Под музыку Вивальди

Величанский Александр

«Если бы не все на свете…»

Если бы не все на свете, если бы ни я, ни ты, сколько раз пустоты эти стали б всплеском полноты, и восточной сказкой – сухо в горле, угасает глаз — обернулась бы разлука тысячу и один раз.

«Как заметил иудей…»

Как заметил иудей, прославленный пением, создал Бог допреж людей людское спасение, без которого, мой свет, человеку спасу нет.

«Ведь

он на вид…»

Ведь он на вид поэт, но видит Бог: воск не горит, а плавится… и впрок.

«Если боль настолько одинока…»

И.Б.

Если боль настолько одинока, одиночество страшнее, чем Освенцим. …Так идет он от итога до итога «с гордым оком и несытым сердцем».

«Не в приволжском городишке древнем…»

Не в приволжском городишке древнем — в городе голосовавших рук, возле Академии Наук корчатся весенние деревья, словно изваянья адских мук — тех, что терпит ныне тот, за кого нас мука ждет.

«Не ведая про стыд…»

Не ведая про стыд, но опуская веки, понятия «прости», не ведая пока, праматерь говорит, сорвав познанье с ветки: «Не век же Он ворчит и гневен не на веки, и нас с тобой простит наверняка».

«Более чем три недели…»

Более чем три недели, вставши прямо под окном, и качались, и шумели три больших шатровых ели, и предельно надоели, как несбывшаяся песнь — просто ели – неужели могут эдак надоесть?

«Не туфта эпитафий…»

Не туфта эпитафий — остаются впросак лишь черты биографий, искаженные, как крон венозные линии, чуть листва станет небом, обожженная инеем, обожженная снегом.

«Перед тем, как отвечать главою…»

Перед тем, как отвечать главою, вернее – вечною душой, скажу я: «Боже, пред Тобою я согрешил – но пред Тобой. Пусть в словоблудие облек я простое, словно хлеб, «прости», но согрешил, как человек я, а Ты, как Бог, меня прости».

«Звон твой, Джон Донн…»

Звон твой, Джон Донн, или кубков на тризне — что означает сей звук? — с райских времен смерть – условие жизни невыполнимое, друг.

«Природа темно-синяя…»

Природа темно-синяя огромна, но одна — в ночной рубашке инея она насквозь видна… Но рассветает: вёдро — белей, чернее лес, и беспросветен гордо природы пышный блеск.

«Как пословица избита…»

Как пословица избита в

мире всякая дорога — шин узор, сапог, копыта, птичьих ли следов кресты — и ведет она, как прежде в Рим транзитный от порога — так оставь свои надежды в отчем доме и иди.

«Они как люди – ведь…»

Они как люди – ведь и в них Бог с виду ярок — они умеют петь, ласкать детей, овчарок. Покуда мы горим, они поют, рыгая, про ласточку один, другой – про нахтигаля.

«Так всякий миг земли вокруг…»

Так всякий миг земли вокруг сияет солнце где-то, и ночи черный полукруг вневременен – он властен над местом лишь (и тем темней всё зло его), но света, но Тайной Вечери Твоей мир всякий миг причастен.

«Поднимите взоры, лица…»

Поднимите взоры, лица — без перстов касанья ясно: только человек и птица созданы крестообразно — в пропасть тот свою стремится, та – в заката позолоту — только человек и птица век обречены полету.

«По правде сказать, я не верю в циклонов разор…»

По правде сказать, я не верю в циклонов разор — в обрывы ветров и клочки атлантических туч — меня занимает проблема заоблачных зорь, меня занимает извечный заоблачный луч.

«Вверху? Внизу? Нет, где-то…»

Вверху? Внизу? Нет, где-то, скорее сбоку – ад. Воскресшим нету сметы по сокрушенью врат. А вот и Евы явлен бесспорный образ нам и с нею – травоядный, бесхитростный Адам.

«Сперва тебе из-за беды…»

Сперва тебе из-за беды не видно бед чужих. Но те, кого забыла ты, забудут о твоих несчастьях, ибо меж тобой и ближними – стена — ты им незрима за бедой — беда у всех одна.

«Поначалу свежим летом…»

Поначалу свежим летом солнце светит без заботы. За девичьим силуэтом ночи полуобороты столь прозрачны. Осень следом — разлучения, излеты — плоть с душой, как тьма со светом, в полумраке сводят счеты.

«Свято место пусто…»

Свято место пусто не бывает, но если свято. Русь-то вспять святить грешно. Не бывала небыль. Нет добра во зле. Были кресты в небе, а теперь в земле.

«И ты, от срока…»

И ты, от срока отставший срок, и ты, осока, и ты, лесок, и ты, воочье — заря без сна, как белой ночью, ты днем черна.