Под покровом тайны
Шрифт:
Император принял ее в Цветочном зале. Как можно было догадаться из названия, стены и потолок в помещении были расписаны самыми разнообразными цветами - как реальными, так и созданными буйной фантазией художников. Даже плитка на полу была мозаично выложена в виде цветочного орнамента.
Император пил чай, сидя на пышной подушке у окна. Ставни были открыты, позволяя тёплому воздуху беспрепятственно гулять по залу. Лето вступило в свои права, и сквозь невесомые тюлевые занавеси проникал густой аромат цветов и прелой земли. Садовники работали, не покладая рук, даже в жару и солнцепёк.
Рядом с Императором, скрестив ноги, сидел Лин. Когда открылись
– Я думал, что один поеду!
– Сын мой, ты уже не инкогнито в чужой стране. Ты принц, тебе положены соответствующие почести, которые ты, насколько я знаю, считаешь ограничениями. Но все равно от них никуда не деться. С тобой поедет кортеж из прислуги и стражи, а еще тебе понадобится специалист. Я верю, что ты способен и сам справиться, но сколько времени у тебя одного это займёт? И как ты собираешься разбираться с вещами? Записями? Отрисовкой? Сам? А так, надеюсь, за пару месяцев вы управитесь.
Элизабет застыла в неудобной позе поклона, гадая, куда ее пытается пристроить Император. Не то чтобы она была против выбраться из Дворца, но не грозит ли ей это чем-нибудь? Дни и ночи напролёт рядом с третьим принцем. И кучей слуг и стражников. И никакого уединения. Нет, она не согласна!
– Присаживайся.
– наконец осознал ее присутствие Император. Элизабет молча присела рядом. Привычно наполнила опустевшую чашку Императора, долила немного свежего чая Лину. Такие жесты стали первыми навыками, вдолбленными в неё Чи. Услужить старшему по рангу, налить воды или чего покрепче - знак уважения. У всех хингийцев он в крови.
- Ты когда-нибудь составляла карты с нуля?
– спросил Лин, явно надеясь на отрицательный ответ. Тогда он скажет отцу, что его затея не удалась, и спокойно поедет один и инкогнито, без этого надоедливого шумного каравана за спиной.
– Сама - нет, но видела, как это делается. Я знакома с принципом триангуляции и способна довольно точно передать размеры на бумаге.
– Элизабет дорожила своим новым постом и не собиралась прослыть неучем.
– Ну вот и отлично.
– Хлопнул в ладоши Император.
– На том и порешим. Чтобы взял не меньше десятка стражников!
– Строго погрозил он Лину пальцем.
Отъезд назначили на середину июня.
На сборы было дано всего несколько дней, но Элизабет умудрилась-таки за это время обьяснить императорскому ювелиру, что такое циркуль, и даже опробовать экспериментальный образец. Получилось неплохо. Графит крошился довольно быстро, до саксонского или остерейхского качества было далеко, но лучше так, чем вообще без циркуля.
Линейку плотнику и транспортир стекольщику заказать оказалось уже гораздо проще и быстрее. Хотя они долго не могли понять, зачем привередливой кондзийке идеально вымеренное расстояние между делениями.
Чертежей в Хинге не делали, все рисовали творчески, на глазок. Получалось красиво, но крайне непрактично.
Даже дома строили без чертежей. Поэтому Элизабет иногда поражалась бестолковости планировки сада и вообще внутренностей Запретного Дворца - его строили несколько поколений, кто во что горазд, добавляя новые здания, по стилю схожие со старыми, и следя только за тем, чтобы результат смотрелся эстетично.
Для возведения стен была своя схема - специально обработанные стволы деревьев складывали зазубринами друг к другу под определенным углом. В ход шла сложная геометрия, но в то же время постройка реализовывалась и правилась по ходу дела.
В этом и заключалась часть проблем Хинга. Достигнув определенного уровня развития, как в архитектуре, например, они остановились и отказывались совершенствоваться и искать новые пути развития. Зачем, если здания добротные и долго служат? Вот и продолжали использовать тысячелетние наработки, втискивая иногда такие новшества, как электричество или водопровод.
Глава 12
Для того, чтобы составить точную карту, двинулись сначала из столицы к морю. Элизабет помнила наизусть координаты порта Куонг и столицы, их и решила взять за исходные точки треугольника. Дальше она планировала идти по расширяющейся спирали, добавляя новые грани многоугольнику, и занося в список все возвышенности, реки и поселения, встречающиеся на пути.
При измерении расстояний, учитывая ограниченность имеющихся у неё средств, ничего не придумали еще лучше триангуляции.
Точнее определить русла рек и очертания гор придётся в следующей экспедиции. В эту их задачей было вымерять точные общие размеры страны, расположение населенных пунктов и наметить дороги. Императору было интересно, нельзя ли оптимизировать путь в порты и северные торговые города, чтобы сократить время доставки товаров.
Ночевали чаще всего под открытым небом. Лин заслуженно не доверял придорожным трактирам, опасаясь подцепить неприятных насекомых или болезнь. Гораздо надёжнее в этом плане была собственная палатка на колёсах. Разводили костёр, собирали шесть повозок кругом, чтобы если что, было проще организовать оборону. На дорогах было неспокойно, разбойники промышляли вовсю, несмотря на то, что наказанием за грабеж было четвертование.
Сначала их поймать надо было. А большинство банд были в сговоре с ближайшими голодающими деревнями, или вообще сами шайки состояли из местных озверевших жителей.
Несколько раз пришлось отбиваться от грабителей, позарившихся на добро приличного вида путешественников. Снаружи походные палатки не выглядели роскошно, чтобы не привлекать лишнего внимания, но все равно нищающим с каждым годом крестьянам они казались верхом роскоши.
Лин много информации вынес из двухмесячной поездки. Завышенные налоги, доводящие земледельцев до разорения. Роскошные дома знати, надзирающей за регионами, окружённые неприступными заборами и вооруженной до зубов охраной почище, чем в Императорском Запретном Дворце. Голодающие брошенные дети в городах, побирающиеся на улице. Только два года назад Император выделил приличную сумму на организацию детских домов в региональных центрах. Ни одного построенного заведения Лин так и не обнаружил.
Для Элизабет путешествие запомнилось в основном возней с бумагой и шестами. Вехи втыкали в землю на каждом крупном повороте дороги, чтобы картограф мог вычислить градус. То же самое со встречающимися реками. Города несколько раз объезжали из конца в конец, занося все диаметры в таблицу. По вечерам, при свечах, Элизабет засиживалась допоздна, перенося замеры в пропорциях на бумагу.
Сравнивая своё творение со старыми свитками, парочку которых она захватила с собой как раз на такой случай, Элизабет видела проступающую разницу. Новая зарисовка страны оказалась не такой уж круглой. Скорее она напоминала перевёрнутую трапецию, с Куонгом в нижнем левом углу.