ПОД НЕМЦАМИ. Воспоминания, свидетельства, документы
Шрифт:
В начале войны в Локте появился инженер Воскобойник. Он [был] участник старой партии социалистов-революционеров, к которой принадлежал еще до революции. Это при советской власти делало его опасным, и он много лет провел в тюрьме, откуда был освобожден немецкой армией [163] . Локоть по существу не был занят германской армией, [так] как находился он вдалеке от всех стратегических направлений на Москву. Тем не менее, германское командование понимало значение этого лесного пункта, который мог быть использован Советами для действий против немецкой армии в тылу, и поэтому держало в Локте маленький гарнизон, больше для наблюдения, чем для борьбы с противником. Воскобойник понял значение Локтя по-своему. Здесь могли быть созданы условия относительной свободы для населения. Здесь мог быть проведен тот социологический опыт, над которым он раздумывал в тюрьме. И он предложил немецкому командованию обезопасить округ для немцев при условии, что они признают независимость округа и не будут вмешиваться в его внутреннюю жизнь. Для немцев — имеется в виду немецкая армия, в зоне которой округ находился, — предложение Воскобойника показалось заманчивым. Пойдя на условия, поставленные им, они избавлялись от опасности использования лесного округа противником. Они избавились от необходимости посылать в этот округ гарнизон. К тому же Воскобойник гарантировал им, что район будет поставлять германской армии причитающиеся с него запасы продовольствия. Одним словом, предложение Воскобойника было принято.
163
Автор ошибается. К. П. Воскобойник к моменту оккупации района находился на свободе и занимал определенное положение. Воскобойник Константин Павлович [он же инженер «Земля» (КПВ) в 1941–1942] (1895, местечко Смела Черкасского уезда Киевской губ. — 8 января 1942, пос. Локоть) — создатель Локотского самоуправления и Народной социалистической партии России (НСПР) «Витязь» (1941). По национальности малоросс. Сын железнодорожника. В детстве и юности жил в Саранске Пензенской губ., затем в Нижнем Новгороде. В 1915–1916 учился на юридическом факультете Московского университета, ушел добровольцем на фронт. Участник Первой мировой войны. После Февральской революции 1917 — член партии социалистов-революционеров. Участник гражданской войны в рядах РККА (1919–1920). В 1920 демобилизовался по ранению, женился на А. В. Колокольцевой. С 1921 жил с семьей в Хвалынске Саратовской губ. Здесь вступил в повстанческий отряд эсеров Вакулина и Попова во время восстания 1921, в котором служил пулеметчиком. После подавления восстания с подложными документами на имя И. Я. Лошакова скрывался от органов ОГПУ в Астрахани, Сызрани, Нижнем Новгороде. С 1924 жил в Москве, работал инструктором охотоведения в Народном комиссариате земледелия. Окончил электромеханический факультет Института народного хозяйства. Затем работал начальником электроизмерительных мастерских при Всесоюзной палате мер и весов. В 1931 арестован органами ОГПУ (по др. версии — явился с повинной), в 1932–1935 — в заключении. После освобождения работал в строительных организациях Кривого Рога, в Орске (1935–1937) сменным инженером организации химпрома «Орскхимстрой». С 1938 жил в пос. Локоть Брасовского р-на Орловской обл., работал преподавателем физики в Лесохимическом техникуме.
В первой декаде октября 1941 по собственной инициативе объявил друзьям, знакомым и бывшим студентам техникума, что в помещении локотской больницы будет читать лекцию. Весть довольно быстро распространилась по поселку, лишенному газет и новостей. Вряд ли больничная аудитория могла вместить более чем несколько десятков человек, но для растерявшегося поселка это, конечно, стало подлинным событием, тем более что преподаватель физики пользовался определенными известностью и уважением. Храбро объявив «первое собрание граждан жителей поселка Локоть» открытым, Воскобойник произнес страшные и немыслимые ранее слова: «24 года мы не имели права говорить правду, и только сейчас, сбросив каторжные цепи рабства и лжи, можно послать проклятие злодею Сталину, затопившему кровью Россию». Вероятно, не
Ранним утром 23 ноября 1941 на совещании в кабинете Воскобойника при участии Мосина, Каминского и Иванина было принято решение срочно найти человека, способного восстановить и организовать работу типографии. Видимо, к тому дню основные программно-политические положения новой партии уже были разработаны, теперь для их распространения среди населения не только Брасовского района, но и Орловщины, и соседних областей требовалась типографская печать. Интересно, что Воскобойник не стал обращаться с подобной просьбой ни в комендатуру, ни искать поддержки в Брянске, может быть, не будучи уверенным в безусловно положительной реакции со стороны оккупационных властей. Глава волости решил поставить их перед фактом. В 2 часа дня перед Воскобойником сидел старейший работник типографии А. И. Бояров, подтвердивший, что ему удалось спасти и сохранить основные детали типографской машины. При участии Боярова типографское оборудование перевезли в другое помещение, а еще через несколько часов машина была собрана и подготовлена к работе.
25 ноября Бояров, работая и за наборщика, и за печатника, напечатал первый заказ — воззвание к населению о начале новой жизни, обращение к партизанам с призывом прекратить борьбу, выходить из лесов и возвращаться к своим семьям. На следующий день Бояров напечатал манифест Народной социалистической партии России (НСПР) «Викинг» («Витязь»), хотя реально, конечно, вся партия в тот момент состояла из Воскобойника, Каминского и Мосина. Но Воскобойнику было важно растиражировать программу, содержавшую его потаенные мысли на протяжении долгих лет. В том, что программа не оставит население равнодушным, Воскобойник не сомневался, чему убедительным доказательством является поведение и отношение к прочитанному Боярова: вряд ли бы он стал при негативном восприятии надрываться два дня в типографии, имея возможность вообще уклониться от ее организации, сославшись на недостаток деталей, шрифта и т. д. В силу важности документов приводим оба текста полностью по типографским оригиналам, хранящимся в архивной коллекции А. Д. Даллина (HIA).
МАНИФЕСТ
25 ноября 1941 года
Сего числа приступила к работе Народная социалистическая партия России.
Народная социалистическая партия была создана в подполье в сибирских концлагерях. Краткое название Народной социалистической партии — «Викинг» («Витязь»).
Народная социалистическая партия берет на себя ответственность за судьбы России. Она берет на себя обязательство создать правительство, которое обеспечит спокойствие, порядок и все условия, необходимые для процветания мирного труда в России, для поддержания ее чести и достоинства.
В своей деятельности Народная социалистическая партия будет руководствоваться следующей программой:
1. Полное уничтожение в России коммунистического и колхозного строя.
2. Бесплатная передача крестьянству в вечное, наследственное пользование всей пахотной земли с правом аренды и обмена участков, но без права их продажи. (В руках одного гражданина может быть только один участок.) Размер участка — около 10 гк [гектаров. — К. А.] в средней полосе России.
3. Бесплатное наделение в вечное, наследственное пользование каждого гражданина России усадебным участком, с правом обмена, но без права продажи. Размер участка в средней полосе России определяется приблизительно в 1 гектар.
4. Свободное развертывание частной инициативы, в соответствии с чем разрешается частным лицам свободное занятие всеми ремеслами, промыслами, постройка фабрик и заводов. Размер капитала в частном владении ограничивается пятью миллионами золотых рублей на каждого совершеннолетнего гражданина.
5. Установление на всех видах производств 2-х месячного годового отпуска в целях использования его для работы на собственных усадебных участках.
Примечание. На вредных производствах продолжительность отпуска увеличивается до 4-х месяцев.
6. Наделение всех граждан бесплатно лесом из государственных дач для постройки жилищ.
7. Закрепление в собственности государства лесов, железных дорог, содержимого недр земли и всех основных фабрик и заводов.
8. Амнистия всех комсомольцев.
9. Амнистия рядовых членов партии, не запятнавших себя издевательством над народом.
10. Амнистия всех коммунистов, с оружием в руках участвовавших в свержении сталинского режима.
11. Амнистия героев Советского Союза.
12. Беспощадное уничтожение евреев, бывших комиссарами.
Свободный труд, частная собственность в пределах, установленных законом, государственный капитализм, дополненный и исправленный частной инициативой, и гражданская доблесть явятся основой построения нового государственного порядка в России.
Настоящая программа будет осуществлена после окончания войны и после прихода Народной социалистической партии к власти.
В первую очередь все льготы получат граждане, с оружием в руках, не щадя жизни, участвовавшие в построении и укреплении нового строя.
Всякому паразитизму и воровству объявляется смертельная борьба.
Наша партия — партия национальная. Она помнит и ценит лучшие традиции русского народа. Она знает, что викинги — витязи, опираясь на русский народ, создали в седой древности Русское государство.
Наша страна разрушена и разорена под властью большевиков. Бессмысленная и позорная война, вызванная большевиками, превратила в развалины многие тысячи городов и заводов нашей страны.
Но партия «Викинг» верит в могущество и гражданскую доблесть русского народа и дает клятву возродить русское государство из большевистских развалин.
С образом Георгия Победоносца сражалась и побеждала русская армия в старину, так будет и впредь, а потому наше национальное знамя — белое полотнище с образом Георгия Победоносца и с георгиевским крестом в верхнем левом углу знамени.
Каждый гражданин, разделяющий программу нашей партии, должен вести запись граждан, желающих в нее вступить.
По всем областным и районным центрам необходимо организовать комитеты партии «Викинг».
Народная социалистическая партия шлет привет мужественному германскому народу, уничтожившему в России сталинское крепостное право.
Руководитель Народной социалистической партии ИНЖЕНЕР ЗЕМЛЯ (КПВ)
ВОЗЗВАНИЕ
Безграничны преступления сталинского режима.
Голод и тюрьмы, концлагеря и непосильный труд, ложь и провокация, издевательства и полное разорение всех слоев населения — вот достижение нашей страны за последнее десятилетие.
Выбито все лучшее, честное, смелое в стране, выбиты почти все, кто имел личное достоинство, кто не соглашался хотя бы в мелочах с гениальным идиотом, сидящим в Кремле. Сталин не щадил даже и своих. Лучшие и наиболее честные члены партии, лучшие полководцы Красной армии, те люди, которые открыто говорили Сталину правду в глаза, были или уничтожены, или замучены в тюрьмах. Были уничтожены Рыков, Бухарин, Пятаков, Раковский. Были уничтожены герои Красной армии — Блюхер, Ковтюх, Егоров, Тухачевский, Якир и др. Было выбито все ленинское политбюро. Мало того, они были опозорены и объявлены шпионами и диверсантами.
Свобода была вдавлена в грязь. Раньше люди боролись за то, чтобы иметь право говорить. У нас же даже молчать было нельзя. Каждый должен был хвалить подлый режим, созданный этим кавказским ослом. Кто молчал — брались уже под подозрение. Людей насильно заставляли выступать и разносить ложь в массы. Свободно можно было только стоя приветствовать Сталина, хлопать в ладоши и унижаться в похвалах этому кретину.
И вот наперебой тысячи негодяев соревновались в своей подлости и унижении — кому быть подлее, кто ниже наклонит голову перед этим гением человечества, другом и отцом народов.
Страна нищала, народ ходил в лохмотьях, даже лапти во многих местах стали роскошью и были не по средствам, а кремлевский негодяй Сталин и свора его приспешников и прихлебателей объявили, что «жить стало лучше, жить стало веселее». По их словам, у нас огромные достижения, мы уже имеем социализм и уже вступаем в коммунизм. Да, им стало жить лучше, вернее, им жилось хорошо все эти 24 года, но народ бедствовал нестерпимо. Не только от голода и нищеты, но даже студеной смертью гибли люди. Люди гибли от холода — и это в нашей лесной стране, где огромные, неисчерпаемые запасы леса.
Десятки тысяч людей кончали жизнь самоубийством — бросались под колеса вагонов, вешались, травились, лишь бы уйти от этой невозможно «счастливой» жизни. 13 миллионов человек погибли на одной Украине от голода. Лес безвестных крестов покрыл снежные пространства Сибири. Ни звука не сообщалось об этом в газетах, правда замалчивалась, расстрел и ссылка были уделом смельчаков, которые говорили хоть одно слово против.
Сталин был смел в своих расправах с собственным беззащитным населением, но он знал силу германского оружия и вот, желая сохранить свою кровавую власть, он опять прибегнул ко лжи, распространяя по радио, в газетах и листовках вздорные, нелепые слухи, что германцы насилуют девушек, убивают мирных жителей, обливают все керосином и сжигают. Теперь знают все, что это подлая ложь. Та самая ложь, которая всегда была постоянным орудием Сталина.
Избавление от сталинской каторги принесла нам германская армия, она несет свободную счастливую жизнь нашему народу.
Война длится уже 6-й месяц. Погибли миллионы молодых невинных жизней, миллионы детей остались сиротами и все это ради сохранения кровавого сталинского режима.
Сейчас, зимой, сталинские бандиты сжигают деревни и города, население выбрасывается на улицу и должно погибнуть в муках голода и холода.
Пора покончить с этим безумием! Пора покончить с бешеным кремлевским кровавым псом. Страшная смерть грозила нашему многострадальному народу.
Бойцы и командиры! Ведь вы же не уничтожаете собственных жен и детей! Опомнитесь, пока не поздно!
Сталинский режим обречен, все равно он погибнет, но надо спасти миллионы невинных жизней.
ПРИКАЗ № 1
Всем командирам, бойцам и политработникам!
Война с германской армией проиграна. Ни Америка, ни Англия не спасут каторжный сталинский режим. Он обречен, обречен потому, что ненавистен русскому народу. Русский солдат, русский народ не хотят воевать, а поэтому приказываю: немедленно по получении сего приказа сложить оружие. Всю материальную часть и оружие сохранить в полном порядке.
Каждый сдающийся должен повесить винтовку через плечо накрест и взять в правую руку белый платок. Каждый командир и политработник, передавший свою часть в полной боевой готовности в руки германского командования, безусловно сохранит жизнь.
Всех сопротивляющихся настоящему приказу уничтожать на месте.
Руководитель Народной социалистической партии Инженер Земля (КПВ)
Опубликованные документы, безусловно, нуждаются в комментариях, и в этой связи надлежит сказать следующее. Очевидно, что данная характеристика общественно-политической ситуации в стране практически полностью соответствовала действительному положению вещей. Например, в Германии принципиальным отличием национал-социалистической диктатуры от сталинщины была возможность демонстрировать лояльность режиму путем сохранения корректного молчания или неучастия в мероприятиях НСДАП. Советский же человек понуждался к повседневному проявлению энтузиазма, окружавшими его атмосферой, бесчисленными государственно-партийными органами и организациями. Молчание и неучастие рассматривались как подозрительное поведение и скрытое несогласие. Здесь, кстати, мы видим и саморазоблачение авторов локотского воззвания. «Людей насильно заставляли выступать и разносить ложь в массы», — читаем в документе. Нетрудно предположить — авторы-составители имели в виду и собственные поступки. Однако они оказались способны понять, что периодически произносили лживые речи, давали лживые клятвы, фиктивно голосовали за лживых кандидатов, своим поведением вольно или невольно участвуя в укреплении и расширении системы активной несвободы. Тотальная нищета населения, репрессии, массовая смертность от организованного Политбюро ЦК ВКП(б) голода 1933 — все это можно было наблюдать воочию тем, кто сохранил способность критично оценивать действительность на фоне пропагандистских речей и фальшивых достижений первых пятилеток, не искупавших невосполнимых демографических и экономических потерь, понесенных обществом. Существенно, что авторы «Воззвания» сумели интуитивно почувствовать господствовавший главный принцип сталинской социальной мобильности («Тысячи негодяев соревновались в своей подлости и унижении — кому быть подлее, кто ниже наклонит голову перед этим гением человечества, другом и отцам народов»), метко названный И. Л. Солоневичем за несколько лет до появления локотских документов «ставкой на сволочь». «Реалистичность большевизма, — писал Солоневич, — выразилась, в частности, в том, что ставка на сволочь была поставлена прямо и бестрепетно… Ибо для сволочи нет ни сомнения, ни мысли, ни сожаления, ни сострадания».
Действительно, для того чтобы совершить беспримерное в истории уничтожение собственного народа коллективизацией, искусственным голодом и массовыми расстрелами, нужно было заполнить вертикаль власти людьми, по выражению Солоневича, «с мозгами барана, челюстями волка и моральным чувством протоплазмы», вызвать к жизни «тип человека, участвующего шестнадцатым в очереди в коллективном изнасиловании». Ведь в СССР в 1930–1932 было раскулачено более миллиона крестьянских хозяйств (с населением более 6 млн. человек). Подобного рода бесчеловечную политику ВКП(б) могли реализовывать только те, кто не сомневался, не думал, не испытывал ни жалости, ни страха, ни сострадания. И чем выше человек хотел продвинуться по социальной лестнице, тем больше отрицательных поступков ему приходилось совершать, оправдывая собственное поведение «субъективными» и «объективными» обстоятельствами. Ничтожные в процентном отношении к массе населения представители партийной, комсомольской, чекистской, армейской номенклатуры в бытовом смысле всегда жили несравнимо лучше рядового гражданина СССР, убеждая прочих в неуклонном росте благосостоянии советского народа. Это обстоятельство особенно хотели подчеркнуть составители документа.
Р. Н. Редлих объяснял реалистичность локотского «Воззвания» тем, что «подсоветская» интеллигенция понимала природу и характер советской власти гораздо лучше, чем старая, разносторонне образованная русская интеллигенция. «А понимать сталинизм, — заканчивал свою мысль ученик И. А. Ильина, — значит сознательно или подсознательно его ненавидеть». На самом деле, сравнивая локотское «Воззвание» с изданным в тот же период документами русских эмигрантских организаций, отмечаешь, возможно, его более грубый и прямолинейный тон, но зато несравненно и более глубокую характеристику сталинской социально-политической системы. При чтении документов в глаза особенно бросается тот факт, что авторами их были люди с глубоко советской ментальностью, травмированные системой. Например, ни в «Манифесте», ни в «Воззвании» нет ни слова о свободе вероисповедания и Церкви, пережившей в 1929–1941 самый страшный период гонений. Причем это совершенно не означает, что К. П. Воскобойник и его единомышленники положительно относились к антицерковной политике советского государства. Процесс стихийного религиозного возрождения, пережитый в оккупации и населением Орловщины, по мере сил поддерживался немецкими полевыми комендатурами Вермахта. Следовательно, в своих первых обращениях создатели Локотского самоуправления, скорее всего, просто забыли коснуться проблематики религиозного возрождения, хотя символически и апеллировали к образу св. Георгия Победоносца. Это в достаточной степени свидетельствует об их личной нецерковности, первоначально свойственной большинству представителей «подсоветской» интеллигенции, избравших для себя путь сотрудничества с оккупационными властями.
В той же степени характерно и упоминание о репрессированных в 1930-е «врагах народа», значимых, скорее, для представителей партийно-советского аппарата, чем для забитых колхозников или концлагерников. Впрочем, подбор фамилий репрессированных, возможно, и не был случайным. Н. И. Бухарин и А. И. Рыков прочно ассоциировались с «правым уклоном», противостоявшим и коллективизации, и сталинской фракции во внутрипартийной борьбе, поэтому их имена должны были привлечь сторонников Октябрьского переворота без сталинских извращений. Фамилии репрессированных командиров РККА (кроме «народного» героя Е. И. Ковтюха) предназначались для бойцов и командиров Красной армии с учетом симпатий, сохранявшихся у части представителей командно-начальствующего состава к пострадавшим в 1937–1938 по делу «троцкистского военно-фашистского заговора». В армии очень многие не сомневались, что М. Н. Тухачевского, В. К. Блюхера и др. репрессированных командиров расстреляли безвинно, следовательно, упоминание о них в «Воззвании» укрепляло доверие к его авторам. Вряд ли стоит удивляться и тем избранным местам, которые сегодня справедливо воспринимаются исключительно в качестве пропагандистских штампов. Но в ноябре 1941, во-первых, авторы «Воззвания» искренне не сомневались, что приход Вермахта знаменует окончание сталинской каторги и наступление счастливой жизни — поводы для подобных сомнений появятся гораздо позже. Во-вторых, немцы, побывавшие в Локте, включая комендатуру, в октябре — ноябре 1941 никого не ограбили и не изнасиловали, а вот советские активисты при эвакуации как раз обливали продовольствие керосином и уничтожали хозяйственные объекты. Следовательно, по логике вещей, Сталин лгал в очередной раз. Впрочем, мы уже писали о своеобразной деформации сознания советского человека, жившего в мире перевернутых и искаженных представлений, в котором весь довоенный негатив, исходившей от власти в адрес нацистской Германии, волшебным образом воспринимался наоборот.
Составители «Воззвания», несомненно, учитывали и возможную отрицательную реакцию на первые акции оставленных НКВД для диверсий и терактов партизанских групп. («Сейчас, зимой, сталинские бандиты сжигают деревни и города, население выбрасывается на улицу и должно погибнуть в муках голода и холода».) В ноябре — декабре 1941 очень часто подобные группы вместо сбора разведданных и нападений на мелкие подразделения противника преимущественно занимались сожжением жилых домов, «выгоняя немецко-фашистских оккупантов на лютый мороз». Но страдали-то от подобных «методов» борьбы в первую очередь местные жители. К. П. Воскобойник, избравший романтическо-народнический псевдоним «инженер Земля», был неплохим психологом. Ранее многочисленных антикоммунистических организаций Русского Зарубежья и за год до людей из ближайшего окружения А. А. Власова создатель Локотского самоуправления осознал простую истину, что людей необходимо привлекать к себе не только отрицанием сталинских безобразий, но и конкретной положительной программой, воплотившейся в манифесте НСПР от 25 ноября 1941.
Не имеет значения, насколько жизнеспособной оказался бы замысел
Требование ликвидации колхозного строя в манифесте НСПР коррелировалось со старой эсеровской идеей о передаче земли крестьянам в вечное наследственное пользование, но не в собствование. В реализации патриархальных крестьянских представлений о земле как «всеобщем достоянии» идеологи партии социалистов-революционеров и усматривали подлинный социализм — тем же взглядам следовал и Воскобойник, недаром назвавший партию социалистической. В рамки умеренно-социалистических взглядов вполне укладываются признание НСПР необходимости для нормальной жизни частной экономической инициативы — фундаментальной основы гражданской свободы — и преобладания государства в тяжелой промышленности. Независимо от создателей НСПР к аналогичным взглядам о будущем хозяйственном устройстве послесталинской России пришла летом — осенью 1942 группа кадровых командиров Красной армии, объединившихся в немецком плену вокруг бывшего командира 102-й стрелковой дивизии комбрига И. Г. Бессонова (Политический центр борьбы с большевизмом). Умолчание в манифесте НСПР о свободе политической, скорее всего, объясняется даже не тем, что Воскобойник опасался непредсказуемой реакции оккупационных властей. Ведь и создавалась НСПР явочным порядком, без уведомления и санкции немецкого командования, чем, в принципе, создавалась конфликтная ситуация: нацистская «восточная политика» не допускала никаких самостоятельных политических инициатив. Видимо, Воскобойник понимал, что в условиях полномасштабных военных действий ни о какой политической свободе говорить не придется, да и после окончания войны в случае ликвидации сталинского режима политическая оттепель в России наступит очень не скоро. В то же время роспуск колхозов, восстановление частной инициативы и нормальной хозяйственной жизни представлялись вполне реальными, о чем и следовало говорить. К сожалению, о конкретных политических предпочтениях К. П. Воскобойника почти не осталось никаких свидетельств и документов.
Все прочие программные положения манифеста НСПР обусловливались субъективными обстоятельствами, в которых оказалась и страна, и инициаторы создания партии. Амнистия комсомольцам и рядовым членам ВКП(б) — о пионерах даже и не упоминалось всерьез — выглядит вполне разумной и согласуется с принципами послевоенной политики денацификации в Западной Германии, когда от ответственности в подавляющем большинстве были освобождены рядовые члены нацистских молодежных организаций и НСДАП, если они, перефразируя локотских народников, не запятнали себя издевательствами над другими народами. Обещание амнистии всем Героям Советского Союза вполне согласуется с традицией возвышенно-подобострастного отношения к носителям столь почетного звания, прочно укоренившегося в СССР в 1930-е. Интересно, что идеологи НСПР были готовы амнистировать даже ответственных членов ВКП(б) в том случае, если те примут участие в борьбе против Сталина. Этот пункт программы по духу вполне согласуется с известным положением власовского Пражского манифеста 1944, звучавшего еще более примирительно: «Никакой мести и преследования тем, кто прекратит борьбу за Сталина и большевизм, независимо от того, вел ли он ее по убеждению или вынужденно».
Наиболее резкую реакцию исследователей, как правило, вызывает пункт о беспощадном уничтожении евреев, бывших комиссарами. Именно в нем и усматривают чуть ли не главное доказательство нацистского характера НСПР. На самом деле, на наш взгляд, ситуация выглядит противоположным образом. К ноябрю 1941 до Воскобойника, вероятно, уже могли дойти слухи о поголовном уничтожении нацистами еврейского населения на оккупированных территориях. Подчеркиваем, это могли быть только слухи, так как своими глазами создатели Локотского самоуправления ничего подобного в октябре — ноябре 1941 не видели. В первую очередь, по причине отсутствия компактного еврейского населения в Брасовском р-не. Тем не менее, Воскобойник ясно дал понять: НСПР не солидаризируется с геноцидом в отношении целого народа. В глазах основателя НСПР в теории евреи могли подлежать преследованию, но только не по национальному признаку, а в случаях непомерно активного участия в деятельности партийно-карательных органов. Хотя, на наш взгляд, акцент на конкретной национальности отдельных представителей советско-партийного актива выглядит предосудительно. Однако, например, евреями были подряд четыре начальника У НКВД по Западной и Орловской обл., несущие ответственность за массовые репрессии и расстрелы на Орловщине и Брянщине: майор госбезопасности И. М. Блат (1934–1936), старший майор госбезопасности С. Г. Гендин (1936–1937), комиссар госбезопасности III ранга В. А. Каруцкий (1937), майор госбезопасности П. Ш. Симановский (1937–1939). В глазах создателей Локотского самоуправления только один этот факт вполне мог иметь гипертрофированное значение.
Пожалуй, единственным аргументом в пользу желания деятелей Локотского самоуправления укрепить собственное положение в глазах оккупационных властей можно рассматривать название партии — «Викинг». И то, скорее всего, это название — не более чем неудачная попытка найти понятный для немцев синоним эпическо-героического слова «Витязь». Иначе совершенно туманное для населения Брянщины и Орловщины упоминание о малопонятных викингах не объяснить. Кстати, заметим, что из всех русских коллаборационистских организаций НСПР выбрала самое экзотическое и наименее вразумительное название, с которым создатели, несомненно, перемудрили. Упоминание о флаге и образе св. Георгия выглядит гораздо более уместным и естественным. В 1916–1917 К. П. Воскобойник был младшим офицером русской армии. Возможно, ценность каких-то отдельных фрагментов давно минувшего прошлого оказалась им осознана лишь в жестоких условиях сталинской реальности. Здесь можно отметить, что, судя по мемуарной литературе, ностальгия по навсегда утраченной дореволюционной России, в которой прошли детство и юность, в СССР кому-то оказалась свойственна именно в мрачные 1930-е. У нецерковного советского инженера Воскобойника Георгиевский крест подсознательно ассоциировался с образом некой справедливой и традиционной России, систематически отвергавшейся и истреблявшейся большевиками. Поэтому ему и хотелось, чтобы символика этой абстрактной, так до конца и не прочувствованной России, воплотилась в символике НСПР.
Наконец, почти исключительным нам представляется то обстоятельство, что авторы документов НСПР ни словом не упомянули: ни о национал-социализме, ни о фюрере, ни о своих возможных обязательствах по отношению к Германии. Даже о дружбе и сотрудничестве с нацистской Германией в программном документе НСПР нет ни одного слова, лишь в форме привета сдержанно выражается благодарность за освобождение от «Второго Крепостного Права (большевиков)» — и то, не фюреру и даже не германскому командованию, а абстрактному германскому народу. Конечно, позднее тон документов и официальной печати Локотского округа станет совершенно иным. Но, на наш взгляд, неподобострастный и независимый характер первого, спонтанно родившегося, манифеста НСПР допустимо рассматривать в качестве серьезного доказательства самостоятельности возникновения стихийного антисталинского протеста на оккупированных территориях РСФСР. В партизанской мемуарной литературе, издававшейся в Советском Союзе в 1952–1953 в период острого противостояния СССР и США, особенности «контрреволюционной программы» НСПР объяснялись… влиянием не столько нацистов, сколько «буржуазно-интеллигентских» кругов США. На взгляд А. Д. Даллина, отождествление большевиками инициатив К. П. Воскобойника с американскими ценностями стоит рассматривать в качестве лишнего доказательства независимости намерений создателей Локотского самоуправления, чьи цели несомненно отличались от целей как Москвы, так и Берлина.
Прилагавшийся к «Воззванию» «приказ № 1» носил исключительно пропагандистский характер и в отдельности сам по себе не производил никакого впечатления. Таких или почти таких обращений немцы достаточно распространяли на Восточном фронте в 1941–1942. Достаточно заметить, что у инженера Земля не было никаких средств и сил ни для распространения приказа на фронте, ни для контроля над его выполнением. Но в связке с тезисами других документов («Долой сталинскую колхозную каторгу, мы распускаем колхозы, поэтому приказываю прекратить сопротивление») приказ имел смысл и определенное впечатление производил — особенно на бойцов партизанских групп, среди которых осенью 1941 многие испытывали естественные колебания и сомнения («За родину воевать еще хотелось, но по поводу колхозов товарищ Сталин ничего не сказал, а тут на тебе…»). Поэтому обращался Воскобойник в первую очередь не к бойцам действующей армии, а к партизанам в окрестностях Локтя. В западных и юго-западных районах Орловской обл. ядро и организационный костяк партизанских групп составляли сотрудники Брянского УНКВД; только на Брянщине, по одному из частных свидетельств, действовали шесть подобных отрядов, общее руководство которыми с декабря 1941 осуществлял начальник Брянского УНКВД В. И. Суровягин. Именно сотрудникам НКВД и адресовался последний, устрашающий пункт приказа.
Воскобойник приступил к переустройству округа. Воодушевлен он был большой идеей народной самодеятельности. Он считал, что в условиях свободы народ сам найдет наилучшее решение всех стоящих перед ним задач. На первое время он ставил задачу сохранения экономической базы крестьянского хозяйства, поэтому автоматической ломки колхозов он не допустил. Землю поделили между крестьянами, но трактора и сельскохозяйственные машины, принадлежавшие колхозам и МТС [164] , остались в общественном пользовании. По мысли Воскобойника, крестьяне, единолично владеющие землей, будут собираться в машинные товарищества, которые и будут использовать машинный парк, оставшийся в округе от прежнего режима. Машине предоставлялась роль организатора коллективной обработки земли, а крестьянин становился коллективным собственником машины.
164
Машинно-тракторным станциям.
На первый взгляд покажется, что это было продолжение политики МТС, но на самом деле это было нечто совершенно иное: машина потеряла свое значение, приданное ей советской властью, но идея реконструкции и машинизации сельского хозяйства оставалась. Теперь она базировалась не на принудительных колхозах и не на принудительных МТС, а на добровольных машинных товариществах крестьян, в которых все отношения строились самими крестьянами. Создание административной структуры Воскобойник ставил в зависимость от самодеятельности населения. Итакая структура вскоре определилась. Независимый Локотский округ управлялся начальником округа, имеющим исполнительную власть. Законодательная власть концентрировалась в собрании общественных представителей, неком подобии маленького парламента. Это собрание составлялось из представителей, выбранных сельскими обществами. Районы управлялись по тому же принципу — начальник района и совещание сельских представителей. Села избирали старост.
В данном случае не имелось законченного демократического пути создания власти, но надо учитывать обстановку, в какой это происходило, и цель, к которой шли в Локотском округе. Воскобойник, человек, безусловно, сильный и свободолюбивый, привил всему населению мысль о том, что Локотский округ призван сыграть историческую роль, создав в маленьком масштабе прообраз будущей антибольшевистской России. При этом, будучи человеком умным, будущую Россию Воскобойник не связывал только с победой германцев. Ему казалось, что у русских есть две возможности получить свободную Россию:
— победа немцев, изгнание немцев из России (или, если возможно, их уход) и создание нового российского государства;
— поражение немцев от большевизма, временное усиление большевизма, новые его столкновения с внешним миром и с собственным народом и все же разрушение большевизма.
Опыт Локтя Воскобойник рассматривал нужным для обоих этих вариантов будущего. На весь этот опыт он смотрел как на создание начальной ячейки, которая могла потом послужить прообразом устроения жизни на более широких пространствах России. Именно поэтому, учитывая настроенность в пользу демократического решения вопросов государственного устройства, Воскобойник все время усиливал элемент демократичности в строительстве местных органов власти. Он создал систему выборности старост и их ответственности перед населением села. Он ввел обязательные отчетные доклады всех выборных лиц перед избирателями и очень тщательно следил, чтобы эти отчетные доклады делались. Одновременно он поставил оценку деятельности администрации в зависимость от практических достижений. Открытие школ, налаживание медицинского обслуживания населения, помощь семьям, кормильцы которых ушли с Красной армией, будучи мобилизованными в армию, — все это были критерии, по которым определялась деятельность организаций и лиц округа. В то же время развивалась бурная хозяйственная деятельность населения [165] . Достаточно сказать, что всего лишь за один год крестьяне создали и укрепили единоличные свои хозяйства, сохранив при этом коллективистическую смычку между ними, осуществляемую, главным образом, через коллективное использование машинного парка. Опыт Воскобойника привлек внимание Москвы к Локотскому округу. В нем увидели большую опасность. Сброшенные десантники убили Воскобойника [166] .
165
Все это произошло уже после гибели К. П. Воскобойника.
166
К. П. Воскобойник не был убит десантниками. Он получил смертельное ранение 8 января 1942 во время нападения на Локоть более пятисот партизан под командованием Д. В. Емлютина (1907–1966) — бывшего начальника Мглинского райотдела НКВД по Орловской области. Причем роковую рану Воскобойник получил уже в конце боя, когда под пулями вышел на крыльцо атакованного партизанами здания техникума и произносил патетическую антисталинскую речь. По сообщению неизвестного капитана Вермахта, автора докладной записки от 26 апреля 1942 в штаб 2-й армии: «Он [Воскобойник] показал пример исключительной храбрости». Прибывшие на самолете из Орла немецкие врачи не сумели спасти организатора Локотского самоуправления — он умер на операционном столе со словами: «А я-то надеялся сыграть роль…».
С этого времени округ пошел по совершенно иному пути, продиктованному немцами, и в конце концов вылился в совершенно противоположное тому, что замышлял вначале Воскобойник.
Округ стал местом формирования бригады Каминского. Опыт Воскобойника чрезвычайно интересен с точки зрения искания новых форм государственного режима. И снова здесь, как и применительно к большинству мест оккупации, где народ получал возможность действовать, ясно проступает стремление к демократическому устройству жизни и государственного правления. Именно такого рода попытки типичны для всех мест, где подсоветские люди получали возможность осуществить свое стремление в формировании органов власти, а это как нельзя лучше говорит о том инстинкте, который руководил в это время русскими.
Администрация такого типа возникала особенно часто [в тех районах], где не имелось нужных культурных кадров для решения проблемы управления, и особенно в тех местах, где оккупация ощущалась населением лишь косвенно, прямо же жизненного уклада она не затрагивала. Этот вид администрации чаще всего можно было найти в глухих лесных местах, покинутых советской администрацией, но не привлекших внимание немцев. При этом уходила самая верхушечная часть администрации, аппарат же оставался, и он продолжал работать по инерции и в [том] направлении, в каком работал и до этого. По этой причине сохранялись формы прежней государственной власти, лишь изменившие свои названия. Районные исполкомы стали называться районными народными комитетами, районные съезды советов заменились районными собраниями сельских делегатов, заведующие отделами стали называться начальниками отделов и т. д. А по существу аппарат власти стал продолжать свою же деятельность и был в основном заполнен теми же людьми, какими был заполнен и при Советах, исключая, конечно, верхушечную часть этого аппарата.
Инерция в этом направлении была столь большой, что сохранилось многое из того, что существовало и при Советах. В таких районах обычно продолжали существовать МТС, земельные отделы, отделы культпросвета и пр. Налоги взимались с населения в размерах, существовавших при советской власти, проводился сбор культналога на содержание школ и т. д. Стороннему наблюдателю показалось бы, что существует та же советская власть. И лишь при ближайшем рассмотрении можно было обнаружить коренное отличие этой власти от той, какая была. Дело в том, что население, не проявившие активного государственного импульса, не могло построить здание новой государственности хотя бы в узких рамках ограниченной территории, а людей, способных по-новому решить проблему устроения власти, в данном месте не оказалось. И тогда шли по линии сохранения формы власти, наполняя ее отличным от прошлого содержанием. Вот это-то отличие и не было заметно сразу, но становилось совершенно ясным при ближайшем знакомстве с деятельностью органов власти, действующих в старой форме, но на новой основе.
Глусский район
Глухой лесной район [167] , оторванный от больших дорог сотнями километров пути через лес. Железной дороги нет. Район исключительно сельскохозяйственный. Немецкие войска не появились в этом районе. Старая администрация бежала. Начинался развал района, кое-где вспыхивал грабеж. Тогда во главе района по собственному желанию встали два брата — простые крестьяне этого же района. Они создали отряд из десятка вооруженных людей и усмирили грабителей, прекратили террор уголовных элементов по отношению к населению. В районе наступило успокоение, и появилась возможность для установления администрации. Братья Макаровы и все, кто с ними в это время сотрудничал, пошли по простейшему пути. Они обязали всех сотрудников районных учреждений, существовавших при советской власти, явиться в свои учреждения. Из их среды они выбрали начальников отделов. Перед этими учреждениями были поставлены те же задачи, какие стояли перед ними при советской власти. Письменная инструкция Макаровых гласила:
167
Райцентр Могилёвской области.
Отдел народного образования должен обеспечить работу школ. Дрова для школы должно поставлять население, дети которого в данной школе обучаются. Учителя должны получать жалованье от района. Так как время тяжелое, то население должно в порядке самообложения помочь учителям продовольствием. Учебники надо употреблять старые, при советской власти изданные, но только удалить из этих учебников страницы, где говорится о Ленине, Сталине, коммунизме.
Финансовый отдел должен собирать с населения такие же налоги, как и при советской власти, обращая эти налоги на районные нужды. Если немцы наложат налог на район, то его надо будет платить из собранных с населения средств по налогу. Если этих средств не хватит, то тогда изменить налоги с таким расчетом, чтобы покрыть самые неотложные районные нужды и уплатить немцам.