции жареных грибов просто для того, чтобы был повод посидеть и отдохнуть. Увидев, что они закусывают, к ним подсел отиравшийся здесь старик. Одежда его была хоть и поношенной, но относительно чистой. Старик завел разговор с Профессором, безошибочно вычислив в нем потенциального собеседника. И как-то так вышло, что Игорь заказал чай и закуску и на его долю. За это старик поведал множество интересных вещей. Понизив голос, он рассказал, что в последнее время все больше продвинутых сатанистов стекаются на Маяковскую. Дескать, именно там реальнее всего встретить Князя Тьмы. Достаточно подняться наверх в полнолуние — вот хотя бы к бывшему театру Сатиры, это, как известно, его излюбленное место. И даже квартирка сохранилась в этом районе, где он останавливается, бывая в Москве. Там, на Садовом кольце, неподалеку. Так что те тупые дикари, которые роют яму в ад на Тимирязевской, сильно просчитались. Может, до чего-то они и дороются, но достоверно известно от знающих людей, что их мечта куда быстрее могла бы осуществиться в этих краях. Игорь невольно вспомнил мужика, который встретился им в подземных ходах Неглинки — не затем ли он направлялся на Маяковскую?
Увидев их интерес, старик подозвал к себе тощего мужика средних лет.
— Вот Эдик вам сейчас расскажет. Он лично видел сталкера, который в той квартире бывал.
— Сашку-то? Да он туда больше не ходит, — буркнул Эдик.
— А ты расскажи, почему не ходит, — подначивал старик. И Эдик с явной неохотой стал рассказывать.
Жил у них на Маяковке некий сталкер по фамилии Кравчук. Очень противный был тип, вредный. Никто его не любил. И даже прозвища, традиционного для сталкера, у него не было — так по фамилии и звали. И повадился Кравчук в ту нехорошую квартиру ходить в полнолуние. Однажды пришел очень возбужденный, рассказал, что видел он там рыжую ведьму, практически без ничего, и огромного черного кота. Отправился туда на следующую ночь — и не вернулся.
Все долго обсуждали, что там с ним случилось? Кто говорил — мутанты сожрали, а кто — нечистая сила забрала. Любопытно было людям: вправду ли он там ведьму видел? Ходили слухи, что Князь Тьмы и его слуги являются только самым верным своим поклонникам. Впрочем, говорили, что Кравчук был большой любитель галлюциногенных грибов, так что если б он там, к примеру, вичуху говорящую увидел, то никто бы и этому не удивился. Но некоторые поверили, что сталкер и впрямь удостоился знака. Через месяц, аккурат в следующее полнолуние, собрался туда вышеупомянутый Сашка. Вернулся сам не свой, и оказалось, — тут мужик сделал паузу, — кое-что он там видел тоже.
— Рыжую ведьму? — предположил Игорь.
— Хуже, — вздохнул рассказчик. — Он уверял, что видел там… Кравчука. Причем Кравчук глядел на него в окно снаружи и манил к себе. А этаж-то там далеко не первый. И не очень-то он был похож на живого, хотя и для мертвого был чересчур бойким. Вот с тех пор Сашка и зарекся туда не ходить.
— Испугался?
— Да нет, он не из пугливых. Скорее, обломался. Он вовсе не прочь был, чтобы его там встретила красивая рыжая ведьма, хоть бы даже и с огромным котом, лишь бы голая. Но чтобы его там поджидал Кравчук — нет уж, увольте. Сказал: раз уж он не удостоился чести видеть самого Князя Тьмы или хотя бы его слуг, то и нечего ему там делать. А на рожу Кравчука за время совместного проживания на станции он успел насмотреться так, что больше отчего-то не хочется.