Под сияньем северной Авроры
Шрифт:
– Ты нашла ее?
– неожиданно жадно раздул ноздри Сэйнт.
– Угу.
– Чёрт… Не может быть. А у тебя случайно… эм… не сохранился исходный снимок?
– Да, вроде бы в телефоне был. Погоди…
Я остановилась и принялась рыться в сохраненных снимках и скринах.
– Вот, - протянула я телефон парню.
Сэйнт как-то странно хрюкнул.
– Ты чего?
– не поняла я.
– Это моя фотография, - признался таец.
– Моя, понимаешь? Я ее в туристическом блоге разместил по просьбе знакомых, а потом пост удалил, посчитав, что русские
Я понятливо покивала головой.
– А я-то думала, куда пост пропал. Ни статьи, ни снимка…
– Говорю же: удалил. Хотя знакомый сильно ругался, мол, так дела не делаются. Мои фотографии ему понравились. Там публикация, наверное, от силы полчаса в открытом доступе провисела. Я сначала очень сильно погордился, мол, ну надо же, мои фотоработы кому-то интересны, а я же не профессиональный фотограф. Но потом как осознал последствия… Я ж там, бухте, пробы воды брал, фотографии - всего лишь приятный бонус, понимаешь?
– Забавно, - усмехнулась я.
– Но этого получаса хватило, чтобы кому-то снимок скачать. Это анекдот.
– Это не анекдот, - серьезно заметил таец.
– Я считаю, что это судьба.
* * * * *
После знакомства с моим непосредственным начальником и коллегами, я отправилась вместе с Сэйнтом на общую кухоньку, где таец необычайно серьезно и молчаливо приступил к изготовлению роллов, начав с очистки необычайно крупной рыбины. Давно я не встречала таких массивных окуней.
– Довольно необычный выбор еды для севера России, - призналась я.
– Ты что, листья нори с собой притащил? И соевый соус аж из Таиланда? И чуку*?
– Ты имеешь в виду ундарию перистую*?
– Ну да.
– Люблю их. Не знал, что у вас тут в продаже есть, а чего нет.
– Тут в море всё есть. Просто поискать надо. Вообще хочу сказать, что Баренцево море довольно богато на чудеса. И по многим вопросам ничуть не уступает Южно-Китайскому морю.
– Охотно соглашусь, - отложил нож в сторону Сэйнт, принимаясь сворачивать рыбно-рисовые рулетики.
– Ну риса можно и поменьше, - усмехнулась я.
– А вот рыбы побольше.
Сэйнт внимательно посмотрел на меня, а потом выдал:
– Давай так поступим, - скрестил руки на груди он.
– Я кулинарю - значит, мне и решать, сколько и каких ингредиентов класть. Когда готовить будешь ты, тогда ты и будешь определять граммовку, ладно? Уверяю тебя: тебе понравится конечный результат моей готовки.
Сэйнт принялся нарезать ролл на порционные кусочки.
– Пробуй, - приглашающим жестом провел он по получившемуся блюду.
– Довольно неплохо, - признала я, осторожно отведав получившуюся снедь.
Как ни странно, рис совершенно не вызывал отторжения, и я даже удивилась. Ну ладно прессованные водоросли… но рис…
Непонятно.
Ладно, могу предположить, что это потому, что рыба охотно ест кашу в качестве прикормки.
– Вкусно, - резюмировала я.
– Правда, вкусно. Я не ожидала.
– То-то же, - усмехнулся таец.
– Ещё сделать так же или по твоему рецепту? Рыбы побольше?
– А давай и так, и так. Сравним.
Сэйнт понимающе загоготал, но согласился с моими словами и снова засучил рукава.
* * * * *
– А что вы тут такое вкусненькое готовите?
– принюхался вошедший аспирант Антон.
– Ой, фу… рыба, да еще сырая… А соленого лосося нет? Ну или хотя бы сёледочки? А то лучше, может, пельмешей наварим, а?
– Нет, - мрачно произнес Сэйнт.
– Ты что тут забыл?
– Покушать захотел, - охотно пояснил Тоха, почесываясь.
– Пельмень, поясни: это и есть та психованная дама, которая сиганула из машины около скал?
– А ты видишь тут других девушек?
– хмыкнула я.
– И причем тут пельмень?
Антон звонко засмеялся.
– Ну а как твоего личного повара зовут, не интересовалась?
– отсмеявшись, произнес он.
– Сэйнт, - пожала плечами я.
– Дамп, а ты угарный чел, - признал Тоха.
– Жесткий рофл. Не, он не Сэйнт. Он Дамплинг. Дамплинг - это такой китайский пельмень. А какая фамилия у нашего Пельменя забубенная…
– Он не Дамплинг, - произнёс вошедший Семен, микробиолог.
– Я видел документы. Минг он.
Антон явно обиделся.
– Что, уже не так смешно, когда тебя тоже накололи?
– усмехнулась я.
– Вы все неправы, - пояснил таец.
– Дедушка называл Мингом. Папа - Дамплингом. Друзья зовут Сэйнтом. Короче, забейте, это долго объяснять. Можете всё списать на разность менталитетов.
– Ясно, - присел на хлипкий табурет Семен.
– Сложно у вас как-то всё. Одно радует: по-русски ты разговариваешь очень бойко.
– Языки легко учу, - согласился Сэйнт.
– Это, наверное, врожденный навык. Но я далеко не всё понимаю. Вы много поговорками разговариваете, я смысл не всегда улавливаю. Например: почему лошадь должна радоваться, если женщина упала с повозки?
– Баба с возу - кобыле легче?
– хихикнул Тоха.
– Да. Или вот: карась сорвется - щука навернется? Или почему именно из костлявой рыбки уха сладка? Почему рыбу переваривай, а мясо не доваривай? Почему рыба и мала, да не хуже гриба?
– Чувак, мы сами это не сечем, - признал Семен.
– Кто придумывал эти поговорки, явно сам под грибами был, не иначе, - заржал Антон.
– Ну и вообще у вас сложно, - удрученно принялся рассуждать таец.
– Посудите сами: птичка сидит на ветке. Но сидеть можно только на попе, или я чего-то не понимаю? Птичка СТОИТ НА ЛАПКАХ на ветке. Тогда почему вы, русские, говорите, что она сидит? Или вот в маршрутке на днях женщина кричала, я слышал: «Сделайте тут остановку, пожалуйста!» Это что, водитель ее построить должен, эту остановку? Очень сложный язык. Слова отдельные понимаешь, а общий смысл сказанного всё мимо и мимо.