ПОД НЕМЦАМИ. Воспоминания, свидетельства, документы
Шрифт:
С первого времени немецкой оккупации военные власти назначили нужное им количество людей. Районные управления и биржа труда назначали [людей] на каждую волость. Волость назначала на каждую общину, где староста общины назначал персонально. [Если] люди добровольно не являлись, высылалась волостная полиция, и забирали [на работы] насильно. Но это было до появления партизан, при появлении партизан волостная полиция не могла выполнить первой роли, после чего высылались немецкие войска и вместе с полицией окружали деревню. И [немцы] забирали всех трудоспособных людей, пригоняли в район и запирали в школу или церковь и потом молодых отправляли в Германию, а старших летами посылали на местные работы или брали в воинские части рыть окопы.
С первых дней немецкой оккупации население относилось [к немцам] относительно хорошо и считало их освободителями [185] . Но, узнав дальнейшее их поведение, хамское отношение, посылание на работу в Германию, раздевание населения среди улицы (снимали валенки и полушубки), непосильные военные налоги, репрессии и расстрелы, [белорусы] изменили отношение к немцам. Некоторые крестьяне выражались, что лучше колхоз, чем немецкое освобождение. К концу 1943 и началу 1944 года в деревне исчезло все, начиная с курицы
185
Настоящее утверждение белорусского автора коррелируется с донесениями органов СД (июль 1941), отмечавшими энтузиазм белорусского населения при приходе войск Вермахта. Некоторые из таких документов впервые ввел в научный оборот А. Д. Даллин.
По приходе немцев в Белоруссию первые полтора года были открыты церкви, молодежь женилась, венчалась в церквях, устраивали гуляния, вечеринки, устраивали пьянки. Но время быстро сменилось: из церквей сделали сараи, куда постилали солому и загоняли людей полно, как скот, после чего отправляли на работы разного вида. В селах и местечках молодежь исчезла, все закрылось, никаких гулянок-вечеринок не устраивали. От большинства сел остался только пепел [в итоге их] обоюдного уничтожения немцами и партизанами.
Начиная с осени 1943 года, когда немцам пришлось отступать, население эвакуировали подчистую, конечно, где это им удавалось. [Немцы] посылали [местных жителей] в глубокий тыл, размещали в оккупационных зонах или отправляли в Германию. Чем дольше немцам приходилось пребывать на Восточном фронте, тем реже удавалась массовая эвакуация. Весной 1944 года немецкий фронт в Белоруссии находился по линии Витебск — Орша Могилев. И когда советская армия пошла в наступление по всему фронту, [то советские войска] разрезали немецкий фронт на несколько частей и перерезали главную автомагистраль Москва-Минск, по которой немцы могли бы легко отступать. Немецким армиям пришлось отступать по узкой шоссейной дороге, которая проходила через белорусские леса и болота. Армии с оршинского и могилевского направлений отступали по этой единственной дороге, по которой впереди [на] 100–120 км на реке Березине советскими самолетами был разбит мост. Немецкая армия подвергалась уничтожению как со стороны самолетов, десанта, так и со стороны партизан.
Тысячи солдат и гражданских отступающих, переплывая реку, погибли. На протяжении 60–70 км перед мостом через Березину все шоссе было завалено разбитыми и сгоревшими машинами и танками, подводами, убитыми лошадьми и людьми. Для того чтобы проехать этой дорогой, приходилось целыми километрами расчищать дорогу и сваливать все в сторону. Население, отступавшее с немцами, боявшееся Красной армии, металось как кот в мешке, не зная, что делать. Целые опорные пункты полицейских с пулеметами, винтовками, гранатами шли в леса, превращаясь в новых партизан. Немногим счастливым удалось вырваться из этого котла и попасть в Европу [186] .
186
По данным управления уполномоченного СНК СССР по делам репатриации, за границей по состоянию на 1 января 1952 находился 451 561 гражданин СССР. Из них относили себя к белорусам лишь 9856 человек (2,2 %). При этом стоит отметить, что в эту категорию наверняка попала какая-то часть русских, называвших себя уроженцами Западной Белоруссии, чтобы избежать насильственных репатриаций.
БОБРУЙСК
И. К. Соломоновский
Русские дети в рядах РОА [187]
Один из них был 14 лет, Вася Пискарёв [принятый в полк] из лагеря [188] под Смоленском в конце ноября 1942 года. Его взяли денщиком командира 4-й роты батальона «Березина» [189] . ГФП числила его как «опасного партизана». Ваську увезли в ГФП. Потом звонят: «Забирайте, безопасен». А он не хочет. «Почему?» «Там немцы хлеб белый дают и конфеты, а у вас нет». Через три дня, когда конфеты закончились, Васька опять сбежал. [Я] рассердился и посадил его в карцер. Через 30 минут прибегает [заведующий карцером] фельдфебель Маяковский [190] . Ваську стали сидевшие там дразнить, а он в драку. Избил одного (лет 25) довольно сильно. [Я] пошел разбираться. Васька заревел:
187
Соломоновский Игорь Константинович (2/15 мая 1901, Киев — 10 июня 1974, Сан-Рокэ [Сан-Паулу], Бразилия) — участник Белого движения на Юге России и Второй мировой войны, Георгиевский кавалер (1920), майор Вермахта (1944). Из семьи чиновника Киевского окружного суда. В 1911 поступил в Петровский Полтавский кадетский корпус, учебу в котором прервал из-за революционных событий 1917. Учился в Могилевской гимназии, затем с родителями вернулся в Киев. В Могилеве и в Киеве активно участвовал в русском скаутском движении. В конце 1918 вступил в один из Киевских добровольческих отрядов для защиты города от петлюровцев. После прихода в Киев (август 1919) частей ВСЮР добровольцем вступил в 3-й эскадрон Кирасирского (быв. Его Императорского Величества) полка. Тяжело отморозив ноги, находился на излечении в госпиталях Киева и Одессы, откуда был эвакуирован в Варну (Болгария). Летом 1920 из Варны вернулся в Крым, зачислен в Сводно-гвардейский полк 1-й кавалерийской дивизии, в рядах которого служил в чине вахмистра. За боевые отличия в кавалерийской атаке у деревни Ключевой на Днепре (август 1920) награжден Знаком отличия Военного ордена (Георгиевским крестом) IV ст. В бою был ранен, после выздоровления получил направление в команду мотоциклистов запасного бронедивизиона. В составе Крымского кадетского корпуса эвакуировался из Ялты в Константинополь 1–2 (14–15) ноября 1920.
В 1921 в числе 78 кадет I вып. окончил Крымский кадетский корпус, размещавшийся в тот момент в Стрнище при Птуи (Словения) на территории Королевства СХС. Окончив Белградский университет, работал шофером такси, чин РОВС. В апреле 1941 призван в чине народника (сержанта) в 101-й автомобильный полк Королевской армии, попал в немецкий плен. В 1941–1942 — в лагере военнопленных Offizierslager VI–C (Оснабрюк), в котором содержался вместе с группой русских эмигрантов, служивших в Королевской армии Югославии. После нападения Германии на СССР подал рапорт с просьбой об отправке на Восточный фронт. В мае 1942 в чине фельдфебеля Вермахта прибыл в Бобруйск, где формировался русский полк «Центр», включенный позднее в состав Восточный войск Вермахта. В 1942–1944 служил в штабе полка (р-н Бобруйск — Могилёв) начальником отделения 1с, произведен во все офицерские чины до майора. В период с осени 1944 по весну 1945 руководил немецкой разведывательной агентурной службой по выявлению настроений личного состава в частях формировавшейся власовской армии. В марте 1945 со своим небольшим подразделением ушел из Мюнзингена (Германия) в Альпы, где встретил окончание войны.
Источник: Columbia University Libraries, Rare book and Manuscript Library, Bakhmeteff Archive (New York, USA). Collection I. Solomonovsky. Отрывок из одноименной рукописи (9 страниц) мемуаров на русском языке (1969–1970).
188
Из контекста неясно, о каком лагере идет речь, возможно, о лагере для детей, потерявших родителей.
189
С 30 сентября 1942 — 601-й восточный батальон («Березина») (см.: Командующий генерал охранными войсками и командующий тылом армейской группы «Центр». Оперативный отдел. Регистрационный № 3245/42. Секретно. Приказ по корпусу. Главная квартира, 30.9.1942 г. // Личный архив Александрова К. М. Западный штаб партизанского движения. Перевод дневника боевых действий № 3 командующего генерала охранных войск и командующего тылом группы армий «Центр» Шенкендорфа с 1 июля по 31 декабря 1942 года с приложениями [по материалам ф. 8 ГАНИСО]. Л. 237–238, 287). К сожалению, нумерация батальонов полка «Центр», приводимая по памяти в мемуарных источниках И. К. Соломоновским и др. авторами, на материалы которых ранее ссылался автор-составитель (см. например: Восточные войска Вермахта и ВС КОНР. К истории разведывательных и контрразведывательных служб // Александров К. М. Русские солдаты Вермахта. М., 2005. С. 200), не всегда соответствует действительности и требует уточнения по дневнику генерала пехоты М. фон Шенкендорфа (С. И. Дробязко в своем перечне частей и подразделений Восточных войск Вермахта приводит правильную нумерацию. См.: Дробязко С. И. Под знаменами врага. Антисоветские формирования в составе германских Вооруженных Сил 1941–1945. М., 2004. С. 532). Батальон «Березина» (на 15 октября 1942 — командир майор Г. А. Синицкий, по штату 1000 военнослужащих) начал формироваться в мае 1942 в Бобруйске на основе русской караульной роты из Гомеля и нес службу в составе войск безопасности тыла группы армий «Центр», в первую очередь по охране ж/д линии Орша — Борисов. Штаб батальона и штабная рота находились в Крупках, 1 — я рота — в Борисове, 2-я — в Тростянках, 3-я — (?). Под 4-й ротой Соломоновский, вероятно, имеет в виду штабную роту. В батальоне были случаи перехода на сторону партизан, в том числе наиболее драматичная — с попыткой вооруженного мятежа во 2-й роте (18 сентября 1942), в результате которой из 102 военнослужащих 2-й роты на сторону партизан перешли 67. Но подобные эксцессы носили эпизодический характер и на боеспособности батальона, чьи боевые качества неоднократно подчеркивал Шенкендорф, не отразились. Во второй половине осени 1943 601-й восточный батальон был отправлен во Францию.
190
На 1943 — унтер-офицер Восточных войск Вермахта, бывший колхозник из-под Бобруйска, семья которого погибла в результате партизанских репрессий.
— А чего они дразнятся, я тоже солдат.
— Удерешь?
— Удеру.
— Сиди хоть год.
Через две недели Маяковский доложил, что Васька лезет на разговор. Все его баловали, каждая рота — передачи, плюс от офицерской кухни усиленное питание. Передо мной стоял уже не Васька, а «рядовой 4-й роты русского Восточного полка [191] по личному делу».
— Господин капитан, разрешите служить в вашей команде, не хочу быть денщиком.
— Не обманешь?
191
22 июля 1942 по корпусу войск безопасности тыла был отдан приказ о создании русского запасного батальона «Центр», формированием которого занимался особый штаб капитана Гольфельда в Бобруйске. На комплектование батальона направлялись добровольцы из лагерей военнопленных. Батальон должен был служить резервом для пополнения действующих на тот момент в р-не Бобруйска восточных батальонов «Днепр» и «Березина». 18 августа 1942 командование группы армий «Центр» отдало приказ № 6431/42 о формировании в цитадели на территории Бобруйска добровольческого запасного полка «Центр» для «пополнения всех находящихся на территории армейской группы “Центр” и создающихся добровольческих формирований». В полк входили два резервных батальона: 1-й (три пехотные роты и рота тяжелого оружия) и 2-й (резервная саперная рота, казачий резервный эскадрон, резервная батарея, резервная рота связи), а также русская команда (рота?) пропагандистов. Рота связи насчитывала 100 чел., батарея — 150, все остальные роты — по 250. На формирование полка обращался запасной батальон «Центр». Снабжение и довольствие полка обеспечивала 203-я охранная дивизия Вермахта. Командиром полка был назначен офицер Русской армии (на 1920) Н. Г. Яненко (в 1944 — подполковник Вермахта). В октябре 1943 полк отправлен во Францию и подчинен 7-й армии Вермахта. В апреле 1944 — расформирован (личный состав частично передан в школу по подготовке личного состава Восточных войск).
Васька обиделся. Я его зачислил… Как разведчик Васька работал прекрасно, уходил переодетым в партизанские места и приносил ценные сведения.
Летом 1943 г. мы издали воззвание к [местному] населению с предложением идти к нам [в полк]. Но добровольцев почти не было. Васька был ефрейтор, имел пистолет и медаль за Восточный фронт на зеленой ленте [192] . Спустя [некоторое] время звонит начальник полевой германской жандармерии Бем [193] : «Забери своего, он черти что делает». Васька собрал «митинг» на главной улице [Бобруйска] [194] . Я протолкался.
192
Скорее всего — Знак отличия для восточных народов «За заслуги» (Verdienst-Auszeichnung) II кл. «в бронзе».
193
Не установлен.
194
Бобруйск — город в 150 км от Минска ив 110 км на юго-запад от Могилёва. С 1938 — город областного подчинения Могилёвской обл.
Васька, красный и потный, бил себя кулаком в грудь: «Вы что же, под юбками у баб сидите, а мы кровь должны за вас проливать, как вас честно просят — поступайте в полк, а вы морды воротите, небось у коммунистов так бы с вами не разговаривали». Увидев меня, Васька вытянулся: «Господин капитан, так что уговариваю вот этих — он презрительно махнул рукой в сторону толпы, — сопливых, к нам в полк идти». Бабы [зашумели]: «Господин офицер, он правильно говорит, нечего мужикам прохлаждаться, пусть к вам идут, чтобы коммуна опять не вернулась».
Однажды дежурный говорит: «Ефрейтор Пискарев просит разрешения войти». Вошел Васька, а за ним оборванный мальчик, лет 11, худой, босиком, испуганный. «Господин капитан, добровольца привел. Парень что надо, и большую охоту имеет». «Митька», — прошептал мальчик. Васька ткнул его в бок: «Уж очень напуганный, еще с детства. Энкавэдисты его испугали».
— Ты, Митя, есть хочешь?
— Хочу, — прошептал мальчик.
— Ну вот что, Васька. Идите к старшине и скажи, я приказал: «Вымыть Митю в бане, накормить, пригнать обмундирование».