Под одним небом
Шрифт:
Ой, чуть форточку забыть не закрыла. Всё же выстынет, хозяева почти ночью вернутся!
Лиза метнулась в столовую и влезла на высокий подоконник. Ночь была лунная, во дворе каждую веточку на деревьях разглядеть можно было. Вначале у неё мелькнула мысль, что на врачей напали грабители, но, приглядевшись к неспешно-властным движениям окружавших их людей, Лиза догадалась, что их арестовывают. На Илью Моисеевича надели наручники и подтолкнули к подъехавшему авто. Девушка вглядывалась, надеясь, что оно сейчас уедет, и мать с ребёнком вернутся домой. Когда арестовывающие вдруг подняли головы, она едва не свалилась с подоконника. Мелькнула мысль, как хорошо, что хозяева перед уходом сами погасили свет, иначе её непременно заметили бы в проеме окна. Осторожно наблюдая, Лиза убедилась, что в машину посадили
В домике тёти Груни были чужие люди. Лиза долго присматривалась к ним через окна, прислушивалась. Убедившись, что это женщины, пришедшие по старому обычаю посидеть ночью у ложа покойной, она присоединилась к ним. Никто не проявил любопытства, Нина, свернувшись клубком, как жалкий зверек, дремала. Присев перед ней, Лиза погладила несчастную, прислушиваясь к тихой беседе двух баб. Из неё узнала, что тётю Груню хватил удар без всякой особой причины. Женщина постарше всё приговаривала, что повезло, не мучилась, значит, не грешила сильно. Стараясь говорить спокойно, Лиза поинтересовалась:
А что теперь будет с Ниной?
Бабы понимающе закивали головами и пояснили, что Груня, как будто предчувствовала свой близкий конец, позаботилась о дочке, пристроила её к неплохому мужичку.
Может, знаешь, он дрова тут возит. Староват, конечно, но и Нина …– баба замялась, вспомнив про покойницу.
А сейчас он где?
На кладбище, могилу с товарищами роет. Чуток не дождалась Груня весны, придётся в совсем мёрзлую землю ложиться.
Проснулась Нина, увидев Лизу, прижалась к ней. Так согревая друг друга, меж явью и сном скоротали время до утра. Не дожидаясь рассвета, девушка, попрощавшись в последний раз с тётей, покинула её домик. Ноги сами привели к вокзалу, до Заларей удалось доехать без происшествий. В планах Лизы было найти тётку Маню, что помогла ей встретиться с матерью перед смертью. Конечно, Лиза, у которой теперь была новая фамилия, опасалась, что Маня может проговориться, но, как иначе узнать, где мамина могила? Со станции она отправилась к больнице, которая утопала в снегах, отчего местность выглядела совсем унылой. Вечерело, но окно Маниной комнаты уже тускло светилось. Однако, Лиза напрасно обрадовалась, здесь давно жили другие люди. Про Маню они ничего не знали. Ночевать пришлось на вокзале, а утром Лиза попробовала найти могилу матери, должна же быть хоть какая-то табличка с фамилией. Кладбище раскинулось широко, зимой трудно определить, где новые могилы, где старые. Ничего не найдя, Лиза так замерзла, что едва добралась до вокзала, где провела вторую ночь. Наутро она приняла решение вернуться в родные места.
До Красного поля Лиза решила вначале идти пешком, авось кто-нибудь подвезёт. Но пожилая уборщица на вокзале посоветовала ей обратиться к группе мужиков, что толклись у телег.
Али денег совсем нет? Так ещё лучше, вещь какую-нибудь отдашь тому, кто повезёт. А пешком, да с мешком, трудно тебе будет. Вдруг никого попутных не встретится. Там бывает, и волки к дороге выходят, зима снежная, голодная.
Волков Лиза боялась до дрожи. Как-то зимой они поехали с отцом продавать сено на базар, в путь отправились рано, почти ночью. Пять километров от Хлопунова было до Красного Поля, посреди дороги за ними увязались волки. Она вначале ничего не поняла. Отец спокойным голосом велел ей крепче править лошадью, проверил, на месте ли нож, а сам стал сворачивать пучки из сена, зажигать их один от другого и бросать. Когда волки приближались, отец несколько раз так бил плетью, что звук, похожий на выстрел, разрывал морозный воздух. Лошадь неслась, как сумасшедшая. Хорошо, что дорога была прямая, ровная, да сено сухое. Перед Красным Полем волки растаяли в утренних сумерках. Долго
На привокзальной площади она договорилась с одним мужиком, тот ждал поезд, чтобы встретить колхозное начальство.
Уж не Лыхова ли? – вздрогнула про себя Лиза, но делать было нечего, другие мужики ехать отказались. Мужик истолковал по своему её замешательство:
Не бойся. Наш Степан Федорович, хоть и строгий с виду, но людей не обижает зазря, не выгонит тебя с телеги. А ты чья будешь. Случайно, не фельдшер. А то мы уже которую неделю ждём, из Иркутска должна приехать.
Нет, дяденька, но я работала у врачей, сиделкой, – почему-то вырвалось у неё.
Надо же, а сама то лечить умеешь?
Нет, – созналась Лиза и, предчувствуя, что допрос не прекратится, мгновенно решилась:
У вас в Красном Поле тётка Марфа Мануйлова живет?
Какая она тётка, бабка уже старая. Живет, куда ей деваться. Ты ей кем будешь?
Три года назад я её в Иркутске встречала, звала к себе в гости приехать.
Долго ты ждала, – покрутил головой мужик.
Лиза поняла, что нужно срочно соврать, она знала, как любопытны деревенские, сразу начинают что-то подозревать. Марфа Потылицына приходилась ей дальней родней, жила небогато, уединенно. Три года назад она действительно ездила с отцом Лизы в Иркутск, хорошо знала тетю Груню. Но не рассказывать же это мужику, и Лиза решительно ответила:
Привязался один ко мне в Иркутске, проходу не даёт. С ним сильно не поспоришь, при власти он, вот я и сбежала на время. Бросить работу пришлось.
Такой ответ удовлетворил мужика. Он ещё долго кряхтел и крутил головой, то ли осуждая мужское бесстыдство, то ли завидуя. Подошел поезд, а вместе с ним Степан Федорович, уставший. Завернувшись в доху он проспал всю дорогу до Красного Поля, чему Лиза была рада. Дом тетки Марфы стоял чуть ли не первым, поблагодарив, девушка соскользнула с телеги и решительно направилась к нему. Мужик засвистел на лошадей, подгоняя их. Лизе было ясно, что уже завтра вся деревня будет знать о ней. Следовало подготовить тётку. Как она её встретит?
Аня
С утра она твёрдо решила, что уезжает домой. На душе было так тягостно, что из рук всё валилось. Бросив огородные дела и захватив бутерброд и минералку, Аня поднялась по косогору к лесу, бродила меж деревьев, выходила на опушку. И такая красота открывалась пред ней, что на душе чуть отлегло, смирилось с очередной неудачей. Домой вернулась поздно, все ждала – пропускала коров, с которыми боялась сталкиваться в чистом поле. С собой принесла набитый грибами пакет, хорошо, что другой тары не оказалось, иначе не дошла бы. Аня так устала, что решила договариваться насчёт машины завтра. Уснула, едва легла, вместе с кольцом, которое решила примерить. А ночью..
Здравствуй.
Опять Вы? Я так и думала, что Вы придёте снова.
Видение – двойник, казалось, удивилось:
Мне показалось, что ты восприняла первую встречу нашу, как сон.
Кто Вы?
Я не знаю, как тебе это объяснить. Наш мир рядом, но ваш более реальный. Мы – ваша тень.
Поэтому Вы так похожи на меня! Можно я дотронусь до Вас? Когда вместо ответа женщина протянула ей руку, Аня потянулась навстречу и осознала, что не спит. Странно, но она не испугалась, скорее, смутилась. Рука была холодной, хотя очень нежной, кукольно-идеальной, особенно в сравнение с её руками после вчерашнего ремонта. Аня обеспокоилась:
Вы замерзли. Как, кстати Вас зовут?
Конечно, Анна, как и тебя. Наши имена всегда совпадают. Имя возникает в купели во время крещения, как рябь на воде. А в отношении холода… Я знаю это слово, но не могу его чувствовать. У нас другие понятия: пусто, стыло.
Как Вы приходите сюда? По коридору или, как сквозь стену?
Извини, – гостья помолчала: Люди научились бывать в иных мирах? Для вас эти переходы привычны?
Настал черёд удивляться Ане:
Конечно нет! Но, когда насмотришься фильмов, можно представить себе всё, что угодно.